— Голова? — тревожно. — Голова — это плохо. Ладно, свободен, капитан.
Он уходит в ту же сторону, куда сбежала Диляра. Достаю телефон, набираю ей:
«Я вечером заеду?»
Прочитано. Тишина…
Глава 11
Плохой мальчик
Иван
Ее телефон выключен, я жду Диляру возле дома в машине. Подмывает подняться. Квартиры, правда, не знаю. Узнать несложно. Можно позвонить братьям или дядьке, и они пробьют по своим каналам.
Но вроде как некрасиво…
Четыре часа уже недоступна. Очень надеюсь, что ничего не случилось. Но в груди тревожно и горячо. Что-то дернуло ее там, в тире… Я сделал что-то не то? Вроде как ее все прикалывало. Не может же она позволять мне такие смелые движения, а потом тупо динамить? Какой в этом смысл?
Куда ты пропала, кошка моя? У тебя все хорошо? Если нет, то я хотел бы помочь.
Ее тачка стоит около подъезда. Значит, дома? Мой взгляд скользит по окнам квартир того подъезда, из которого она выходила. Открываю окно, прикуриваю сигарету, поглядывая в телефон. Торможу очередной порыв — написать ей. Там и так парочка сообщений от меня. Хочу, чтобы она среагировала на них. Пацан я, что ли, в пустоту написывать?
«В сети», — сообщает мне телефон. Сердце чувствительно вздрагивает, и кровь бьет в голову.
«Прочитано».
Но я жду. Пять минут, десять, пятнадцать… А я бы перезвонил сразу же. И от этого мне еще горячее. В груди все сжимается в неприятный комок.
«Ну… Давай!» — бормочу я, глядя на ее скорпиончика.
Набрать? С раздражением бросаю телефон на соседнее сиденье. Пальцы нервно выстукивают по рулю дробь. Я слишком газую? Но ее же прикалывает, это очевидно! Что за динамо?…
И когда я практически решаюсь позвонить, рядом с ее машиной паркуется еще одна тачка. Мгновенно прихожу в тонус. Еще даже до того, как в машине включается свет, я уже шестым чувством ловлю, что это она. На пассажирском сиденье. За рулем какой-то кент.
Ммм… Понятно. Морду разбить — это слишком по-пацански? Но мышцы каменеют.
Ты же мне сказала, что нет у тебя никого…
Смотрю с ревностью в их лобовое. У меня свет в тачке не горит, и меня не видно.
Его борзая рука тянется в направлении ее лица. В моей голове эта сцена мгновенно заканчивается тем, что он подхватывает ее ладонью за шею и притягивает ближе для поцелуя. И я вылетаю из тачки. Мне в ней резко становится тесно! Неожиданно сильно и больно меня колбасит от происходящего!
Но Диляра тоже вылетает из машины. Это все метрах в семи от меня, и пока она меня не видит. Мужик выходит тоже.
— Диляра, постой! — встает он у нее на дороге.
— Суров, я же тебе все сказала уже. Классный ты… Но — нет. Грузовик с пряниками поехал дальше.
— Да в чем проблема? — раздраженно психует тот.
А я мгновенно считываю — бывший. И замечаю, что Диляра пьяна…
— Слушай… — пьяным жестом взбивает она волосы. — Мы же договаривались — без всяких обязательств и претензий. Твое же условие было!
— А я передумал!
— Так и я тоже! — смешок.
— Яра, почему?
— Иду дальше!
— По головам?
— Надо будет — и по головам пойду! — агрессивно.
Но я чувствую и что-то другое в ее тоне, что-то такое отчаянное, болезненное. И в эту секунду мне хочется вписаться за эту женщину, которая и сама может любому сломать нос. Но все равно хочется. Потому что в ее агрессивном тоне мелькает уязвимость…
— Ты же любила меня…
— В юности — да. Но… детские ожидания не оправдались. Ты уж извини.
— А что не так?
— Да нормально все… — морщится она. — Но мне другой понравился. Хочу я другого. Так понятнее?
— Как блядь сейчас говоришь!
— Да? Ну и пусть. Твое мнение, к сожалению, для меня потеряло значимость, — в ее голосе просыпается вызов. — Вот если бы мой, который в фаворе, так сказал — зацепило бы! А ты, Суров, мимо, извини.
— Так и он скажет, Яр! — перехватывает ее за руку. — С твоими ебанутыми блядскими запросами!
— Не скажу, — решительно подхожу ближе. — Руку убрал.
