Она подсела поближе и, обняв Янку за плечи, строго сказала:
— Ну, давай, давай, реви и рассказывай, от чего это тебя снова, как палку, выпрямило?
— Я на УЗИ ходила сегодня.
— Опять…
— Опять, Наташ. Живот болел, решила провериться.
— Ну и?
— И знаешь, кого я там встретила?
— Кого…
— Евку, сучку эту, — выругалась Янка.
— Кого?!
— Да, сидела там, трещала по телефону. Беременная. Срок большой, рожать скоро… — Янка снова уронила лицо на колени, а плечи затряслись.
— И ты что, реветь из-за нее?
Яна поднялась, рассмеялась.
— Нет, ты знаешь, не из-за нее. Из-за себя. Думаю, дура я, понимаешь. Всю жизнь опасаюсь что-то сделать не так. А эта гадина ничего никогда не боялась. И идет по жизни, все везде успевает, даже ребенка вот…
— Ян, погоди, успокойся!
Янка посмотрела под ноги, схватила повалившуюся бутыль, из числа продегустированных, открыла и хлебнула из горла.
— Ого, ты давай это, расскажи сначала.
— А что рассказывать, Наташ?! Думаю, или ребенка из приюта взять, или с Сашкой развестись к…
— Ох, час от часу не легче, — она взяла у Янки вино и тоже отхлебнула. — А чего не прикопать его сразу? К чему эта вся бюрократия?!
— Зачем я Сашу мучаю, зачем, Наташ? Он ведь здоров, может с кем получится у него ребеночек, не со мной, убогой. Просто лучше сразу отпустить, измену я не прощу.
— Что-то бред какой-то пьяный, подруга моя, ты несешь. Зачем изменять, разводиться, вы оба здоровы, друг друга любите.
Янка усмехнулась.
— Да, и семь лет семейной жизни оказались безрезультатными. Нет, Наташ. Здесь к гадалке не ходи, не судьба нам. — Яна приложилась ещё раз к горлышку, глотнув, протянула его Наташке. — Ну или взять ребёнка из детдома. Хотя мы этого не обсуждали. Я за, но мне кажется, что Саша не захотел бы воспитывать чужого ребёнка.
— Яна, ты запуталась совсем. Вам, может, на море съездить, отдохнуть?
— Какое море… Это все уже было, сама знаешь. Пойдем, Натуль, наверх, пока я своими ногами дойти могу.
— Ян, ты подумай хорошо, я тебе говорю. Ребеночка вам надо взять, хорошенького. Выбрать, понимаешь. Чтоб понравился. Там приходишь, на курсы специальные записываешься и с детьми разными знакомишься, я читала про это, — с важным видом глаголила захмелевшая Наташка. — И потом, вам же никто не навязвает. Не захотите, не возьмете!
— Ты как про покупку игрушек говоришь, Наташ.
— Ну так оно и есть если? Я ж ничего не придумала. Погоди ты со своим разводом. Не убивайся из-за этой Евки. Бог с ней, прости и отпусти, как говорится. Ну что ты на меня смотришь? Не реветь! Не реветь, я говорю! — она порывисто прижала к себе подругу. А потом продолжила: — И, правда, пойдем-ка наверх, холодно тут. Знаю я, чем тебя полечить. Сейчас музыку врубим и будем танцевать! Бери.
Она всучила Янке пару бутылей вина, сама еще парочку прихватила, и одновременно поддерживая, направила подругу к выходу.
14
Смеркалось, но вечерней долгожданной прохлады не случилось. Было душно, словно летом. Наташка заставила всех переодеться для купания в бассейне. Он, конечно, был детским, но поплескаться и подурачиться места хватило всем. Потом она притащила светомузыку, еще и установила полив с разбрызгивателем возле бассейна. И они на пару с Янкой устроили танцы в полупустом круге, под струями воды.
— Ты посмотри, что они сегодня вытворяют, Сань!
— Ага, пусть.
— Я не видел никогда Янку под хмельком. Озорная она у тебя. А я все думаю, что у них общего с Натальей моей. Совершенно ведь разные характеры, с первого взгляда.
Сашка в ответ только улыбнулся. Веселого в поведение жены он видел мало, чувствуя скорее исходившую от нее волну боли, отчаяния.
— Что у вас там, ну, с малявками, не получается никак?
— Нет, Гош, не выходит.
— Ну, а вы хоть стараетесь?
Сашка усмехнулся:
— Не то слово, стараемся.
— А врачи что говорят? Может обследования какие-то новые есть?
