Джуди захотелось спуститься, слиться с толпой, дать захлестнуть себя бездумному веселью. Но у нее не было припасено маски, и даже солнцезащитные очки – самый простой и банальный выход из положения – валялись в столе со сломанной дужкой. Она подошла к зеркалу и вгляделась в свое лицо. Нет-нет, с таким глазом нельзя показываться на людях. Даже в этой толпе на нее будут показывать пальцем. Какое уж тут веселье!
– Здесь похоронен мой отец, – сказала Нора и присела на корточки рядом с квадратной могильной плитой.
– «Ричард Краун», – прочел Рэй и сдвинул брови. Ему было неловко, он совсем не знал, как вести себя в таком случае. Рассчитывал весело провести праздник в компании очаровательной женщины, а она потащила его на кладбище.
– Почему ты пришла сюда именно сегодня? – помолчав, спросил он.
– Как? Ты не понимаешь? – не отрывая взгляда от надписи на плите, произнесла Нора.
Рэй напрягся.
– Он что – был военным, твой отец?
Она отрицательно качнула головой.
– Нет, просто он погиб в этот день, четвертого июля. Тридцать два года назад.
Рэй совсем приуныл. Какой уж тут праздник! Весь день придется держать платочек у ее глаз и сочувственно поглаживать ее загорелую руку.
– Тридцать два года? Ты была совсем маленькой?
– Да, мне было четыре. – Она помолчала и добавила: – Сейчас мне тридцать шесть.
– Я уже подсчитал, – улыбнулся Рэй и тут же снова посерьезнел: – Он что, болел?
– Нет, я же сказала – погиб. – Голос ее дрогнул.
– А-а… я, видимо, не расслышал. А что…
– Его убили, – не дослушав вопроса, ответила Нора.
Она резко поднялась. По выражению ее лица Рэй понял, что продолжать расспросы не стоит.
– Хочу выпить, – Нора попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой и невеселой.
– В этом случае я – самая подходящая компания! – оживился Рэй. Ему было по-настоящему жаль ее и хотелось разогнать тучи, сгустившиеся в душе его новой знакомой, хотелось услышать наконец, как звучит смех этой женщины.
Бабушка ждала ее к обеду. Но Никки совсем не хотелось есть. Они уже перехватили по хот-догу, выпили по бутылке обжигающе холодной колы, а затем еще попкорн, две порции мороженого… Но бабушка будет сердиться, если она не явится к обеду. Должно быть, цыплята уже на огне, и Берта сосредоточенно мельчит салатные листы или выжимает сок из плодов манго.
Они подошли к воротам.
– Подождите здесь. – Николь знала, что пригласить на обед своих друзей может только с позволения Эмили. Это означало добавить работы Берте и заставить бабушку провести час в компании трех чужих подростков, которые, Никки это понимала, не придутся ей по вкусу. Но она знала и то, что отказа не будет. Впрочем, лучше всего было бы получить разрешение не обедать. Празднества продолжались, да и к тому же сегодня они еще не были на пляже. Никки хотелось захватить ракетки и отправиться прямо туда.
Берта действительно занималась салатными листами, тщательно промывая их и складывая в высокую горку.
– Привет! – сказала Николь, заглядывая на кухню.
– Здравствуйте, мисс, – широкоплечая Берта с улыбкой обернулась.
– С праздником! А где бабушка?
– Не знаю, Николь, я ее еще не видела.
– Хорошо, пойду поищу.
– Передай ей, пожалуйста, что обед будет готов через полчаса.
Никки заглянула в библиотеку, в кабинет, а потом взлетела по деревянной лестнице наверх и постучала в дверь спальни.
– Эми! – негромко позвала она и приоткрыла дверь, – бабушка…
Эмили сидела на краю постели, согнувшись пополам. Глаза ее были закрыты, брови страдальчески изогнуты, лицо поражало мертвенной бледностью. Она была неподвижна.
– Бабушка! – глаза Никки расширились от испуга. Она присела на корточки перед скрюченной фигурой и, коснувшись плеча Эмили, снова позвала ее.
Лицо бабушки дрогнуло, но глаз она так и не открыла. Потом попробовала шевельнуть посиневшими губами, но они, видимо, не слушались. Только теперь Никки заметила, что правая рука Эмили плотно прижата к левому боку, и сообразила, в чем дело.
– Берта! Берта! Берта!!! – заорала Никки, с грохотом слетая по лестнице.
Николь так и не удалось в этот день помахать ракеткой и понырять. Только поздно вечером она вернулась в опустевший дом. Эмили осталась в больнице. Доктор сказал, что это инфаркт. Никки испугалась этого слова, решив, что бабушка умрет. Но человек в голубом халате, тот, от кого сейчас все зависело, успокоил ее, со всей ответственностью заявив, что Эмили непременно будет жить, и, возможно, через неделю будет уже дома.
