М-да… очень нехорошо тогда вышло. А сейчас так вообще — писец полный!
***
— Короче, пап, живчики у меня не того самого. Не живые.
— В смысле? — хмурится батя.
— Какая-то зооспермия у меня неподвижная, — краснея сообщаю отцу результат анализа, в общем, в ближайшее время от меня никто не залетит.
На папу смотреть страшно. Словно он мне втащить по зубам собрался. Надо срочно смягчить ситуацию:
— А вот по той девушке, что была от меня беременной, вроде есть какие-то просветы.
— Какие?! — рычит батя, насупившись.
— Нет стопроцентного подтверждения аборта. В клинике его не зафиксировали. Ей просто дали таблетку. При докторе она не пила.
— Дома небось выпила. — обламывает меня папа.
— А может и нет! В таком случае, наше наследство спасено!
— Короче, Рустам — ищи ее! Где хочешь ищи! Из-под земли достань и призови к ответу. Если она оставила детей — тебе крупно, просто невероятно повезло. Если нет — то ты самый последний идиот, самолично просравший наследство. У меня все. Пошел вон отсюда!
***
Вика
— На заочку? — комкает мое заявление в руках проректор. — Почему решила пойти на заочку? Это же — последний курс. Отучись уж как-нибудь на очном, потерпи, ну глупо же столько учиться на очке и в конце все испортить…
— Мне нужна работа. — честно признаю я. — Детей-то кормить надо, да и себя, и родители там ждут от меня очередных переводов.
— Так совмещай. — остается Павел Викторович непреклонным.
— Вы представьте, и работа, и учеба, и два ребенка полуторогодовалых… и я одна. Как вы себе это представляете?
Павел Викторович снимает очки, его выражение лица смягчается.
— А как у вас с Вениамином?
Странные вопросы, однако проректор задает.
— В каком смысле?
— В прямом. Не подружились ли вы? Может сблизились?
— Нет, конечно! — заверяю я проректора. — Я на Веню никаких видов и планов не имею. Так что вам переживать не за что!
— Эм… — мягко усмехается профессор, — я и не думал переживать. Даже был бы рад, если бы вы с Веней…
Смотрю ошарашенно на проректора. Он что, решил своего сына пристроить?!
— Не смотри так на меня, Кудряшкина. Это раньше я думал, что плохая идея вас сблизить по-настоящему, думал негоже на Веника чужих детей вешать.
Вспыхиваю. С тех пор как родила, остро переношу любое негативное высказывание в сторону двойняшек.
— А сейчас, спустя два года решил: ты — не самый плохой вариант для Вени: умная, целеустремленная, работящая, с квартирой, — подмигивает мне по-хитрому, — а то, что дети… ну и что? Еще одного, общего, родишь Венику и заживете настоящей семьей. Ведь уже расписаны, чего мыкаться по разным людям?
— Нет, спасибо! — тут же отвергаю я эту бредовую идею. — Веника еще самого воспитывать и воспитывать. У меня и так двое, чтобы еще одного, третьего ребенка, великовозрастного себе на шею вешать.
— А ты подумай об этом с другой стороны, — не унимается Павел Викторович, — воспитаешь мужа под себя. С чистого листа, как говорится, начнешь.
— Я не люблю его. И не хочу воспитывать взрослых мужиков. Мне моих сыновей хватает.
— Поверь мне, — гнет свою линию проректор, — любовь — это вообще десятое дело в семейном счастье. Сегодня не любишь, а завтра жить без него не сможешь…
— Нет. Перестаньте. Сразу говорю, чтобы потом обид не было. С Веней все остается в рамках договора.
— Не руби с плеча, Кудряшкина! Я вам деньгами этот год подсоблю, чтобы обучение хорошо закончили. Тебе работать не надо будет, подумай об этом. А заявление твое пока подержу, вдруг передумаешь?
Глава 13. Первый день в универе
— Здравствуйте, Даниэль Александрович.
— Вика, это ты?! — полный восхищения и удивления мужской возглас.
Оборачиваюсь. Волков Даниэль Александрович. Тот самый молодой препод по экономике.
