– Сережа переживет. – Она закатывает глаза. – Что? Он хороший парень, но тебе подходит, как «тимберленды» к свадебному платью. Знаешь ли, такая себе экзотика.
– И чего это ты про свадьбу заговорила?
– У тебя не получится сменить тему.
Но у меня все же выходит. В итоге после нескольких минут, посвященных заднице Жарова, который склоняется над столом в непосредственной близости от нас, мы обсуждаем, чем Мила занималась в Испании и как улучшила язык, пока не заканчиваем моими мечтами о Париже.
– Если бы ты так не противилась помощи, уже бы давно поглощала круассаны, сидя в красном берете прямо напротив Эйфелевой башни. Ну подкинет тебе богатый папочка денег и что? Это сделает тебя бесчестной женщиной? Тем более честь твоя, вроде бы, на месте, как мы выяснили. Пока на месте.
Смеюсь в голос, не пытаюсь спорить. И это уже точно коктейль бурлит в крови, потому что я прямо-таки заливаюсь хохотом. Мне даже не страшно, что кто-то услышит, правда ведь смешно! Но объяснять природу моих тараканов все равно нет желания.
Как я растолкую Миле, что до сих пор чувствую вину перед Яриком? За то, что, по сути, отобрала у него отца? Ведь, несмотря на их напряженные отношения, они как-то ладили до того… случая. Я не могу спокойно жить с этими мыслями, поэтому стараюсь не брать больше, чем нужно, чтобы удовлетворить основные по Маслоу потребности. Париж – уже вольность сверх нормы, с этим мне придется разбираться самой.
В конце концов наш диалог разбивает Богдан, который заваливается на одну с Милой подушку и отбирает у той кальян со словами «ты же бросила». Тотчас между ними завязывается любимая игра в стиле «выбеси другого». Милованов щелкает по носу свою «принцессу», как он вечно зовет ее, пока я стыдливо отвожу глаза – всегда смущаюсь подглядывать за чужими нежностями. Судорожно кручу головой, но Сережу не нахожу: видимо, тоже проиграл, потому что у стола остались лишь странный парень Илья и, к моему удивлению, Ярик.
Чтобы не чувствовать себя лишним колесом рядом с Миловановыми, встаю, подхватываю бокал с коктейлем на дне и подхожу ближе. Подпираю колонну, что держит навес, и будто бы с умным видом наблюдаю за игрой. Как назло, она через два удара завершается победой Ильи. С дурными криками восторга и деньгами на то самое пиво он исчезает в направлении бара, а мы с Жаровым остаемся стоять друг напротив друга.
Я перебираю в голове заготовленные колючие фразы, но по итогу не выдаю ничего остроумного.
– Тебе не пора? – бурчу.
И пожалела бы, что веду себя так грубо, если бы Жаров хоть раз меня не обыграл. Он просто ставит кий на пол и опирается на стол – его локоть задевает мою руку, по которой сию минуту проносится целый табор мурашек.
– Тебе не говорили, что раздражение – признак неудовлетворенной женщины? Гопник плохо справляется? Или член у него такой же крохотный, как мозг?
– Какой же ты придурок! – рычу сквозь зубы и брыкаюсь, хоть он и не трогает, лишь наклоняется ниже.
– Меня заводит, когда ты бесишься, – выдает контрольный, и моя уверенность, которая шатко-валко держала оборону, замертво валится на землю.
Его взгляд, сопровождающий шепот, заставляет тело дрожать – от смущения, страха и… предвкушения?
Ярик смотрит на мой рот, не делая попыток приблизиться. Я – облизываю губы, потому что в голове уже лежу под ним прямо здесь, на зеленом сукне. Черт! Краснею от смущения, теряюсь. Только хлопаю глазами и без смысла двигаю губами, когда спасает чудо.
Сначала непонятный шум, затем крики, что отбрасывают нас далеко друг от друга хотя бы мысленно. Понимаю, что происходит, лишь когда Богдан подрывается с места и спешит в самую гущу событий. Там я замечаю Сережу, что машет кулаками в толпе, и бросаюсь вперед.
