— То есть, я не говорю, что это плохо, — тут же торопливо добавляет Клубничка, просительно заглядывает в глаза, ища там следы недовольства, — просто… Ну… Мне кажется, что ты… Ну… Мог бы в другом месте…
— Например?
— Например… Ну… — похоже, девчонка сама не знает, что сказать, просто обычное женское любопытство, хочется узнать побольше о партнере, а как спросить правильно, фиг его разберет.
Зубов не собирается помогать ей в ее затруднениях.
Во-первых, лениво.
Во-вторых, пусть еще чуток помучается, а потом он ее утешит.
Может, даже в рот… Почему нет? В прошлый раз она сама захотела, сама взяла…
Воспоминание-видение о пухлых измученных губках, растянутых на его члене, очень даже здорово торкает в голову, заставляя немного напрячься. Везде. И снизу — тоже.
Увлеченная разговором Клубничка пока еще не замечает ничего, опирается остреньким подбородком на его грудь, смотрит в глаза пытливо и открыто.
А Зубов в очередной раз ощущает себя старым развратником. Скотиной, которому надо от девчонки только одно. Хотя… В последние сутки он начинает приходить к совершенно неоднозначным мыслям по этому поводу…
К таким, которые даже думать непросто. А уж тем более, себе признаваться…
Потому он нарочно все старается перенести в другое русло, плотское.
Хорошо, что это удается в лёгкую, потому что Клубничка — на редкость соблазнительная девчонка.
Весь день на смене он переписывался с ней, слал какие-то тупые смски, и радовался, как пацан, когда она отвечала. Смайлики посылала ему, смешные мемасики, котят, жмурящихся довольно, щенят, мирно спящих в корзинке, и прочий бабский бред, который до этого момента всегда вызывал лишь досаду и даже злость.
А тут…
Все умиляло. Все нравилось. Превращало его, серьезного мужика в погонах, с розовое желе.
Стремно, смешно… И приятно.
Настолько приятно, что Зубов даже не раздумывал, когда Клубничка неловко спросила в смс, что он делает сегодня вечером.
«Конечно, трахаю тебя, Клубничка!», — хотел написать он, и любой другой бы так и написал. Потому что деликатность и манеры очень далеко, примерно там же, где первый поцелуй и розовые пони, срущие радугой.
То есть, не в одной с ним Вселенной.
Как и клубничные девочки, впрочем.
Но так произошло, что эти две непересекающиеся Вселенные неожиданно пересеклись.
И потому Зубов ответил: «Встречаюсь с тобой, Клубничка».
И, подумав, неловко пририсовал кривой старперский смайлик.
Они встретились неподалеку от ее универа, Зубов специально не заезжал во двор, чтоб не палиться перед «братишкой», и без того выбесившим до усрачки вчера вечером своими тупыми словами.
И специально не спрашивал ничего про Арса у Катьки. Хотя, там и времени особо не было.
Как увидел ее, идущую в своей коротенькой юбке ему навстречу, с развевающимися длинными волосами, тонкую, взволнованную и до боли в сердце красивую, так и забыл про все.
Поймал ее, еще даже не успевшую полностью устроить попку на соседнем сиденье, дернул на себя, вжираясь в податливо раскрывшиеся губки и судорожно елозя пальцами по мгновенно помокревшим трусикам, услышал сладкий стон… И поплыло все перед глазами. Просто вынесло последний мозг напрочь.
Не помнил, как оторвался, как завелся, как ехал.
Как в квартире они оказались.
Хватило ума глянуть по комнатам, но «братишки» не оказалось. В принципе, заразе языкастой еще не время приходить, но мало ли. Мы же пиздец, какие непредсказуемые.
Но нет, в квартире никого.
Время еще было, по-любому. Катя сорвалась с последней пары, Машка должна была еще учиться.
У них еще было время.
Зубов развернулся к неловко снимавшей кеды девчонке… И морок пошел на второй круг.
Комната, кровать.
Ее мягкие, вкусные губы, прерывистое дыхание, тонкая талия, крепкие бедра, послушно обхватившие его.
И внутри она была невероятно узкая, тесная до боли. Их обоюдной боли.
