Маргарет Пембертон - Богиня

Она прижимала его ладошку к щеке, вновь и вновь рассказывая о Лондоне, о том, как они бродили по берегу Темзы и он был закутан в огромный шарф, из которого выглядывали только глаза.

Никто не тревожил Валентину. Непрерывный монолог, казалось, немного ее успокаивал. Слегка улыбаясь, она описывала путешествие на «Куин Мэри», их жизнь в «Плазе» и ежедневные походы с Руби в Центральный парк, а потом в театр, где Александр часами сидел на репетициях «Гедды Габлер». Она говорила обо всем, что они делали вместе, о людях, которых любили: Паулосе, Лейле и Саттоне. О том, как, отправившись на юг, а не на север, она стала бы горничной в Сан-Диего. О Новом Орлеане. Об их путешствии на пирогах по бесконечным мрачным болотам.

Об элегантном старомодном колесном пароходике, о неожиданном желании Александра стать профессиональным игроком. Об их пикнике. Шампанском и музыке, наполнявшей город. О креольской кухне, которую он любил.

– Ты можешь остаться, дорогой, – шептала она со слезами. – Я не отправлю тебя в школу. Только открой глаза и улыбнись мне, пожалуйста. Прошу тебя.

Ответа не было. Дверь тихо открылась, и на постель упала тень Видала. Валентина подняла глаза.

– Помоги мне спасти его, – с отчаянием попросила она. – Помоги мне, Видал.

Несколько долгих минут он стоял неподвижно, глядя на безжизненное тело сына. Сына, которого он никогда не знал. И теперь с мучительной горечью думал о том, сколько времени потрачено напрасно. Времени, которого уже не воротишь.

Лицо его застыло, став жестче и определеннее. Больше он не потеряет ни единой секунды. И не согласится жить в разлуке с сыном. Видал обнял Валентину за плечи, и долгие одинокие годы умчались прочь, словно их никогда и не было.

– Наш сын не умрет, – мягко, но с непреклонной убежденностью пообещал он. – Верь мне, любимая.

Валентина сжала его руку, сияя полными слез глазами. Он всегда прав. И не может ошибиться сейчас. Просто не может.

– Видал здесь, – сообщила она, – он хочет поговорить с тобой о кино, дорогой. О пароходах и игроках.

Длинные густые ресницы не вздрогнули. Всю ночь они дежурили у постели. Сестра несколько раз проверяла дыхание и пульс Александра, а врачи заходили каждый час, чтобы повторить осмотр. Небо посветлело – до рассвета оставалось совсем немного.

– Я так и не успела сказать ему о тебе, Видал, – призналась Валентина, прерывая молчание и задыхаясь от слез. – Несколько раз пыталась, но не смогла. Мы путешествовали на колесном пароходе, и он заявил, что хотел бы стать игроком на речных судах. Я подшутила над ним, заметив, что он просто хочет подражать Кларку Гейблу и потому сто раз ходил на «Унесенных ветром», но он ответил, что желает походить не на него, а на тебя. Что обязательно будет режиссером, когда вырастет. Она вздрогнула и снова заплакала.

– Он станет режиссером, Валентина. И все его мечты сбудутся.

В его голосе не было и тени сомнения. Видал словно гипнотизировал ее взглядом, пытаясь вселить собственную уверенность. Валентина неожиданно успокоилась. Она не потеряет Александра. Видал не позволит.

Доктор тихо подошел к кровати и проверил рефлексы Александра. Закончив, он выпрямился и осторожно произнес:

– Никаких перемен, миссис Хайретис. Вам следовало бы вернуться в отель и отдохнуть.

Валентина покачала головой, и доктор вздохнул. Коматозное состояние может длиться неделями и месяцами. Обязательно должен настать момент, когда она признает поражение. Он слегка поднял брови и повернулся к Видалу.

– Можно поговорить с вами, мистер Ракоши?

Видал неохотно отошел от постели и направился с доктором к двери.

Валентина снова взяла вялую руку Александра и приложила к своей щеке.

– Пожалуйста, Александр, очнись. Посмотри на меня, родной, – умоляюще твердила она.

Первый луч солнца лег на пол. Где-то вдалеке раздался унылый звон пароходного колокола. Пальцы, которые она сжимала в своих, едва заметно дрогнули. Валентина задохнулась от неожиданности, чувствуя, как оглушительно колотится сердце.

– Александр, – настойчиво шепнула она, наклоняясь к нему. – Александр, ты меня слышишь?

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем его рука вновь шевельнулась.

– Мама, это ты? Я хочу пить, мама.

– Александр! – всхлипнула Валентина.

Темные девичьи ресницы, затрепетав, поднялись. Мутные непонимающие глаза уставились на Валентину.

– Александр! Слава тебе, Господи!

Соленые ручьи струились у нее по щекам. Валентина смеялась и плакала, целуя его руку. Она смутно услышала, как доктор позвал сестру, и тут же раздались быстрые шаги Видала.

– Прошу извинить, миссис Хайретис, – сказал доктор и, нагнувшись над Александром, посветил ему в глаза фонариком. Потом поднял голову, и Валентина заметила, что он улыбается. – Придется сделать еще немало анализов, но худшее осталось позади. – Возможно, сейчас, – спросил он у сияющей Валентины, – вы согласитесь отправиться в отель и отдохнуть?

– Кто это, мама? – спросил Александр, когда Видал сжал ее плечи.

Валентина встала на колени и поцеловала сына в щеку.

– Это Видал Ракоши, Александр. Он просит тебя поскорее выздоравливать. И тогда вы поговорите о кино.

– Вот это да, – еле выдохнул Александр, глядя на знаменитого режиссера с нескрываемым восторгом. – Очень рад познакомиться, мистер Ракоши.

Глаза Видала неестественно заблестели.

– Я тоже очень рад, Александр, – ответил он, но тут доктор потащил обоих к дверям, объясняя, что должен как следует осмотреть Александра, а тот немного окрепшим голосом жаловался, что не только умирает от жажды, но ужасно голоден.

Видал, улыбнувшись Валентине, заверил:

– С ним все будет хорошо, любимая. Позволь мне отвезти тебя в отель. В самом деле тебе нужно хоть немного поспать.

– Хорошо.

Валентина оперлась на его руку, впервые за это время ощущая невероятный покой. Где-то играли на трубе, и звуки джаза смешивались с пением птиц. Валентина остановилась у крыльца улыбаясь, послушала немного; Видал обнял ее за талию, и они вместе направились к ожидавшему лимузину.

Когда Валентина проснулась, в комнате было темно – плотные шторы не пропускали солнечного света. Валентина, охваченная ужасом, с криком вскочила. Александр болен – лежит в коме, один, а она его бросила!

– Все в порядке, Валентина, – поспешно проговорил подбежавший Видал.

– Александр без сознания! Я должна ехать к нему!

Она спустила ноги с постели, но Видал осторожно удержал ее.