************
* Полунин Сергей – российский артист балета
** Мила и Богдан – герои книги "Бей в самое сердце"
Глава 10
BRANYA & MACAN – Пополам
Я будто в замедленной съемке вижу, как Сережин кулак врезается в лицо тощего парня с забитыми руками. Ничего не слышу, точно уши заложило: Сережа беззвучно открывает рот в ответ на оплеуху Милованова. Затем Богдан уводит его в сторону, а парень с кровоточащим носом закидывает голову назад. Я никогда не видела драки вживую, все происходит словно не со мной. Мне кажется или я правда чувствую тяжелый металлический запах? В голове раздается щелчок, и только после мир взрывается громкими звуками.
– Он мне косяк предложил в туалете, а потом в штаны полез! Пусть этот педик валит, пока я его не размазал! – извергает откровенную ненависть Сережа. И немножко пугает.
Я не знакома с этой его стороной, он сам на себя не похож: раздутые, как у бешеного быка, ноздри, почти лопающиеся вены на висках и взгляд… Как добрый и чуткий Сережа может быть таким злым?
– Успокойся, Годзилла, ему и так от тебя досталось, – сдерживает друга Богдан, пока вокруг нас собирается целая толпа.
Парень, которому подают салфетки, совсем молодой и весь тонкий такой. Как на него вообще рука поднялась?
– Насиловать тебя, красавчик, никто не собирался, страна-то свободная. И «нет» я нормально понимаю, – дерзит тот.
Понятно, язык кое у кого длинный, из-за него весь организм страдает. Как раз когда я отмираю, к нему подбегают друзья шире в плечах.
– Что опять, малой? Тебя вообще ни на минуту оставить нельзя?
– Да он сам прибалдел, когда я…
– Я тебя урою! – Сережа пытается дотянуться через Богдана до пацана, которого закрывает собой старший брат, если я правильно поняла из короткого разговора. Они похожи, хоть и в разных весовых категориях.
– Сильно смелый, когда с доходягами нужно махаться, да? – вступается за парнишку.
– Рэм, сам ты доходяга.
– А ты вообще заткнись! – рявкает на него, а затем вновь поворачивается к Сереже. – Сейчас мы поедем снимать побои. Прощаться не будем – встретимся в суде.
И от его тона – холодного, угрожающего – становится не по себе. Я даже голову в плечи вжимаю. Смотрю на Сережу, у того губа дергается, с Богданом шепчется о чем-то. Пацану лед к носу прикладывают, братья тихо ругаются между собой.
– Ну и куда ты полез? У громилы на лбу написано, что тупой натурал.
– Ой, знаешь, сколько таких натуралов меня да по самые…
– Ты рот закроешь или нет? Задолбался за тебя разгребать.
– Слушайте, парни, – вмешивается Милованов, явно намереваясь свернуть на мировую.
– Я уже сказал! В суде мы вас с удовольствием послушаем! – прилетает ответ.
– Эй! – Ярик появляется так же неожиданно, как снег в мае.
Он вклинивается между враждующими сторонами, а я наконец выдыхаю. Просто потому что он рядом. Жаров обязательно все…
– Шуга? Да ладно? – удивленно восклицает тот самый Рэм. – Где бы мы еще встретились!
– Да уж, мир чертовски тесен.
Они жмут руки, а потом обнимаются и хлопают друг друга по спине.
– Ты какими судьбами здесь? Я думал, на постоянке в Штатах обосновался.
– Дела есть, – без конкретики отвечает Жаров, а после кивает в сторону. – Малой опять чудит?
Ярик треплет пацана за волосы, как щенка, а тот чуть ли не влюбленными глазами в ответ смотрит. Напряжение вроде бы сходит на нет, но я все еще настороже. Как и Жаров, что без тени улыбки, которая сияла на лице секунду назад, говорит Богдану увести Сережу. Мила трогает мою ладонь, но я качаю головой вместо «нет».
Зачем осталась? Почему не уйду? Какой от меня толк?
Эти и другие вопросы мигом стираются из мыслей, когда на горизонте появляется охрана. Главное – вовремя, что уж там.
Ярик и его знакомый говорят с ними уже спокойно, объясняют, что конфликт исчерпан, еще спорят, на чье имя бой посуды записать – там, оказывается, разбили что-то? После Рэм – или Рома, как оказывается – вручает младшему с опухшим носом ключи и отправляет ждать в машину, бросив вдогонку, чтобы педали не трогал. Я бы на месте старшего к автомобилю такого брата не подпустила, но дело не мое.