Зубов брал ее медленно, смакуя каждую секунду. Каждый сантиметр. Смотрел в расширяющиеся глаза, с огромными зрачками, мягко вытирал текущие из уголков глаз слезы, тяжело дышал в приоткрытые в стоне губы…
Это было настолько клево по эмоциям, что Зубов не понимал, на каком свете очутился. Судя по тому, что трахал ангела, явно не на этом. Интересно, чем заслужил?
— Больно… — шепнула Катя, судорожно цепляясь за его плечи. Зубов понял, что второй раз, наверно, даже хуже, чем первый. Потому что вчера, на эмоциях, драйве и эйфории от оргазмов, Клубничке было менее больно, когда они второй раз трахались. Она даже кончила от его члена, что вообще редкость для недавней целочки.
А вот сегодня, когда все уже прошло и немного поджило, наверняка, острее и больнее.
Но тормознуть он не мог, да и Катя не вырывалась, наоборот, сильнее прижалась к нему, прикусила губку, глядя в глаза смущенно и жадно. Похотливая Клубничка…
— Сейчас пройдет, — сказал очевидную хрень Зубов и поцеловал в мягкие губки, глубоко и грязно. Одновременно толкаясь до упора напряженным членом.
Катя застонала ему в рот, но сжала внутри еще сильнее.
И Зубов больше не смог себя контролировать. Так в ней было невероятно хорошо, с ума можно было сойти! И он, определенно, сошел.
Навалился на Клубничку, обнял крепче и начал двигаться медленно и длинно, с оттягом входя во все более податливую плоть. Катя, неистово сжимая его внутри сначала, постепенно расслабилась и явно кайфовала от происходящего. Гладила его плечи, стонала, пыталась целовать, трогать везде, шептала что-то неразборчиво и жарко.
Короче говоря, удовольствие сплошное, а не девчонка.
С такой и забыться не тупо, а очень даже достойно. Такие вообще нечасто встречаются. Ему, Зубову, вот, не встречались…
Он настолько увлекся, что едва не проморгал момент, еле успел вытащить, кончая на плоский живот долго и с кайфом.
А затем, глядя в глаза тяжело дышащей Клубничке, довел ее до финала несколькими движениями пальца по клитору. И чуть не кончил во второй раз, наблюдая ее сладкий оргазм.
И вот теперь они лежат, Зубов наслаждается приятным послесексовым расслабоном, который, он точно знает, скоро плавно перейдет в еще один разочек. А потом, может, еще один?
Насколько его Клубничка похотливая? Узнать, что ли?
А то она явно задумалась сильно над непонятным вопросом…
Зубов легко перетаскивает замолчавшую Клубничку на себя, позволяет скользнуть мокрой промежностью по уже напряженному члену.
И наслаждается ее немного испуганным, но очень даже горячим выражением в глазах.
— Хочу тебя, Клубничка, — шепчет он, притягивая ее к себе и целуя.
Катя не сопротивляется.
Позволяет себя целовать, а после, не разрывая поцелуя, позволяет себя усадить на член.
Черт, эти ее распахнутые словно в удивлении глаза, наверно, никогда не перестанут вставлять.
Зубов ложится поудобнее, шлепает поощрительно Клубничку по ягодице:
— Давай сама, как вчера.
Катя прикусывает напряженно губу, тихонько двигается на пробу вверх и вниз, приноравливаясь, и стонет несдержанно и жалобно.
А Зубов глаз не может оторвать от нее, изгибающейся, извивающейся на нем, от своего мокрого члена, на который она мягко насаживается, каждый раз выстанывая его имя… Черт, он так долго не продержится, определенно!
Катя только-только находит нужный темп и угол, только-только начинает ловить кайф от происходящего… Как хлопает входная дверь!
Ну конечно, мелкая дрянь не могла появиться ни минутой раньше, ни минутой позже! Умеет испортить момент, сучка!
Катя замирает на нем, испуганно глядя в глаза.
Зубов хмурится, аккуратно ссаживает ее с члена, тянется за простыней:
— Сиди тихо, я решу сейчас.
— Это Арс? — шепчет заполошно Катя, — Арс?
— Ну а кто еще?
Зубов выходит в коридор, придерживая простыню, коротко отправляет «братишку» нахер, внутренне готовясь к тому, что Машка сейчас заартачится, но нет. Криво ухмыляется, что-то вякает и сваливает.
