Она ожидала, что стоит покинуть свою темницу, и рядом тут же окажется вездесущий охранник, однако ей никто не мешал. Инга неторопливо прошла по этажу, заглядывая во все попадающиеся на пути комнаты, однако не заметила ничего интересного. Хозяйская спальня немного отличалась от гостевых, однако там не нашлось ни сейфа, ни стола с ящиками для бумаг — ничего, что могло бы её заинтересовать.
Добравшись до кабинета Ветрова, Инга с надеждой дёрнула ручку двери, но та оказалась заперта.
Оставалось изучить территорию снаружи, но стоило приблизиться ко входной двери, как неизвестно откуда вынырнул знакомый амбал.
— Далеко собралась?
— А отсюда разве можно уйти далеко? — Инга удивлённо вскинула брови, всем видом демонстрируя, что абсолютно не понимает, какие к ней могут быть претензии. — Хочу прогуляться по саду. Подышать воздухом.
— Не приказано выпускать. Вернись-ка в дом.
— А то что? — поинтересовалась она, искренне надеясь, что выглядит при этом достаточно наивно, чтобы вопрос не показался вызовом.
Охранник скривился, давая понять, что ни на минуту не поверил её игре.
— Хочешь вернуться в погреб? По мне так тебе там самое место.
Решив, что затевать спор в данном случае дело бессмысленное и неблагодарное, Инга молча развернулась и направилась обратно в отведённую ей комнату.
Глава 9
Настроение было ни к чёрту. Когда неприятности только начались, Феликс и подумать не мог, что всё зайдёт настолько далеко.
Самое плохое было в том, что он до сих пор не знал, кто именно наносит ему удар за ударом. Началось с того, что в одну из ночей нескольких постоянных клиентов клуба пришлось срочно госпитализировать с явными признаками острого наркотического отравления. В их крови обнаружили дешёвый синтетический наркотик, который никогда не продавался в клубах Ветрова.
Сначала под подозрение попал поставщик. К тому времени, как Феликс убедился в его невиновности, ситуация повторилась. Конечно, со стороны закона ему ничего не грозило — клиенты не были заинтересованы в том, чтобы их тайные развлечения выплыли наружу, потому молчали сами и готовы были платить за молчание врачам.
Последнего, правда, Ветров не допустил, взяв расходы на себя. Нет, он вовсе не сочувствовал пострадавшим. Он вообще к тем, кто пользовался услугами его заведений, относился с оттенком брезгливого пренебрежения, о котором, разумеется, никто не догадывался.
Однако о деловой репутации стоило заботиться. Она и так неслабо пошатнулась после этих происшествий, и чтобы не растерять платежеспособную клиентуру, каждого нужно было обхаживать, как любимого родственника.
После поставщика он начал подозревать тех сотрудников, которые непосредственно имели доступ к препаратам, и тех, кто недавно устроился на работу. Управляющий активно помогал в расследовании, умело ставя под подозрение то одного, то другого. За это время в клубе случилась очередная неприятность — в самый разгар вечера в зале казино вспыхнула проводка. Никто не пострадал, но паника поднялась. Отток посетителей стал заметным и систематическим.
В честности самого Зеленцова Феликс усомнился далеко не сразу. Тот проработал у него почти десять лет и за это время ни разу не давал повода усомниться в своей преданности.
Когда он всё-таки отдал приказ взять Зеленцова и допросить с пристрастием, было уже поздно. Прибывший на место Молотов обнаружил лишь труп. Управляющий то ли сам сиганул из окна, испугавшись разоблачения, то ли ему помог кто-то, в чьих интересах было его молчание.
Феликсу было вовсе не нужно лишнее внимание к его клубам, и он постарался быстро замять дело. Официально смерть Зеленцова была признана результатом несчастного случая. Ну, наклонился человек из окна подышать свежим воздухом, ну, закружилась голова — бывает!
После гибели управляющего всё ненадолго утихло. Феликс не торопился вздыхать с облегчением — сложно было представить, что тот действовал сугубо по собственной инициативе, хотя и такой вариант нельзя было сбрасывать со счетов. В любом случае, затишье показывало, что больше предателей среди его служащих не нашлось.
И вот сейчас — новое происшествие, уже в другом клубе. Это подтверждало предположение, что Зеленцов вредил ему по чьей-то указке, и убивало остатки надежды на то, что удастся обойтись малыми проблемами.