— Уже все обследовали, вдоль и поперек, не поверишь. Сроду столько по больницам не мотался, сколько по этому вопросу. Денег уходит на клиники эти, анализы и прочее, а толку…
— Слушай, но сейчас же есть это, как его там, ЭКО. После него практически все рожают!
— Это ЭКО если по льготе, то ждать почти год, да и пить там эту гадость пачками, ну, гормоны. А бывает, что от этого и толку нет. Да и никто нас не возьмет, наверное. Потому как обследование показывает, что она совершенно здорова.
— А ты?
— И я здоров. Врачи мне предлагают рассмотреть вопрос о суррогатном материнстве.
— Это жестоко, Саш! По отношению к Яне жестоко!
— Знаю, потому и не согласен.
— Прям не знаю даже, Санек! Слушай, ну может за деньги все-таки это ЭКО сделать? Там, наверное, разберутся, как поступить, тем более раз оба здоровы. Найдем через кого, связи есть.
— Не по душе, если честно, нам эта процедура, Гоша. Там, знаешь, тема такая, прижиться могут сразу несколько эмбрионов, а убирать потом надо всех, кроме одного. Иначе — слишком большой риск возникновения патологий у оставленных… Это для нас равносильно тому, что своих же детей убить. В общем, мы против такого. Да и видишь, ЭКО это делают, когда пара по медицинским показаниям детей иметь не может. А у нас чертовщина какая-то. Я думаю, может из-за меня все-таки проблемы. Была бы Янка с другим, уже куча детей бы бегала за ней.
— Саш, стой, стой. Не туда мыслишь, друг. Вам без друг друга никак. Ты же не сможешь…
— Не смогу.
— Может быть, вам стоит из детдома взять малыша?
— Он же не родной, понимаешь, будет. Как его принять? Я не знаю, смогу ли полюбить. Давай, Гоша, выпьем, и поддержим наших девочек, потанцуем что ли. Когда еще так повеселиться сможем!
— Ну, пойдём, пойдём! — И, чокнувшись с другом бокалами, Игорь закричал в сторону импровизированного танцпола: — Девчонки, мы сейчас придем!
Янка разошлась не на шутку, ее словно подменили. Она танцевала, визжала, прыгала под каплями распыляющейся воды неустанно. В какой-то момент ее поймал в свои крепкие объятия Сашка.
— Малышка, ты чего это сегодня чудишь?
— М-м-м, милый, я не чудю… Не чижу… Я пьяная. Это Наташка все, она меня споила.
— Янка, — рассмеялся муж, — ты же завтра умирать будешь с похмелья, ты же не пьешь никогда, тем более столько!
— Да? А надо! Знаешь, это так весело, ик!
— Так, ты замерзла, мелкая.
— Да, согрей меня. Полюби прям сейчас, Саша. Хочу тебя, слышишь?
— Ого, ты ли это, девочка моя? Ну что же, — он прикусил ее за мочку уха и, слизав в шеи капли воды, прошептал, — Я согласен. Только командуешь парадом ты.
В глазах Яны лишь на миг промелькнул испуг, но тут же исчез, затмленный куражем разгоряченной крови.
Янка потянула мужа за руку.
— Пошли, я знаю одно классное место!
— Все, я сдаюсь, веди, — рассмеялся он, подняв ладони вверх.
— Не смейся, — Янка подалась вперёд, вышагивая по тропинке, забавно вихляя задом, обтянутым в черный купальник. Довела любимого до машины и открыла ему дверь. — Прошу!
— М-м-м, Яночка, я весь твой, — проворковал Сашка и залез внутрь автомобиля.
— Еще бы!
Янка, повизгивая, забралась верхом на мужа, и захлопнула дверь. Для нее сейчас стало вдруг важным проявить себя, почувствовать свободной, распущенной, такой, какой быть нельзя. Ну и черт с ними, с этими правилами!
Страсть разливалась жидкой лавой по венам, приправленная перчинкой легкого вина, смывала все предрассудки. Она здесь и сейчас хочет любить своего мужа и никто ей этого не запретит…
Через несколько минут Янка уже сладко посапывала на плече у Сашки. Вот только она стонала и извивалась, как дикая кошка, но как только дошла до пика наслаждения, силы вдруг покинули ее. Тело обмякло, и она, прижавшись к мокрому плечу мужа и сладко зевнув, пробормотала:
— Я не смогу без тебя, Саш… Не смогу…
15
Тук, тук, тук, тук, тук…