– Только нужно беречь бабушку, – доктор положил руку на плечо Никки, – не заставлять ее волноваться по пустякам. – И, помолчав, добавил: – Не по пустякам тоже.
Никки осталась на ночь в комнате Эмили. Глотая слезы, она легла в постель бабушки и никак не могла успокоиться и уснуть. Это был первый случай в ее жизни, поставивший перед ней вечные вопросы: что значит потеря близких людей, в чем смысл жизни и назначение смерти. Николь не стала звонить матери, отложив этот звонок на завтра. Сама того не осознавая, она, оставшись один на один с бедой, взяла ответственность на себя, чтобы, наконец, почувствовать себя взрослой.
И вот пришел момент, когда Джуди поняла, что пора позаботиться о завтрашнем дне. Ей давно уже не к кому было обратиться за помощью: из-за отвратительной привычки Рэя брать в долг довольно крупные суммы и забывать об этом она растеряла всех своих друзей. Кому-то она деньги вернула, кто-то, зная ее ситуацию, сам отказался брать их у нее, но отношения испортились со всеми без исключения. Джуди почти физически ощущала, как с каждой встречей уходит что-то важное – незаметно, постепенно, небольшими порциями. Решив не дожидаться, когда за столиком в кафе или с чашкой кофе в руках на диване в гостиной она почувствует, как повисло тяжелое, ищущее и не находящее способа закончиться молчание, Джуди сама перестала звонить друзьям и с болью осознавала, как все реже и реже звонят ей. Это произошло три года назад, примерно в то же время, когда она устроилась к Спарку. Именно тогда работа заменила ей все – прошлое, заполненное общением с давно знакомыми людьми, откатилось куда-то на периферию сознания и в основном возвращалось в снах: в этих снах они по-прежнему ходили веселой компанией на пляж, катались на автомобиле Мэтью, громким смехом привлекая к себе внимание прохожих, или просиживали часами в баре у дома Стивена – в маленьком баре с якорями на дверях и окнах, где почти никогда не бывало незнакомых лиц. Стивен был влюблен в нее в школе, они месяца три ходили, взявшись за руки, между его и ее домами, порой задерживаясь в этом баре на часок-другой. Потом влюбленность прошла, но дружеские отношения не испортились. Джуди безобразно напилась на его свадьбе, но не потому, что была огорчена, а потому что страшно завидовала – это был период сплошных свадеб, а Рэй твердил, что «все это» не для него, и Джуди знала, что ей, скорее всего, так и не удастся надеть белое платье невесты… А потом у друзей пошли дети. В последние годы новость о чьей-то беременности уже не вызывала у нее восторга, хотя признаться в этом даже самой себе она не решалась.
Бывало, она случайно встречала кого-нибудь из бывших друзей. Они рассказывали о себе и общих знакомых, но потом ей нужно было говорить что-то о своей жизни, и при упоминании имени Рэя по лицу собеседника неизбежно пробегала тень, разговор начинал спотыкаться… Так что лучше было вообще ни с кем не встречаться.
«У нас вы подыщете для себя достойное место в жизни» – прочитала она в газете и скривилась: «Что за стиль!», но все же сняла трубку.
– Ваш возраст?
– Двадцать восемь.
– Образование?
– Колумбийский университет. Экономика, менеджмент.
– Последнее место работы?
Джуди назвала фирму мистера Спарка, сообщила адрес и телефон.
– Рекомендации?
– Конечно. Да, еще: занималась рекламой. Знаю французский.
– Отлично. Вы хотите сказать, что мы не должны ограничиваться вакансиями менеджера? Вас могут устроить и другие предложения?
– Да-да, – обрадовалась Джуди, – именно.
Эти губы были созданы для того, чтобы целовать. Нора опьянела сразу, как от бокала хорошо выдержанного вина. Его губы щекотали, дразня, ее сосок, его пальцы блуждали по ее влажным губам, и она ловила их ртом, пытаясь втянуть как можно глубже.
Потом он вынул из-под ее головы подушку и, взбив ее, подложил под спину Норы. Неторопливость и обстоятельность его движений дразнили ее так же, как его губы и пальцы. Она посмотрела на него снизу вверх. Он замедленным движением раздвинул ее колени, и его взгляд заскользил по устремленному к нему женскому телу.
…Телефон прозвонил раз шесть, прежде чем Нора заставила себя взять трубку. Для этого ей пришлось лечь поперек Рэя. Притворяясь спящим, он наслаждался прикосновением ее груди к своему животу, жаром, исходившим от ее тела, и ждал того момента, когда она закончит разговор.
