много народу и люди всё пребывали и пребывали. С тех самых пор, началась чертовщина. Как-то раз, мы играли с подружками у нас во дворе, хотя обычно делали это в доме, но после смерти деда, заходить туда лишний раз не хотелось, не мне, не подружкам. Но что-то нас дёрнуло пойти, то ли пить кто захотел, то ли в туалет, не знаю, да и не важно. Мы втроем зашли в дом. И одна из подружек говорит, Юлька, точно Юлька: «Чуете, палёным пахнет?». Мы все переглянулись и стали принюхиваться. И точно, пахло палёным, будто жги свечи. Мы углублялись внутрь дома, следуя за запахом, пока он не привёл нас к комнате, где спали бабушка с дедом. И нет бы сразу уйти, но мы остались. В этот момент, дверь перед нами распахнулась и резко закрылась. И снова сильный запах палёного. Естественно мы дали дёру, а рассказывать о случившимся, так никому и не решились. Я не очень переношу такие события, после всего этого, – Олеся на мгновенье задумалась и вскоре продолжила. – Уверена, всё снова начнётся.
– Что начнётся? – Спросил я, но Олеся продолжила, игнорировав мой вопрос.
– Иногда, они возвращаются.
– Кто возвращается? – Я смотрел на девушку, и было похоже – она вспомнила что-то ещё, о чём когда-то смогла забыть.
– Кошмары, – тихо прошептала Олеся. – Кошмары.
К концу нашего диалога, Олесино личико приняло телесный цвет, с розоватыми щёчками. Глазам вернулся блеск и чёткий фокус. Лишь маленькие капельки слёз, придавали им немного красноты. Я забрал у Олеси ложку и стакан, которые она держала на протяжение всего рассказа и поставил в пустую раковину.
– Долго там ещё читалки отпевать будут, как думаешь? – Спросила девчонка.
Я хотел открыть рот, как в зале заголосили.
– Раз запели, скоро будут выносить.
– Откуда ты знаешь?
– Когда отца хоронили, мать тоже приглашала читалок. Я помню перед самым выносом гроба, они начали петь.
В коридоре хлопнула дверь, и Олеся дёрнулась. Я выглянул из кухни, это пришли работники похоронки. Они толклись в прихожей и ждали, когда закончат читалки. Молодые ребятки, возрастом где-то от двадцати пяти лет, зарабатывали тем что роют, носят, а потом закапывают покойников по всему городу и прилегающему району. В общем, проводят время на свежем воздухе и заводят множество интересных знакомств. Чёрный юмор. Но ребята оказались ушлые, по крайне мере, один пострел везде поспел. Тот, что выше и плотнее всех, с кабаньей мордой, коротко стриженный, почти лысенький, таких называют – коренастый. Стоял с самодовольной ухмылочкой, и подмигивал Олесе. Потом жестами пытался показать, насколько я понял, что бы та дала ему номерок, а он в свою очередь, вечерком ей наберёт. Он перекидывал взгляд, то на меня, то на Олесю, потом опять на меня и продолжал ухмыляться. Типа плейбой или альфа самец, аля Ланселот – рыцарь круглого стола. И раз он стрельнул глазами, то скоро Олеся, сражённая его мужским началом, прыгнет к нему в койку и конечно раздвинет ноги. Но всё пошло не по сценарию. Олеся, посмотрев на этот спектакль, демонстративно отвернулась ко мне. На этом моменте, даже сам не знаю почему, зубоскалить начал я, конечно же, в его адрес. Улыбку сдуло, но спеси не сбило. Знаю таких товарищей, его воля, да подходящий момент, расквасил бы мне всю морду. Но увы. Не время, не место для этого не благоволило.
– Кретин. – Прошипела Олеся сквозь зубы.
– Не обращай внимания.
Её переполняла злоба и отвращение вызванная могильщиком.
– Ты слышишь?
– Что?
– Читалки закончили петь.
– Мужики заходите. Можно выносить, – донёсся из зала голос Ильи Петровича. – У подъезда есть кто?
– Стоит уже народ. – Ответил один из работников похоронки.
– Значит вынесем к подъезду, соседи попрощаются и двинемся.
И они двинулись, а я стоял и провожал автобус до последнего, пока тот выезжая с улицы, окончательно не скрылся за поворотом. Соседи разбрелись по домам, растащив ногами выпавшие из гроба гвоздики, по улице. Ноябрьский дождь закончился, последняя капля поставила жирную точку в этой маленькой истории. Но где кончалась одна, начиналась другая, совершенно новая.
– Пойдём Кирилл?
– Да, – глухо ответил я. – Замёрзла?
– Есть немного.
– Пиво пьешь? Или скажем вино? – Резко спросил я.
– И то, и то пью. – Не мешкая ответила девушка.
– Славно. Значит возьмём и то, и то. Мне жутко хочется накатить, с самого утра поднывает. Пойдем, здесь магазинчик недалеко, буквально за углом.
– Пойдём. Тоже не откажусь выпить. – Одобрила идею Олеся, и мы вместе отправились в Бристоль.
Олесю не взяли провожать старушку в последний путь на кладбище. Вместо этого, оставили в Балашове с якобы важным поручением. Пройтись завтра по инстанциям и оплатить все долги по квартире Семёновны. И так как Олеся, не сном не духом, где производить данные платёжные операции, то формально это поручили мне, собственно, как и присмотр одним, а лучше двумя глазами за девушкой. Так и сказали. «А Кирилл если что присмотрит за тобой одним глазком, а если сможет двумя». Эти слова были адресованы Олесе, мамой, которая подошла к нам, когда выносили гроб с хозяйкой квартиры. Она вошла на кухню посмотрела на дочь, но спросила меня:
– Кирилл, что с Олесей?
Я пояснил, как потом выяснилось Анастасии Петровне, что с её дочкой всё хорошо, просто перенервничала, такое бывает и корвалол ликвидировал последствия расстройства.
– Спасибо тебе. Я не успела представиться. Анастасия Петровна, мама Олеси.
– Очень приятно, думаю мне нет нужды представляться, вы и так знаете кто я. – И ведь знала, все как один, поголовно знали, кто я такой. Зато я, о них не знал ничего.
– Олесь, – обратилась она к дочке. – У меня к тебе поручение.
– Какое поручение? – Удивилась Олеся и её глаза, явно увеличились.
– Тебе нужно остаться в Балашове…
– Зачем мне оставаться в Балашове? – Не дав договорить матери, сразу возникла девчонка.
– Во-первых дослушай. Тебе нужно остаться на некоторое время присмотреть за…
– Нет, мам я здесь не останусь, тем более одна. – Начала пылить Олеся.
– Может, дашь мне договорить?
Конечно, это был риторический вопрос, на самом деле он означал «Сейчас я говорю, а ты молчишь».
– Ты останешься в Балашове и присмотришь за домом. Всего пару дней, не больше. Потом мы с отцом приедем и начнём улаживать дела с недвижимостью. За это время, тебе нужно сходить и оплатить все долги по квартире, квитанции лежат на стенке, деньги я оставила там же.
– Но я не знаю куда идти. – Олесино лицо источало лютое недовольство, вперемешку с нарастающим страхом.
– Кирилл тебе подскажет. Поможешь Кирилл?
– Да не вопрос. – На самом деле, мне правда нетрудно, тем более что последний год за квартиру платить ходил я. Оплачивал себе, а за одно и бабе Клаве.
– Ну вот, тем более не заблудишься, Кирилл поможет. Ну и в квартире уберёшься. Снимешь шторы, полы помоешь c окнами, половики расстелишь, пропылесосишь, марафет наведёшь.
– Мам нет.
