Татьяна рассмеялась и взяла гвоздики.
– Благодарю. А почему ты вчера не позвонил?
– Зачем?
– Уточнить насчет классного часа.
– Я же все уточнил. – Алик постарался сказать это равнодушно, а сердце предательски громыхало внутри.
Что стояло за ее вопросом? Желание поддеть? Провокация? Или она почувствовала, что он весь вечер болтался вокруг телефона, снимал трубку, но никак не решался набрать ее номер? Как бы перевести разговор в другое, менее опасное русло?
– А ваш муж в командировке? – Он спросил первое, что пришло в голову.
– Нет. Он работает в выездной ремонтной бригаде вахтами. Двадцать дней работа, двадцать дней дома.
– Тяжело. А разве он рабочий?
– Да. Почему это тебя удивляет?
– Почему удивляет? – Алик пожал плечами. – Мне казалось, что муж такой… умной и интеллигентной женщины должен быть каким-нибудь профессором.
Татьяна улыбнулась:
– Стараешься придумать оригинальный комплимент? Да нет, Игорь никогда не хватал звезд с неба, а я никогда не считала это главным. Я ему просто очень благодарна. Когда-то давно он спас меня. Можно сказать, спас от смерти. После одного предательства мне не хотелось жить. Мне казалось, что все кончено… А он заставил меня вернуться к жизни, доучиться, дал мне возможность по-другому взглянуть на все.
Татьяна не знала, почему рассказывает мальчишке то, что не рассказывала и близким подругам. Но Алик слушал молча и не перебивал. Лишь тогда, когда она замолчала, он серьезно спросил:
– Он вас намного старше?
– Нет. Всего на пару лет.
– Значит, мудрее?
– Может быть.
– Извините, что я вызвал вас на откровенность.
Татьяна со смешанным чувством удивления и уважения взглянула на него. Впрочем, чему она удивляется? Его взрослости? Но он же действительно уже не школьник. Или его деликатности? По крайней мере сейчас он вел себя не как задиристый юнец, а просто как умный человек. Ей даже показалось, что он смог понять все то, что осталось невысказанным, недоговоренным.
Они стояли у ее подъезда и молчали.
– Мне пора, – наконец улыбнулся он.
– Прости, Алик, я вчера не хотела тебя обидеть, – вдруг сказала она. – Ты и вправду хотел подняться ко мне на чашечку чая?
– Нет. – Он поспешно отвел глаза. – Конечно, нет. Я пошутил. Я вовсе не собирался напрашиваться к вам в гости. Извините, если мои слова можно было так истолковать. До завтра. Вы еще не забыли про классный час?
– Конечно, нет. Я жду.
– Я приду обязательно. Всего хорошего!
Возможно, Алик ретировался с излишней поспешностью, но он не хотел сегодня казаться ей навязчивым. Похоже, она и так сказала ему слишком много. Зачем же давать ей повод раскаиваться в этом?
А может, он все-таки зря отказался от приглашения? Это порыв души или просто вежливость?
Какая разница, если это было настоящее приглашение? Он правильно сделал, что отказался. Не стоит превращать себя в пошлого донжуана, которому любое слово на руку.
Он все прекрасно понял. Он и не собирался рушить их крепкую семью. Ему в общем-то и не важно, на чем она держится: на благодарности за спасение или на страстной любви.
Его любимое рациональное начало бунтовало и отказывалось принимать противоречивые порывы последних дней. Объяснение было одно: с кем не случается? Отдых, каникулы, красивая молодая женщина и просто какая-то чертовщина. Вот уедет он в следующий вторник, и все забудется, все пройдет. Вспомнит он это когда-нибудь со снисходительной улыбкой, как о случайном развлечении.
Интересно, а какой он все-таки, ее муж?
Тьфу, черт! Ну какая разница?
– Алька! Ну наконец-то! – Галка нетерпеливо крутилась перед зеркалом, накрашивая губы. – Где ты ходишь? Я же уйти не могу, у тебя ключа нет.
– А где родители?
– Ушли в гости к какому-то из папиных сослуживцев. А ты откуда?
– А ты куда? – в тон ей спросил Алик.
– Я на свидание, разве не заметно?
– А я со свидания, это тоже не заметно?
– Ты признался ей в любви? – Рука с помадой замерла.
– Нет, – с досадой ответил Алик. – А ты помирилась с Генкой?
– Нет.
– Тогда на какое свидание ты собралась?
– С другим мальчиком. Из параллельного класса. Назло Генке. – На ее глазах заблестели слезы.
– Ты никуда не пойдешь. – Алик решительно вырвал помаду из ее рук.
– Кто ты такой, чтобы командовать? – закричала Галка.
– Твой старший брат. Ты никуда не пойдешь. Я не пущу тебя. – Он говорил спокойно, но очень твердо.
Галка смотрела на него со злостью.
– Я не прошу твоих советов!
– А я никаких советов тебе и не даю. Я просто запрещаю тебе в таком состоянии выходить из дома.
– В каком состоянии?
– Вот в таком. Сначала успокойся и подумай как следует.
– Я уже обо всем подумала!
– И считаешь, что свидание назло может быть полезным?
Галка молчала.
– Раздевайся. Давай лучше спокойно обо всем поговорим. Отложи свое свидание. Если оно тебе необходимо, перенеси.
– Я не хочу с тобой ни о чем разговаривать!
– Зря. Мне кажется, нам есть о чем поболтать. Мне нужен твой совет, а тебе нужен мой. Разве нет?
Галка задумалась.
– Хорошо. Но учти, я остаюсь только из-за того, что тебе нужна моя помощь!
– Договорились. – Алик весело рассмеялся. – Пошли в комнату, советчица. А то, пока будем препираться, родители вернутся, поговорить не успеем.
Второй день подряд Алик метался по своей комнате, как зверь по клетке, до изнеможения, до тупой боли в ногах. На несколько минут присаживался на край кровати, снова вскакивал и снова мерил шагами комнату.
К нему никто не входил. Может быть, чуть резковато, но он сообщил всем, что работает над диссертацией и просит не мешать. Галка, кажется, обиделась, она-то ожидала, что Алик будет держать ее в курсе своих любовных дел. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения.
Мама, видимо, тоже о чем-то догадывалась или просто чувствовала, что с сыном творится что-то неладное. Она ни разу не потревожила Алика, но он знал, что она подолгу стоит у дверей комнаты и прислушивается к его шагам. Алика это немножко раздражало, но он был благодарен, что его хотя бы оставили в покое.
Господи! Как глупо, как банально все закончилось!
Воспоминание об этом приносило какую-то физическую боль, сгибало Алика пополам, лишало сил двигаться, а самое страшное – он не знал, как выйти из этого состояния, что решить, что предпринять.
…На классный час Алик вновь пришел с цветами. Белоснежные гвоздики стояли в высокой тонкой вазе на столе Татьяны, и Алик гордо любовался ими, отвечая на вопросы ребят.
