с трудом справились со своей работой.
— На сцене.
Она была слишком неопытной.
— Нет, Эбби. На ее Доме. Если тебе не приказано смотреть на пол, твой взгляд остается на Доме. Даже если ты смотришь вниз, остальные твои чувства остаются сфокусированными на Доме. Где было твое внимание?
Она заметно вздрогнула.
— На другой сцене.
— Именно, — он опустил руку ей на плечо, довольный ее реакцией, когда она вздрогнула, что показало ее физическое осознание его присутствия. — Как часть персонала «Тёмных Небес», ты, по сути, моя подчиненная, а это значит, что я выбираю тебе партнеров по игре. В этой сцене Сет был твоим Доминантом, и твое поведение было неуважительным как по отношению к нему, так и ко мне.
— Ох, — она закусила нижнюю губу зубами и посмотрела на него виновато. — Мне жаль, Милорд.
— Я прощаю тебя. И я буду сам работать с тобой, чтобы этого больше не повторилось, — он подвел ее к столу для бондажа и накрыл поверхность тканью с подставки. — Поднимайся.
— Неизбежный! — пробормотала она на латыни себе под нос. Дело действительно дрянь. Ксавье казался скорее раздраженным, чем злым, но он, конечно, не тянул с ударами. Его прямота, лишенная всякой вежливости, настораживала. Была ли подобная честность чертой характера Дома?
Разве это не стало бы интересной темой для исследования?
Когда он издал угрожающий звук, она переключила свое внимание на него и быстро забралась на стол. Подкладка под простыней на резинке была из черной кожи, словно зловещая версия врачебного стола для осмотра. Только шире. Свисающие ремни и вставные D-кольца ничуть не снижали градус ее неуверенности.
— Ложись, — приказал он. Официантка передала ему кожаную сумку огромного размера.
Слишком неуверенная в себе, чтобы подчиниться, Эбби уставилась на сумку. В ней явно должно было что-то лежать. Когда с другого конца комнаты донесся крик, она посмотрела на сцену, за которой наблюдала, и…
Сильные руки сомкнулись на ее плечах, и Ксавье толкнул ее на спину.
— Я не думаю, что ты намеренно непослушна, Эбби, но ты очень рассеянна, — его губы подергивались. — Этим ты погубишь хрупкое эго Дома, если не будешь обращать на него внимания.
У него действительно было чувство юмора. Оно не было откровенно пошлым, но почти скрытым. И привлекательным.
— Ваше эго совсем не хрупкое. — Даже близко нет.
Опустив ее голову на свою ладонь, он оперся на руку. Он стоял достаточно близко, чтобы она могла почувствовать запах его лосьона после бритья, насыщенный специями с нотками экзотических смол. Крошечные крупинки золота согревали его темные глаза. Его губы казались твердыми, но она помнила их бархатистость.
Он поцеловал ее. Его губы накрыли ее губы, а затем дразняще приоткрыли их. Его язык проник внутрь, неторопливо поглаживая тепло ее рта. Схватив ее за волосы, он оттянул ее голову назад, чтобы лучше захватить ее губы. Его одобрительный рык прошелся по ее позвоночнику, даже когда его рука изогнулась вокруг ее челюсти, фиксируя ее более надежно. Агрессивный — слишком агрессивный — напор, но жар тлел под ее кожей, словно она стояла перед обогревателем.
Боже, этот мужчина умеет целоваться. Не отвлекаться. Восстановив самообладание, она попыталась поэкспериментировать, дразня языком в ответ.
Он поднял голову, посмотрев на нее.
— У тебя очень активный ум, Кудряшка. Сегодня я собираюсь выяснить, что нужно сделать, чтобы отключить твой мозг.
— Вы… что? — Ее мозг и был всем тем, чем она являлась. Она попыталась сесть.
Он усмехнулся и прижал ее к себе, подкрепляя это особенным взглядом, обещающим плохие вещи, если она не останется на месте. Когда она перестала сопротивляться, он застегнул наручник на ее левом запястье и прикрепил кольцо к боковой стенке стола рядом с ее бедром. Затем он проделал то же самое с другим запястьем.
Что ж, такого рода рабство не казалось слишком удручающим. Она все еще была достаточно свободна, и ее ноги не были скованы.
Он начал расстегивать ее корсет.
— Что Вы делаете?
На его лице отразилось веселое недоумение.
— Эбби, как много сабмиссивов ты замечала в одежде во время сцены?
— Эм. Одного.
Улыбка мелькнула на его губах.
— И это было потому, что…?
— Домина хотела разрезать его рубашку своим хлыстом.
Когда ее корсет распахнулся, он вытащил его из-под нее и бросил на стул. Воздух охладил ее влажную кожу, заставляя соски напрячься.
Он снял с нее юбку, и, слава богу, она побаловала себя покупкой сексуального белья. Уголок его рта приподнялся, когда он провел пальцем по кружеву ее темно-красных, дерзких трусиков.
— Мило. Кружево и красный цвет тебе очень идут. — Комплимент привел ее в восторг, но когда он начал стягивать трусики, она инстинктивно сомкнула ноги.
Он резко шлепнул ее по передней части бедра.
— Ой! — Место удара запылало. Осознание того, что он не позволит ей ничего упустить, вызвало дрожь уязвимости… и пробудило возбуждение в ее животе.
Он продолжал раздевать ее, будто не сделал ничего необычного. Неужели он бьет женщин каждый день? Трусики упали поверх корсета. Когда он положил свою широкую ладонь на ее голый живот в таком обычном жесте, как другой мужчина мог бы взять ее за руку, непринужденность его прикосновения просто потрясла ее.
— Эбби, до сих пор я потакал тебе, потому что ты новенькая. Ты сказала, что немного читала о БДСМ?
— Да, Сэр.
— Тогда ты, хотя бы теоретически, знаешь, как себя вести.
Его острый взгляд прорвался сквозь ее спутанные мысли.
— Да, Сэр.
— Продолжай в том же духе. Предупреждаю, если ты начнешь смотреть другие сцены, я увеличу интенсивность прямо в этом месте, — он поднял ремень, проведя концом по ее животу. — Мы, Домы, довольно конкурентоспособны, знаешь ли.
Интенсивнее? Это звучало не очень хорошо. И все же она была возбуждена. Ее кожа, казалось, была обработана пескоструйным аппаратом, и каждое касание заставляло нервы возбужденно работать.
Ксавье закрепил ремень под ее грудью, прижав ее к столу.
— Ты можешь дышать?
Она не могла сесть. Не могла вырваться.
— Я… я не… — как полноводная река, тревога ревела в ее голове.
— Сделай медленный вдох, — его ровный голос прорвался сквозь шум и панику. — Еще один, — когда он провел теплой рукой вверх и вниз по ее руке, биение ее сердца замедлилось. И ее разум снова включился.
Почему, черт возьми, она так сорвалась? Она наблюдала за сценами с элементами рабства без всякого страха. И это казалось страшнее, чем быть скованной. Ксавье аккуратно отобрал у нее контроль над ситуацией, а она и не заметила, как это произошло.
С Натаном она
