Уголком глаза Пол увидел, как дрожат плечи его жены, и спокойно произнес:
– И все же ты не можешь отрицать, что мир был бы совершенно другим, если бы победу одержал кайзер.
– Кто его знает?
Вероятно, ему это было совершенно безразлично. Когда у тебя нет ног, вряд ли что-то имеет для тебя большое значение. Пол попытался перевести разговор на другое.
– Ты очень педантичен, вникаешь в мельчайшие детали. Я тут подумал – ему действительно только что пришла в голову эта мысль, которая могла оказаться хорошей – что, может быть, тебя заинтересует банковское дело? Банкиры сидят большую часть дня. Что скажешь на это?
Взгляд Фредди вновь обратился к камину, где сейчас догорали последние уголья.
– Пока я неспособен ни о чем таком даже думать. Но все равно, спасибо.
Пол поднялся.
– Мы поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Боюсь, мы утомили тебя.
– Нет-нет. Я просто немного устал, только и всего. Вы здесь абсолютно ни при чем.
Совершенно потрясенные, Мими и Пол спустились по лестнице и вышли на улицу.
– Никак не могу забыть, каким он был, когда уходил на фронт, – проговорил Пол. – Вся эта поэтичность, благодарность Богу за счастливейшие минуты в его жизни, или еще какая-то чушь в том же роде. – Он провел рукой по лбу. Голова у него раскалывалась. – Я еще подумал тогда, как же он наивен! А теперь – вид этого безысходного отчаяния может кому угодно разбить сердце.
На углу они столкнулись со спешившей домой Лией. Только когда они с Мими обе одновременно вскрикнули, Пол узнал ее; один, он, без сомнения, прошел бы мимо. Она сильно изменилась; не то, чтобы постарела, скорее повзрослела. Ее волосы под маленькой ярко-синей шляпкой были коротко острижены; два завитка словно прилипли к ее слегка подрумяненным щекам и юбка была такой же короткой, как и у самых больших парижских модниц в те дни, когда он отплывал домой.
– О, – пробормотала она. – Итак, вы его видели… Это ужасно, не правда ли?
Пол поцеловал ее в щеку, ощутив слабый аромат духов.
– Разве это не ужасно? – повторила она. – Что вы о нем думаете? Что будет дальше?
– На эти вопросы у меня нет ответа, Лия.
– Понимаю. Он целыми днями ничего не делает, просто сидит в своем кресле, уставясь в пространство. Иногда, очень редко, он подсаживается к роялю, но не играет, а так, трогает то одну, то другую клавишу. Он не позволяет нам вывезти его во двор, потому что, как он говорит, его там могут увидеть люди из других домов. И вот мы сидим здесь, в нескольких ярдах от парка, но он не желает посещать и его тоже, так как, видите ли, люди будут смотреть на него с жалостью, – она вздохнула. – Он встречается со всеми только дома.
– Мы будем навещать его, – заверила ее Мими.
– Я знаю. Ты была так добра к нему, Мими. Вообще, должна сказать, все относятся очень по-доброму. Часто заходит Бен Маркус. Мне кажется, в его присутствии Фредди немного оживляется. Ну и Дэн, конечно, тоже приходит. Но его приходы, наоборот, расстраивают Фредди. Он никак не может взять в толк, почему они расстались. Видит Бог, я тоже этого не понимаю! Семья просто развалилась и все.
– Несмотря ни на что, ты умудряешься хорошо выглядеть, – сказал Пол первое, что пришло ему в голову.
– Мне приходится думать о своей внешности. Это важно для моей работы. Вот уж где нет никаких проблем и все идет отлично. Меня недавно повысили, так что я теперь совершенно не завишу от Дэна Рота. Конечно, мне приходится жить в доме, купленном на его деньги, здесь я ничего не могу поделать, но по крайней мере я сама себя содержу.
– Надо бы мне навестить Дэна, – сказал Пол. – Как он там сейчас?
– Работает, как всегда. Однако я уверена, он ужасно страдает. Думаю, он не может забыть тех слов, которые он сказал на прощание Фредди, когда тот уходил на фронт. Ты знаешь, что он ему сказал? Он назвал его полным дураком, идиотом. Он тогда чуть не обезумел от злости.
– Мы задерживаем тебя, – проговорила Мими, и Пол понял, что ей хочется поскорее уйти.
Лия схватила Мими за руку.
– Нет-нет, все в порядке. Мне больше не с кем об этом поговорить, а на душе накипело. Мне постоянно приходится сдерживаться, не показывать своих чувств. Не могу же я сказать Хенни, что, увидев Фредди в госпитале в первый раз, я была вынуждена бегом броситься в туалет, так как меня затошнило. И здесь не только жалость, хотя, конечно, и это тоже… но также… я не могу смотреть на него, когда он раздет, и мне стыдно. – В голосе ее послышалась мольба: – С кем еще я могу поговорить об этом?
Мими ничего не ответила, и Пол тоже молчал, находясь в полном замешательстве.
– И мы с Фредди почти совсем не разговариваем. Он не желает ничего со мной обсуждать.
Сейчас полные мольбы глаза Лии смотрели только на Пола; Мими как-то незаметно отстранилась от участия в разговоре. Пол понимал, что она чувствует себя неловко, и Лия, вероятно, это тоже поняла.
– Ты мужчина, ты знаешь жизнь, знал ее еще до того, как отправился во Францию и прошел через весь этот ад; тебя не испугает правда, какой бы она ни была отвратительной… ведь так? Пли мне лучше промолчать?
– Нет, скажи, что ты хотела сказать.
– Ты знаешь, самое ужасное во всем этом то, что иногда у меня появляется желание исчезнуть. Вот так просто, взять и исчезнуть. Или я начинаю желать, чтобы исчез Фредди. Когда я думаю, что отныне все мои дни и ночи будут такими, как сейчас, я не хочу больше этого терпеть, хотя и понимаю, я должна, и конечно же, буду. А потом мне становится стыдно, что я жалею себя, когда это он, кто… – на мгновение лицо Лии исказила гримаса отчаяния. Однако она тут же взяла себя в руки. – Нет-нет, ничего не говори, не утешай меня.
Пол мягко произнес:
– Мы не станем ничего говорить, кроме того, что мы твои друзья.
– Благодарю. Ну, мне пора идти. Спасибо, что выслушали. – Она сделала несколько шагов, затем обернулась: – Ты шокирован?
Пол молча покачал головой. В этот момент ему было жаль ее даже больше, чем Фредди.
Склонившись над куском ткани – она заканчивала вышивать последнюю из двенадцати накидок на сиденья стульев, начатых ею еще до отъезда Пола на фронт, – Мими заметила:
– Я считаю, то, что сказала Лия, просто ужасно, ты согласен, Пол? Ее слова не идут у меня из головы весь день. Бедный, бедный Фредди!
Как бы ему хотелось, чтобы она, наконец, избавилась от своей привычки удваивать определения.
– Как только у нее язык повернулся сказать, что ей хочется исчезнуть. Это просто несправедливо по отношению к Фредди. Нет, я не могу этого понять.
Пол оторвался от книги. Шторы не были задернуты, и на низком небе можно было видеть отблески городских огней, тусклое кровавое свечение, устремленное ввысь.