В стильном дорогущем пиджаке, в идеально сидящих на нем брюках. С деловым кейсом в руках. В глазах дерзость и самоуверенность, на пальцах нет кольца. Так никто и не охомутал молодого богатого препода…
У меня-то кольцо на пальце в отличие от него есть. И я очень однозначно поправляю выбившуюся прядь, сверкая обручалкой у носа молодого препода.
— С возвращением, Вика! Давно вернулась?
— Где-то с месяц назад.
— А я даже не знал… — с неподдельной досадой сообщает Волков. — Наверно здорово учиться за океаном? Может встретимся как-нибудь, вы расскажете мне о своей учебе за ужином?
Вот это номер… Он что, обручального кольца не заметил? И не знает, о моем замужестве и двоих детях?! И раньше он меня на ужины не приглашал, это — реально что-то новенькое.
— Так как на счет ужина? — наступает на меня Волков.
Сейчас конец августа, и занятия еще не начались, коридор около кабинета проректора пустой и полутемный. Мы с ним только вдвоем, и мне не очень нравится его напористость, блеск в его глазах.
— Можем прямо сегодня? Сейчас я занесу документы Павлу Викторовичу и поедем в первоклассный ресторан!
Ага, а потом к небу домой, отрабатывать счет в этом ресторане и готовиться кхм… к будущей сессии.
— Нет. — как можно спокойнее отрезаю я. — Дома меня ждут муж и дети. Ни по каким ресторанам я не хожу.
— Муж?! Дети?! — сглатывает Волков, недоверчиво глядя на меня. — И сколько детей вы успели родить?
— Двоих. — победоносно улыбаюсь я.
— Ну да… — бормочет себе под нос Даниэль, явно что-то прикидывая, — два ребенка за два года. Погодки что ли?
— Двойняшки! — окончательно добиваю я его.
Даниэль оглядывает мою стройную, без единого лишнего грамма жира фигуру, пожирает меня голодным взглядом. Да, я знаю, что мне удалось сохранить девичью фигуру, несмотря на двойню. Ничего удивительного в этом нет. Малышей — двое, а я — одна. Веник никогда не помогал мне с детьми, да я и не ждала от него помощи. Иной раз не то что поесть — в туалет сходить было некогда. Поэтому в таком темпе я не то что набирала — наоборот снижала лишний вес.
— Ну, Кудряшкина, ты даешь! — потрясенно качает головой препод. — Ладно, встретимся на занятиях. Надеюсь, что увижу тебя на своих парах.
Препод заходит к проректору, а меня, словно током дергает: ведь не только приставучего препода я увижу в скором времени на занятиях… а еще и отца своих малышей — Рустама.
***
Рустам
— Здравствуйте, Павел Викторович.
— Здравствуйте, Громов, чем обязан? — проректор привстает, пожимает мне руку.
Садится обратно, жестом приглашая меня присесть в кресло, напротив. Проректор прекрасно знает, что я — сын миллиардера, из так называемой золотой молодежи, поэтому не прогоняет меня как обычного студента, а готов выслушать мои проблемы.
Пораскинув мозгами, где могу отыскать хоть какую-то информацию о Кудряшкиной, я приехал к проректору по учебной части, ведь он наверняка должен был быть в курсе, вернулась ли его студентка из обменной программы.
— Слушаю вас, молодой человек, — подгоняет меня он, — у меня не так много времени.
— Да, простите. Много времени я у вас не отниму. Кудряшкина Виктория Викторовна… помните такую?
Проректор меняется в лице на мгновение, но быстро берет себя в руки, навешивая на себя суровую озабоченность вселенскими университетскими проблемами.
— Почему вы собственно интересуетесь?
— Она уезжала два года назад по обменной программе в Америку, — напоминаю я.
— И дальше что?
— Хотел бы узнать, вернулась она, или нет?
— А зачем вам Кудряшкина?
Да, старый хрен, так я тебе и скажу, зачем мне сейчас Кудряшкина.
— Я был в общежитие, где она проживала до поездки. Вахтерша ничего внятного мне не ответила. Сказала, что улетела Кудряшкина, и больше о ней ничего не известно.
— Ну, а зачем вам девушка, не пойму?
— У меня к ней дело… кхм, личного характера.
Проректор ухмыляется, причем так кривенько, что мне это ой как не нравится. Наверняка знает что-то про Вику.
