Как только заканчиваю, я одеваюсь в безупречную форму академии, наношу немного макияжа и поправляю причёску так хорошо, как только могу. Волосы выглядят не так красиво, как в салоне, но всё равно острые и красивые, достаточно длинные, чтобы виться вокруг ушей. Затем я беру своё расписание и направляюсь в холл. Я сталкиваюсь лицом к груди с Заком Бруксом.
— Что ты здесь делаешь? — стону я, потирая нос, и хмуро смотрю на него снизу-вверх. — Мы не друзья.
— Только потому, что ты этого не хочешь, — говорит он, его глаза, лицо и голос, как всегда, мрачны и нечитаемы. Моё внимание сразу же переключается на его рот, вспоминая тот единственный страстный поцелуй, который у нас был во время нашего короткого свидания, и то, как волшебно его язык провёл по моей нижней губе.
Меня пробирает дрожь, но меня не интересуют ни Зак, ни Крид, ни Тристан, ни Зейд. Больше нет. К чёрту их всех. Грехи Зака, может быть, и старше, чем проступки других парней, но, честно говоря, они едва ли не хуже. Он заставил меня захотеть лишить себя жизни, он и Лиззи. Я выдыхаю. Единственная причина, по которой её нет в моём списке, — это то, что она не ходит в эту академию, и у меня нет возможности ей отомстить. Зак в нём, потому что у меня всегда была связь с ним из-за его дружбы с моим отцом. Но теперь, по крайней мере, он прямо здесь, передо мной.
— Пожалуйста, подвинься, — говорю я, прижимая сумку с книгами к груди. Зак мгновение пристально смотрит на меня, и я не могу не заметить его аромат, спортивный, свежий и обволакивающий. От этого у меня порхают бабочки, и это тоже просто выводит меня из себя. — Подвинься.
— Ты не обязана быть на моей стороне, но я на твоей, — произносит он, но я больше не слушаю его, поэтому протискиваюсь мимо него и продолжаю идти по коридору и сворачиваю за угол.
За завтраком я достаю свой дневник и начинаю яростно писать. Есть так много вещей, которые мне нужно сказать неаккуратным курсивом между этими строками. Девочки в столовой, но парней нигде не видно. Они наблюдают за мной, пока я ем, голоса приглушены, ненависть приглушена.
Учитывая дополнительную безопасность, обеспечиваемую школой, нам всем придётся быть осторожными. Вот почему я не сделаю свой ход до пятницы, на первой вечеринке в этом году.
Дверь в столовую открывается, и входит Зак, ненадолго задерживаясь, его взгляд останавливается на мне, прежде чем он направляется к своему столу. Несколько минут спустя появляются Миранда и Эндрю, занимая места напротив меня.
— Что ты планируешь делать? — шепчет Миранда, наклоняясь, чтобы посмотреть на меня, её белокурые волосы качаются вперёд и касаются стола. Этот цвет снова напоминает мне о Криде, но я не позволяю своим мыслям вернуться к нему, поэтому вместо этого улыбаюсь.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, застенчиво улыбаясь. Я со щелчком закрываю дневник, с особой осторожностью защёлкивая замок, и убираю его в свою сумку для книг. Эндрю всё это время наблюдает за мной, приподняв одну бровь.
— Ну, — начинает он, переводя взгляд с Миранды на меня, — Миранда считает, что месть лучше подавать горячей и на пару, но я думаю, что её лучше подавать холодной. — Эндрю одаривает меня медленной, непринуждённой улыбкой, и я понимаю, из-за чего те несколько раз думала, что он флиртует со мной. Он по-настоящему открытый человек, от природы дружелюбный и харизматичный. Я думаю, мой гей-дар просто не работает должным образом. — Но ты планируешь что-то сделать с Голубокровными, не так ли? — он опирается локтями о стол, и его улыбка становится немного шире. — Посвяти меня в это, пожалуйста. Они уже выгнали меня… — Эндрю выдыхает, как будто только что вспомнил о своей собственной судьбе. Когда он снова смотрит на меня, выражение его лица становится чуть более серьёзным. — Я хочу быть частью этого.
— Ты знаешь, что мы собираемся помочь тебе, хочешь ты этого или нет, — говорит Миранда, откидываясь назад и заправляя волосы за ухо. — Так что теперь ты можешь рассказать нам всё о своих гениальных планах. — Она пытается отбросить волосы, но с треском проваливается. Я ухмыляюсь.
