— Ааа..
— Лина, что? — Стас подхватывает меня, не давая упасть.
— Нога… — цежу сквозь зубы, — Каблук подвернулся. Я ее сломала по- моему. Как болит-то.
Стас опускается на корточки передо мной и ощупывает голеностоп под мое тихое поскуливание.
— Так, садись обратно. Поехали в травму, — выносит вердикт Малинский и запихивает меня в салон своей машины, — Сломать — вряд ли сломала. Но отек уже есть. Надо проверить.
Я покорно занимаю свое место, кривясь от дико неприятных ощущений. Вечер неожиданно продолжается.
Так мое первое свидание с моим первым парнем закончилось растяжением голеностопа и ограничением в движении и обуви как минимум на неделю. Уже перед сном, прокручивая в голове прошедший странный день, я решила, что это не очень хороший знак.
Больше всего меня волновало, как я буду водить машину все это время. Ведь сейчас летняя сессия, ездить в универ приходится практически каждый день, а насчет такси у меня небольшой пунктик. Ну как небольшой…Развилась настоящая фобия после того, как мама два года назад погибла в аварии, которую спровоцировал ее таксист. Но отец сказал, что уже решил этот вопрос. Сын его водителя, Романа Константиновича, согласился повозить меня ближайшую неделю. Без понятия, кто это. Но Роман Константинович поклялся, что он очень ответственный, спокойный, к тому же учится в том же универе, что и я. Да и папа его знает. Оказывается, в прошлом году парень проходил практику в его офисе. Что ж, пусть будет сын водителя. У него это наверно в генах.
Глава 13. Извозчик
Хотя на часах нет и девяти утра, на кухне уже вся моя семья. Все два моих родных человека. Папа пьет кофе, уткнувшись в телефон. А Мишка упорно уворачивается от обязанности доесть кашу. Но Гулю, его няню, не так-то просто сбить с пути истинного, и все мы знаем, что каша, а с нею и Михаил, будут побеждены. Брат с мольбой смотрит на меня поверх ложки, но против Гули даже я бессильна.
— Доброе утро, — я делаю себе двойной эспрессо, подхватываю тосты с общего блюда и сажусь напротив отца.
— Доброе, — папа вскидывает на меня глаза, оторвавшись от телефона, и тепло улыбается, — Ты что так рано? Или тебе в универ?
— Да. У меня зачет сегодня. Надеюсь, водитель приехал уже. Я Роману Константиновичу сказала вчера.
— Раз сказала, значит уже приехал, — пожимает плечами отец, — ты насчет Никиты не волнуйся. Он парень хороший, ответственный…Черт! Ты чего, дочка?
Отец подскакивает с места, отряхивая мой кофе с рукава своего пиджака, и начинает яростно стучать мне по спине.
— Никита? — хриплю я, откашливаясь, и поднимаю на папу заслезившиеся глаза, — Его Никита зовут? Аверин?
— Да, сын Романа. Ты что, Лин? Говорили же вчера.
— Я… — я не знаю, что сказать. До меня только сейчас дошло, что у них одна и та же фамилия. В конце концов не такая уж она и необычная. И мысль, что Аверин — сын водителя моего отца просто не укладывается в моей голове. Я осознавала, что он из обычной семьи, но чтобы настолько…
— Прости, — я кошусь на папин заляпанный пиджак, а потом ловко уворачиваюсь от еще одного увесистого хлопка по спине.
— Да уж, — отец с тоской оглядывает свой костюм, — Пойду переоденусь. Ты как, нормально?
— Да, просто подавилась…
— Ладно. Так вы знакомы?
— Да, похоже. Мельком. Он приятель Стаса Малинского, — я отвожу взгляд от проницательных глаз отца, который с любопытством наблюдает за мной. По телу бежит нервный озноб, давление подскакивает, отзываясь шумом в ушах. Но я очень надеюсь, что этого не видно.
— Ну это же хорошо? — интересуется папа, не совсем понимая мою реакцию. Я вижу, как между его бровей залегает морщинка. Взгляд становится сканирующим.
— Да, конечно, — я натянуто улыбаюсь и радуюсь тому, что он уже опаздывает.
Отец и правда всего через секунду перестает впиваться в меня пронзительным взором, вспоминает о своем испорченном костюме, и, пробормотав себе под нос "ну, если что- говори", а после чмокнув меня в макушку, уходит переодеваться.
А я бессмыленным взглядом упираюсь в стену. Во дворе сейчас меня ждет Аверин? Мы вместе поедем в универ? Запах еды неожиданно вызывает тошноту, ладони потеют. Я дрожащими пальцами обнимаю чашку с кофе, будто пытаюсь согреться. На периферии сознания раздается голосок Мишки, но я не сразу понимаю, что он лопочет.
— Что? — я поворачиваюсь к брату, рассеянно моргая.
— Я хочу в аквапалк! — повторяет брат, хлопая огромными ресницами, — Ну, Лина!
— Хорошо, после универа, рыжик, — я машинально соглашаюсь, даже не до конца понимая, на что. Оставляю свой недопитый кофе и нетронутый завтрак. И, подхватив сумку и чмокнув распевающего от счастья брата, на негнущихся ногах выхожу из дома.
Я застываю на крыльце, судорожно одергивая не требующего этого жеста юбку, и облизываю губы, встречаясь взглядом с пронзительными черными глазами. Моя догадка подтвердилась. Прямо передо мной стоит черная камри Аверина. А сам хозяин, вальяжно опершись бедром о капот седана, пасмурно смотрит на меня в упор. Через несколько секунд его темная бровь вопросительно ползет вверх. И только тогда я осознаю, что так и не сдвинулась с места. Просто стою и пялюсь на него.
— Не опоздаешь, Польская? Я и так тут уже полчаса торчу, — тянет Аверин и распахивает передо мной переднюю пассажирскую дверь. А потом добавляет с ядовитой иронией.
— Или ты сзади поедешь, чтобы рядом с прислугой не сидеть?
И я моментально отмираю, нащупывая себя привычную в этом жарком смятении, опутавшем меня.
— Что, зубы забыл почистить? Боишься, задохнусь? — фыркаю я, тяжко ковыляя по ступенькам к сощурившемуся парню.
Никита быстро смеряет оценивающим взглядом мои тщетные попытки спуститься по лестнице с чувством собственного достоинства. А уже через секунду я, охнув, оказываюсь у него на руках.
— Слишком жалкое зрелище, — бормочет Аверин в своё оправдание и выгружает меня на переднее пассажирское сидение.
Я не успеваю ничего: ни поблагодарить, ни возмутиться. А Никита уже, заняв своё место, заводит машину.
— Если
