— Виктор Алексеевич… Доброе утро, — секретарь ставит небольшой поднос рядом с предыдущим, тот забирает. — Зашла попрощаться, вернусь года через три. Возьмете назад?
Устало смотрю на нее:
— Нет. Давай двоих подряд рожай, Савельева, чтобы туда-сюда не бегать. А потом уж лет через семь возвращайся, тогда возьму.
— Есть! — пряча улыбку.
— Владо дела приняла?
— Конечно.
— Все тогда. Но на связи будь! А то нахимичит она мне тут что-нибудь, без тебя не разберемся.
— Само собой, Виктор Алексеевич.
— Что там вам, женщинам, в роддом-то желают?
— Здоровья желают! И легких родов.
— Вот всего этого тебе.
— Спасибо!
— Когда кесарево?
— Послезавтра.
Ставлю себе пометку отправить цветы от отдела, премию, отпускные, сверхурочные… Как ни крути, а секретарь у меня идеальный, несмотря на то, что женщина. Вот не рожали бы еще! С другой стороны, если они рожать перестанут, тогда совсем беда…
— Свободна.
Зарываюсь в отчеты, будильник пиликает без десяти девять. Нажимаю на коммуникатор.
— Зайди.
— Доброе утро, товарищ полковник.
Поднимаю медленно взгляд. Стального цвета офисный костюм, дымкой выделенные глаза, блеск на губах. Красива зараза! Не такая броская, как в первую встречу, и не такая женственная, как во вторую… Что-то восхитительно среднее. Многогранная барышня… А волосы собраны не по уставу… Коса косой, а вдоль лица — выразительная волнистая прядь. Выговор, что ли, для проформы сделать? И так глаз не оторвать, так она еще и… А, да…
Взгляд застывает в вырезе ее приталенного пиджака. Оо… Резко перевожу глаза с выставленной пышной груди на глаза. Неизменно серые. Хоть в чем-то неизменна.
— Вы что-то хотели? — не отводит внимательного взгляда.
— Хотел.
Разложить тебя на этом столе…
— Да. Вызови мне капитана Зольникова.
— Мм… Так двое их — капитанов Зольниковых: Иван и Андрей.
— Да. И то верно.
Какая осведомленность в вопросах моей семьи!
— Ивана.
Кидаю на стол папку фотографий с подозреваемыми и обвиняемыми по актуальному делу.
— Садись, открывай, смотри…
Плавно присаживается на стул, проведя рукой по бедрам так, словно садится в пышной юбке. Хм… И, не поднимая больше глаз, листает фотографии. Внимательно наблюдаю за ней. Долистывает до Мамедова. Я концентрируюсь, ловя все ее реакции, но, не задерживаясь на нем, так же индифферентно листает дальше.
— Ну?
— Что — ну? — поднимает подозрительный взгляд.
— Кто из них Мамедов?
— Откуда мне знать? — смотрит на меня скептически.
— Что, тебе приемная мать сестры даже фотографий свадебных не показала?
— Пьяная она была. Я же говорила.
Будильник пиликает ровно девять. Опоздал, твою мать! Надеюсь, генерал с похмелья тоже вовремя не появится.
— Короче, вызывай Ивана, пусть жует глицин и медитирует над фотками. Папку из моего кабинета не выносить.
— Ладно… — на автомате заправляет прядь за ухо и тут же немного нервно выправляет ее.
«Ладно» немного режет мне слух, я привык к «Будет сделано», «Есть, товарищ полковник», «Сделаем, Виктор Алексеевич»…
И даже не встала!
Изящно закидывает ногу на ногу. Мой взгляд сверлит ее колени. «Ладно»… — передразниваю ее про себя, закатывая глаза.
На самом деле раздражаюсь и злюсь я совсем по другому поводу. Нравится она мне. Как женщина нравится. А как сотрудник — не нравится совсем! Почему?
Пристально смотрю ей в глаза. Не сводя взгляда с моего лица, теперь она как радар ловит меня. Лицо тревожно подрагивает. Неуверенное касание пальцами горла, нервное покашливание…
Прокручиваю первую нашу встречу, вторую, третью… И мне кажется, что даже выговор у нее немного другой.
Не могут погодки иметь одно лицо! Невозможно! Однако меня опять накрывает паранойя. Слишком уж она разная бывает. Перевожу глаза на ее прядь. Одного на двоих шрама по-любому иметь не могут.
Ее спина тут же выпрямляется, она немного отстраняется.