Не было сомнений, что неприятные происшествия продолжатся. Вряд ли и в этот раз действовали с помощью управляющего. По крайней мере, он сам так делать не стал бы, понимая, что после истории с Зеленцовым руководитель другого клуба первым окажется под подозрением. А предполагать, что неизвестный противник глупее его, пока не было никакого повода.
Но невозможно ведь изолировать всех сотрудников, пока каждого не проверишь на вопрос предательства.
Оставалось уцепиться за единственную ниточку, опять-таки тянущуюся к Зеленцову. Что у него искали? Не те ведь бумаги, которые его беспокойная дочка притащила следователю. Они вряд ли могли беспокоить кого-то, кроме самого Зеленцова. Ну и, конечно, заинтересовали бы его, узнай он о них тогда, когда управляющий ещё был жив.
Обнаруженные младшей Зеленцовой документы, отражающие доходы и расходы клуба, и расчёты с совсем иными цифрами, сведёнными в довольно стройную картинку, показывали, что управляющий глубоко запустил руку в деньги заведения. Неудивительно, что девчонка, наткнувшись на такую информацию, приписала убийство отца ему.
Что ж, когда он найдёт того, кто строит против него козни, он представит Зеленцовой настоящего виновника. И тогда, наверное, можно будет её отпустить. Хоть что-то хорошее во всём том бедламе, что творится последнее время. Теперь, когда окончательно ясно, что за происходящим стоит некое третье лицо, доказать свою непричастность к убийству будет возможно. Кажется, девчонка достаточно благоразумна, чтобы не поднимать шума просто из стремления к вселенской справедливости, и когда её жажда возмездия утихнет, сможет сидеть тихо.
А пока стоит свести общение с ней к минимуму. Иначе можно умом тронуться от непрошеных сравнений. А это для кого-нибудь из них точно плохо закончится.
Нет, ему всё равно, на самом деле она такая, какой иногда кажется, или просто обманка с наносным гонором, который сотрётся первыми серьёзными испытаниями. Ему всё равно, и желание узнать, как прошёл день дома, не натворила она чего-нибудь и какие вообще шаги предпринимала — только результат скуки. В конце концов, при всей своей насыщенности его жизнь достаточно однообразна. Круг знакомых лиц один и тот же. Даже проблемы знакомые и вызывают только глухую досаду.
Но лучше бороться со скукой другими способами.
Феликс принял это решение, подъезжая к дому, и даже не стал подробно расспрашивать охранника о дневных событиях. Поинтересовался только, обошлось ли без эксцессов, и, получив утвердительный ответ, переключился мыслями на более важные дела.
Однако стоило ему устроиться в столовой за поздним ужином, как от двери раздался ставший за последние полтора суток до раздражающего знакомым голос:
— Не возражаете, если я присоединюсь? Мне ведь можно пользоваться столовой?
Он поднял голову, намереваясь отправить девчонку прочь, но заготовленные слова так и не сорвались с языка. Он определённо не ожидал увидеть того, что открылось глазам. За то недолгое время, что Зеленцова провела в его доме, он привык видеть её оборванным растрёпанным созданием — неизбежное последствие похищения и последующих ситуаций — с ненавистью и затаённым страхом во взгляде.
Сейчас она была совсем не похожа на ту девчонку, с которой он до сих пор имел дело. Совсем не девчонка. Девушка. Юная женщина. Лунная фея… Феликс поморщился, поймав себя на странном сравнении. Он никогда не был романтиком или любителем поэзии и поэтических образов, и сам не понял, откуда всплыла подобная ассоциация.
Стоило отделаться от первого впечатления, и тут же кольнуло не менее неуместное разочарование — ему на миг показалось, что Зеленцова отбросила гонор и собралась решить свои проблемы извечным женским способом. Пришла просить, манипулируя своей привлекательностью, соблазняя. Однако он быстро понял, что и это не так. Она явно не собиралась кокетничать. Она, похоже, вообще не понимала, насколько обольстительно выглядит — женщины, которые понимают, всегда преподносят себя в самом выгодном ракурсе, но Зеленцова не позировала, и взгляд не был ни томным, ни нарочито смущённым. Она просто явилась на переговоры.