Я не собираюсь ничего рассказывать Эндрю и Миранде, особенно о том факте, что в этом году я никому не доверяю. Я едва могу доверять себе. Я решила, что мне нужно отстоять свою позицию, что мне нужно заставить Голубокровных заплатить, что мне нужно проложить себе место в школе. Но это скользкий путь, и я не хочу закончить так же, как они. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, кто я такая, и ещё больше времени, чтобы полюбить человека, которым я становлюсь, поэтому я не могу позволить этому погубить меня. Это будет непросто. Однако пока я собираюсь оставить любые мысли о мести при себе.
— О, если у меня кое-что и запланировано то вы увидите.
В пятницу я намерена показать им, что именно у меня припасено в рукаве.
Первая неделя учёбы подходит к концу без каких-либо серьёзных событий. В коридорах слишком много сотрудников, и, хотя я отказала этому парню-телохранителю, Кайлу, или Киту, или как-то там ещё, он всё ещё здесь, ведёт себя как полицейский из кампуса академии. Это не мешает девушкам что-то говорить мне, проходя по коридору, но всё, что я делаю, это улыбаюсь. Я знаю, что у меня на уме.
Парни-Идолы, похоже, изо всех сил стараются держаться от меня подальше. То ли потому, что им трудно смириться с тем, что они сделали (сомнительно), то ли потому, что они так сильно ненавидят меня, что не уверены, смогут ли они контролировать себя в моём присутствии, я не уверена. По какой-то причине я очень редко вижусь с тремя парнями, в которых начала влюбляться в прошлом году.
Однако Зак — это совсем другая история. Он сидит рядом со мной во время утренних объявлений и на каждом занятии, которое мы проводим вместе. В пятницу, когда я готовлюсь к вечеринке, он снова появляется у моей двери.
Я смотрю в глазок и вздыхаю, распахивая дверь и отступая назад, чтобы он мог войти в комнату. Он такой чертовски высокий и широкоплечий, что занимает всё пространство своим присутствием. Моё сердце пропускает несколько ударов, прежде чем мне удаётся взять себя в руки. Помогает то, что Эндрю развалился на моей кровати, а Миранда в ванной закручивает свои длинные волосы в локоны. Мои золотисто-розовые локоны мягкими волнами обрамляют моё лицо, волосы тщательно уложены и покрыты блёстками.
Зак оглядывает меня своими тёмными глазами, оглядывая с головы до ног, его лицо совершенно бесстрастно. Он редко проявляет эмоции. Выражение лица, которое у него сейчас, могло бы быть тем же самым, которое он использовал, когда мучил меня в Лоуэр-Бэнкс. Чёрт, возможно, у него было такое же выражение лица, когда он взял моё лицо в свои большие ладони и поцеловал в губы. Мой первый поцелуй. Наш последний поцелуй.
Я скрещиваю руки на груди, полностью осознавая, что на мне нет ничего, кроме халата с нижним бельём. Не бери в голову никаких идей: это нижнее бельё не для кого-то, а только для меня. Оно заставляет меня чувствовать себя более уверенно.
— Хорошо выглядишь, Рид, — говорит Зак, одетый в свою командную куртку, обтягивающую чёрную футболку, тёмные джинсы и новые блестящие кроссовки. Он выглядит на миллион баксов. Его наряд, каким бы непритязательным он ни был, вероятно, стоит примерно столько же. — На вечеринку, я полагаю?
— Чего ты хочешь, Зак? — спрашиваю я, глядя на него и гадая, пришёл ли он сюда из чувства вины, беспокойства, любопытства, из-за всего этого? Мне не нужно, чтобы он обращал на меня внимание, потому что он чувствует, что должен это делать. И мне не нужно было, чтобы он перевёлся сюда из какого-то больного чувства долга. Он может быть со мной так мил, как хочет, это ничего не меняет. Его имя всё ещё в моём списке.
— Позволь мне подстраховать тебя, — произносит он, небрежно пожимая своими массивными плечами. От этого движения мышцы на его груди напрягаются, и мой взгляд зацепляется за ткань его футболки, которая натягивается при движении. Боже милостивый. Неудивительно, что тренер был не против взять его в университетскую команду на втором курсе. Зак крупнее любого другого парня в этой школе, включая четверокурсников. Держу пари, он давит парней на поле. — Персонал не знает о сегодняшней вечеринке. Это будет нелегко.