— Ты извини мне, Диляра, мои служебные заскоки, но я одну параноидальную версию проверю. Можно?…
Моя кисть зависает в миллиметрах от этой пряди. Дыхание ее замирает… Застывает, как струна. Не дожидаясь разрешения, отвожу волосы за ухо…
Глава 14
Секретарь Виктора Алексеевича
Иван
Выключаю воду в душевой, беру свежее полотенце, пахнущее травами. Бабушка в шкафу с бельем разложила подсохшие букетики мяты и мелиссы.
Во мне перемешивается яркое чувство влюбленности в Диляру и безмятежность детских ощущений-воспоминаний. От не сходящей с лица улыбки скоро щеки треснут!
— Иван! — стучит в дверь бабушка. — Телефон второй раз звонит.
Обернув бедра полотенцем, выскакиваю из ванной. Я, конечно, временно в отставке по основной работе, но могут все равно дернуть. Захожу на балкон за сигаретами, по дороге ворую сырник с тарелки.
Два пропущенных от Диляры! Вау-вау!!
Отдышавшись от эмоций и тихо поржав над своей неадекватностью, перезваниваю.
— Доброе утро, моя тигрица!
— Капитан Зольников, — строго, — я Вам по работе, вообще-то, звоню. Как секретарь Виктора Алексеевича.
— Ааа… Какой строгий секретарь у Виктора Алексеевича! Взял все-таки?
— Да.
— Но не туда, куда ты хотела…
— Это временно.
— И что хочет от меня секретарь Виктора Алексеевича? — продолжаю заигрывать я.
— Секретарь — ничего. Но Виктор Алексеевич распорядился, чтобы ты немедленно явился к нему.
— А зачем, не знаешь? — быстро докуриваю сигарету.
— Приезжай, я все объясню. С документами надо будет поработать.
— Полчаса — и я у тебя! Привезти что-нибудь?
— Ничего не надо.
Скидывает вызов. С недоумением смотрю на телефон. Ни нотки флирта! Может, она там не одна?
На обратном пути ворую еще один сырник, засовываю его целиком в рот и ополаскиваю руки.
— Даже не позавтракаешь?
— Некогда, бабуль! Служба…
Пока обуваюсь, бабушка скармливает мне еще один сырник из своих рук.
— Быстро вырос мой Ванечка… — вздыхает она грустно.
— Да ладно тебе, Ба, скоро правнуков нарожаем тебе еще! Не расстраивайся! Ты же хотела внучку.
— Давай уж, хоть ты не подведи! — взъерошивает мои короткие волосы.
— Есть! — салютую я шутливо и сбегаю.
До работы мне недалеко, минут двадцать, но на дороге тесновато, и путь мой затягивается.
Светанув документами на проходной, поднимаюсь к дядьке. Поджимаю губы, чтобы не улыбаться. Толкаю дверь его приемной.
— Здравствуйте… — оглядываю Диляру.
Строга!
— Здравствуйте! — на пару секунд поднимает на меня глаза. — Минуту.
Вот коза какая! Специально же издевается своим официозом.
— Полковник у себя?
— Нет, но… — что-то там сосредоточенно доделав на ноутбуке, приподнимается: — Пойдем… ммм… — заминается на мгновение, — пойдем.
Открывает мне дверь в его большой кабинет. Берет со стола папку и протягивает:
— Дословно: «Ешь глицин и медитируй, вспоминай лица этих людей».
— Ааа… — забираю из рук папку.
С любопытством поглядывает на меня.
— Посиди со мной.
— А я не могу… — закусывает губу.
— Ну ладно тебе, — снижаю я голос, позволяя себе улыбаться, как хочется. — Иди сюда, я соскучился.
Пытаюсь через узкий стол перехватить ее за руку, но она делает шаг назад.
— Мы на работе, Иван, — строго дергает бровью.
— Фейсы на работе всегда и везде, что теперь — не целоваться? — смеюсь я, обходя стол.
Пятится от меня, возмущенно распахивая глаза.
— Иван… — угрожающе и с опаской одновременно.
Делаю резкий рывок и подхватываю ее за талию. Дыхание сбивается.
— Ну что ты как неродная?… Я всю ночь с ума сходил… — шепчу я, приближаясь к ее губам.
— Стоп! Стоп.
Теплая ладонь ложится мне на губы. Вдыхаю глубже носом. Духи сменила… Несколько раз целую в ладошку. Нервно облизывает губки.