— Ооо… Черт! — закусывает пухлую губу Диляра, пытаясь не улыбаться, но у нее не получается. Потому что пьяная — пиздец!
Ее кент оценивающе смотрит на меня. Диляра профессиональным поворотом кисти высвобождается из захвата, отдергивая руку. Встречаемся взглядами. Ее — игриво-провокационный.
Я, блять, по заднице тебе сейчас настучу! Какого черта ты села к нему в машину?
Надеюсь все это внятно читается в моем взгляде! Но улыбаться тоже хочется… На самом деле меня уже отпустило, я услышал достаточно, что погрело мое ЧСВ.
— Пойдем, — подхватываю ее за талию.
Увожу к себе в тачку и усаживаю, как задержанного, на заднее сиденье, придерживая голову сверху рукой, чтобы не словила крышу тачки. Голова у нее, блять, болит! Бухает не пойми с кем!
Сажусь рядом. Закидываю голову на спинку сиденья, закрывая глаза. Слышу ее пьяный смех.
— Зольников, ты что, потерпеть не мог?
— Не мог.
— Ты же не собираешься мне предъявлять?
— Предъявлять?? Давай сюда свою задницу быстро! — с рычанием заваливаю ее к себе на колени под томные смешки. — Буду тебя наказывать!
Мурлыкнув, прогибается, даже не думая сопротивляться. Веду рукой по бедру, задирая ее короткую юбку. Ниточка стрингов красиво лежит между упругих ягодиц. На треугольнике несколько красных стразов.
— Аааа… — не выдерживаю я. — Вау… Ты, зараза такая, для кого такое белье надеваешь?
Подцепляю ниточку и натягиваю как следует, перешеек трусиков сужается, оголяя губки и врезаясь между ними.
В глазах темнеет от возбуждения!
— Зольников… — смеется она сдавленно. — Ты охренел?
— Я?! — впечатываю ее ладонью в спину, не позволяя подняться, и, продолжая натягивать стринги, массирую большим пальцем гладенькие тугие губки, наслаждаясь сдавленными стонами.
— Плохой мальчик! — пытается вырваться снова, но я не позволяю.
— Не жалуйся… Ты мне только что в любви признавалась! Я все слышал.
Под ее хриплый вскрик толкаюсь пальцами во влажную горячую плоть. Но чувствую так, словно не пальцами. В паху болезненно пульсирует.
— Иди сюда скорей… — с шипением умоляю я, сдаваясь.
И помогаю ей изменить позу, заставляя оседлать себя.
Нетерпеливо впиваемся друг в друга!
— Я хочу тебя! Взорвусь сейчас! — шепчу я исступленно между грубыми, жадными поцелуями.
Нетерпеливо, мешая друг другу, вместе расстегиваем ремень и ширинку. Со стоном облегчения чувствую, как она обхватывает мой член ладонью. Смещаю ее трусики в сторону, поглаживая возбужденную влажную плоть. Мои глаза закрываются от острых, невыносимых ощущений…
— Патроны! — жадно щелкает она зубками, протягивая требовательно ладонь.
Вытаскиваю из заднего кармана презерватив и вкладываю в ее пальчики.
Ее кисть скользит по моему стволу вниз-вверх. Обхватив ладошкой головку, делает несколько круговых движений, вырывая из меня пару признательных стонов. И то, как жадно она облизывает губы, глядя на мой член в своей руке, уносит меня еще сильнее. Разорвав зубами краешек упаковки, перехватывает губами резинку и откидывает в сторону упаковку.
— Ах, как же тесно здесь! — психую я, подтягиваю ее за бедра ближе.
Опять мешая друг другу, натягиваем на мой перевозбужденный член презерватив. Перехватив рукой у основания, направляю его в нее, притягивая к себе за попочку. Мы встречаемся губами, закрывая глаза…
Вдавливаюсь в тугую тесноту, с рычанием сжимая ее упругие булочки! Ну, наконец-то!!!
— Моя девочка? — шепчу я ей на ушко исступленно.
— Мой мальчик! — задыхается она, больно впиваясь зубками мне в шею.
Это, блять, сносит последние бастионы терпения. И мы срываемся в не очень синхронные, но уже неконтролируемые движения бедрами, совершенное не сдерживая себя.
Это такой передоз, что я, как мальчишка, очень быстро улетаю за точку потери контроля над своим возбуждением.
— Блять, все… — рычу, оглушенный ощущениями, вколачиваясь жестче снизу.
