Вот не везет! Придется вернуться в здание и заказать машину по телефону. Несмотря на жару, Эйприл знобило. Она постаралась взять себя в руки.
Рина мертва. Кошмар наяву…
— Миссис, э-э-э, Хэррингтон? — окликнул ее какой-то высокий парень с видеокамерой. — Это ведь вы, верно?
«Ну, вот, началось», — успела подумать Эйприл, прежде чем град вопросов посыпался на ее голову.
— …У вас есть комментарии к убийству Сабрины де Севиньи?
— Эй, Эйприл, это правда, что вы знали убитую?
— Вы — дочь Рины де Севиньи?
— У меня нет комментариев, — пробормотала Эйприл, отворачиваясь от видеокамер.
— Вы видели, кто ее застрелил?
— Что вы думаете по поводу того, как полиция ведет расследование?
— Это вы ее убили, Эйприл?
«Эйприл». Они уже знают ее имя и так запросто к ней обращаются. Она представила себе кричащие заголовки на первых полосах бульварных газет: «ЭЙПРИЛ ИЗРЕШЕТИЛА ПУЛЯМИ СВОЮ ДАВНО ПОТЕРЯННУЮ МАТЬ!»
Кто-то коснулся ее плеча, и она вздрогнула.
— Позвольте мне увезти вас отсюда, — произнес чей-то знакомый голос.
Обернувшись, Эйприл увидела высокого темноволосого мужчину. Это был тот полицейский, или секретный агент, что схватил ее в конференц-центре, тот, кто одним из первых подумал, будто она убила свою мать.
Эйприл успела отметить, что он хорош собою: голубые глаза в обрамлении густых ресниц, резкие черты лица, мощный торс и длинные ноги. Мужчина был примерно ее возраста, может, немногим более сорока.
— У меня машина. Вы едете к себе, в гостиницу? Я отвезу вас.
— Нет, спасибо.
— Автомобиль припаркован прямо напротив, на той стороне улицы. Вы никогда не поймаете здесь такси: Калифорния — это не Нью-Йорк и даже не Бостон. Ведь вы остановились в одном из отелей конференц-центра?
— Так, но, право, не надо…
— А я настаиваю. — Он взял ее за руку.
— Эй, приятель, а ты кто такой? Муж ее, что ли? — заорал один из газетчиков.
— Разговор окончен, — отрезал Блэкторн и тут же шепнул Эйприл:
— Скорее, пойдем.
Под его напором воля Эйприл растаяла. Это было необычно, совсем на нее не похоже. К тому же удержаться от соблазна поскорее смыться отсюда, скрыться от дотошных журналистов и перевести дух в тихом, укромном месте она не смогла.
«Какого черта, — думала Эйприл, идя к машине. — Этот агент тащит меня, словно куклу… Впрочем, не все ли равно? По крайней мере он лучше, чем полиция». Да любой в такой ситуации был бы лучше полиции.
— Я даже не знаю, как вас зовут, — спохватилась Эйприл.
— Блэкторн. Роб Блэкторн.
«Блэкторн[1]. Зловещее имечко», — мелькнуло у нее в голове.
— Почему вы меня схватили? Вы думали, что у меня пистолет? Я не стреляла в Рину, мистер Блэкторн.
— Я знаю.
Возможно, это было нелепо, но Эйприл мгновенно почувствовала благодарность к Блэкторну за его короткое «я знаю». Роб открыл заднюю дверцу автомобиля, и Эйприл юркнула внутрь.
Репортеры не отставали от них ни на мгновение, но новый знакомец Эйприл не обращал на прессу ни малейшего внимания, впрочем, так же как и она сама.
— Как они обращались с вами в участке? — сев в машину и заводя двигатель, поинтересовался Роб.
— Довольно скверно. Правда, могли бы и хуже. Полицейские не очень-то любезны с подозреваемыми в преступлении.
Кто-кто, а Эйприл испытала это, как говорится, на своей шкуре. Сколько же им понадобится времени, чтобы поднять то вашингтонское дело? И в какой степени отразится тот давнишний жуткий случай на ходе нынешнего расследования?
— Когда убивают столь выдающуюся личность, как Рина де Севиньи, полиция берется за дело более тщательно. Это вам не алкаш, убитый в пьяной драке, — заметил Блэкторн.
Эйприл не ответила. Из-под полуопущенных ресниц она смотрела на проплывающие за окном пальмы.
— Я тоже выполняю свою работу более скрупулезно, когда теряю клиента, — продолжал Роб.
— Весьма печально, что вы не делаете свою работу «более скрупулезно» несколько загодя.
Блэкторн замолчал, и Эйприл пожалела о своих словах. Она украдкой взглянула на него. Несмотря на невозмутимое выражение лица, было видно, что ему неприятны ее слова. Эйприл вдруг заметила его руки — одна на руле, другая на коробке передач. Большие, сильные руки. И действовали они очень уверенно, заставляя машину ловко маневрировать в сумасшедшем транспортном потоке.
— Я допустил ошибку, — сказал Роб через некоторое время, — и я намерен эту ошибку исправить. Я найду убийцу Рины. Я представлю его, — он бросил на Эйприл взгляд в зеркальце заднего вида, — или ее, перед лицом правосудия.
Блэкторн помолчал, а потом добавил:
— Вы не стреляли в Рину, но вы могли нанять того, кто это сделал.
Глаза Эйприл стали круглыми от удивления:
— Что вы хотите этим сказать?
— Я хочу сказать, что здесь работал профессионал. Убийство. В Рину стрелял наемный убийца. Этот человек выбрал самый подходящий момент для выстрела, затем без проблем скрылся в толпе. Исполнено мастерски.
— Но в полиции меня не познакомили с этой версией.
— В первый момент картина была сумбурной. — Блэкторн искоса взглянул на Эйприл. — Думаю, что лучшие детективы Анахейма до сих пор ломают голову над тем, что же все-таки произошло. Пока их расследование будет сосредоточено на поиске мотива. Если они выяснят, почему, то смогут выйти и на того, кто…
— Не обязательно, — возразила Эйприл. — Ведь людей, имевших причины желать смерти Рины, может же быть несколько.
— В литературе, возможно, — криво усмехнулся Блэкторн, — а в реальной жизни — только один.
— Понятно. Это вы к тому, что искусство и жизнь суть вещи разные?
— Искусство и смерть, — сурово поправил Роб.
— Послушайте, мистер Блэкторн…
— Так вы на самом деле дочь Рины?
— Остановите, пожалуйста, машину. Я хочу выйти. Как-нибудь сама доберусь до гостиницы.
— Расслабьтесь. Мы почти приехали.
На крутых поворотах колеса взятой напрокат машины пугающе скрипели, но Блэкторн полностью сохранял контроль за движением. Эйприл почти не сомневалась, что водительское мастерство этого загадочного человека отработано богатой практикой отрыва от преследований террористов.
— Я лично знаком с семьей де Севиньи, но до сего дня что-то о вас ничего не слышал.
— Мать бросила меня, когда мне было двенадцать лет. Сегодня я впервые за двадцать восемь лет оказалась с ней в одном зале.
— Она вас бросила? Почему?
— Почему? — Эйприл горько усмехнулась. — Да потому же, почему все женщины пренебрегают своими детьми или вообще отказываются от них. Был мужчина. Он намеревался изменить ее жизнь. А я была препятствием.
