— У твоей девушки пять парней? — спрашивает блондин Типс, и Зейд пожимает плечами. Я чувствую, как его накрашенные пальцы впиваются в моё бедро, и от этого мне становится тепло в тех местах, которые в моей нынешней ситуации не нуждаются в нагревании. — Самое время тебе попробовать своё собственное лекарство. Добро пожаловать, Марни, я Эйден. Задница с синими волосами — это Бенджи, точно такой же пёс…
— Эй, пошёл ты, — говорит Бенджи, доставая из холодильника несколько банок пива и ставя их на стол.
— …а огромный чувак с бородой — это Берн. — Эйден заканчивает, а затем подходит к столу, чтобы взять пиво, беззастенчиво разглядывая Лиззи. Она пристально смотрит на него своими янтарными глазами, а затем придвигается ближе к Тристану. Он, кажется, ничего не замечает, прищуривая свои великолепные серые глаза на группе. — Итак, чья ты бывшая? — Эйден продолжает, откупоривая бутылку пива брелком на поясе, прежде чем предложить её ей.
— Я, ну… — начинает Лиззи, и её пристальный взгляд скользит по моему, как будто она подыскивает правильные слова, чтобы сказать. Мне нечем ей помочь. — Тристан и я были вместе…
— Тристан, верно, — произносит Эйден, а затем смотрит на короля Вандербильтов так, словно хочет его придушить. — Мы уже встречались с Тристаном раньше. Не могу сказать, что я был впечатлён во время какой-либо из наших предыдущих встреч. Разве ты однажды не трахнул девушку, которую Зейд привёл в автобус, пока он был в туалете?
Вау. То, чего я не хотела знать.
— Я буквально забыл о твоём существовании, — отвечает Тристан, его голос мрачен, выражение лица ещё мрачнее. — Какой-то никчёмный басист, которого можно заменить, плюнув в толпу. Прости меня, если я не упаду в обморок.
— Ага, — говорит Эйден со смехом, переключая своё внимание на Крида. — Неважно. Я помню, что ненавидел вас обоих. Ты ведь тот, кто вечно спит, верно? — Крид тоже прищуривается, совсем как кот, но ничего не говорит, его пальцы раздражённо выстукивают ритм по спинке скамьи.
— Ну, Тристан, может, ты и не падаешь в обморок, но как насчёт твоей бывшей девушки здесь? — добавляет Бенджи, и Миранда грациозно встаёт, чтобы он мог проскользнуть на её место рядом с Лиззи. — Что скажешь, бывшая девушка?
— Я не совсем свободна, — говорит Лиззи, бросая взгляд на Тристана. Он оглядывается на неё, но снова ничего не говорит. Ничего. Почему он ничего не говорит?! — Я только что призналась Тристану в своей любви. И жду ответа.
— Ого, сюжет усложняется, — произносит Эйден, взъерошивая свои заиндевелые волосы. Он поднимает взгляд на Зейда, который всё ещё держится за меня. Однако его пальцы, кажется, лишь слегка сжались. — Чувак, это будет долгая поездка?
— Поздравляю с твоей новой девушкой, — говорит Берн, мрачно глядя на Зейда. — Постарайся не испортить эти отношения, ладно? Она хорошая девушка, я уже могу это сказать. — Он улыбается мне, а затем подходит, чтобы взять пиво.
Мы с Зейдом обмениваемся взглядами, и он одаривает меня лукавой полуулыбкой.
— Я бы уже послал Лиззи на хуй, — шепчет он, и я обвиваю руками его шею и сжимаю.
Концертная площадка — это огромное ранчо, принадлежащее знаменитостям, которое, как я быстро выясняю, принадлежит одному-единственному Билли Кайзеру. Оно довольно красиво, этот идеальный вид Южной Калифорнии на пышные пустынные холмы, усеянные цветущими кактусами и кустарниками, покрытыми пурпурными цветами. Я предполагаю, что, если эта сухая жара продержится ещё долго, ландшафт кардинально изменится. Однако пока земля наслаждается преимуществами недавнего летнего ливня.
— Твоему папе всё равно, что ты используешь это место для концерта? — шепчу я, когда мы входим в массивное фойе с изогнутой лестницей. Интерьер оформлен в западной тематике, в частности, дорогие сувениры из фильмов, которые выставлены за стеклом с маленькими плакатами. Ко мне приходит смутное воспоминание о той первой вечеринке в Клубе Бесконечности, когда Зейд и Крид поспорили друг с другом, что Лиззи придёт. Каков был приз? Ковбойская шляпа? Нет, нет ковбойские сапоги.
Интересно.
Конечно, тогда Крид сказал, что хочет трахнуть наездницу, но теперь я знаю, что это полная ложь…
— Папа постоянно разрешает своим друзьям устраивать здесь концерты, — говорит Зейд, бросая на меня странный взгляд. Он взбегает по ступенькам в своих ботинках цвета морской волны, идеально подходящих к его волосам, и оборачивается, держась одной разукрашенной рукой за перила. — Ну, пойдём, Черити, я хочу показать тебе свою комнату. — Зейд слегка преувеличенно подмигивает мне и уходит.
— #КомандаКрида, — шепчет Миранда, но затем легонько толкает меня в спину. — Ты иди, я присмотрю за Лиззи.
— Я… — я начинаю говорить ей, что мне не нужно, чтобы она присматривала за Лиззи вместо меня, когда поворачиваюсь и вижу руки Лиззи на галстуке Тристана. Он тоже смотрит прямо на меня, и в его лице читается какой-то вызов, от которого у меня сводит живот. Может быть, он… что, если ему нравимся и я, и Лиззи? Я имею в виду, я влюблена в пятерых парней, так почему это должно иметь значение, нравится ли ему другая девушка?
Мой желудок скручивает от тоски, и я взлетаю по ступенькам, мимо Зака и Крида, и поднимаюсь на самый верх, где ждёт Зейд.
— Добро пожаловать в Шато Кайзер, — мурлычет он своим бархатистым голосом рок-звезды, открывая дверь в крыло. Да. Не комната. Крыло. У меня отвисает челюсть, когда я начинаю спускаться по коридору, и Зейд заходит следом за мной, тихо закрывая дверь. — У меня здесь музыкальная комната, спальня, гостиная, игровая комната и ванная.
Я прикасаюсь пальцами к одной из рам на стене. Там маленький мальчик с пухлым личиком, которого обнимают женские руки. У них одинаковый нос и такой же полный рот. Я оглядываюсь назад, и лицо Зейда слегка вытягивается.
— Моя мама, — говорит он, подходя и становясь рядом со мной. — Она была фанаткой папиной группы. — Он постукивает по стеклу чёрным ногтем, и его лицо вытягивается. — Он женился на ней, но это продолжалось всего несколько лет, потому что, ну, ты знаешь, мой отец грёбаный наркоман-шлюха. — Зейд проводит рукой по лицу.
— Значит, они развелись? — спрашиваю я, оглядываясь через плечо и изучая суровое выражение лица Зейда. Эти эмоции неподдельны; он скучает по своей матери, где бы она ни была.
— Нет, она просто ушла. На самом деле они так и не развелись. Она пыталась получить опеку надо мной, но потом она… ну знаешь, она умерла. — Зейд отталкивается от стены и направляется по коридору, открывает последнюю дверь справа и прислоняется к косяку, скрестив на груди свои сильные, покрытые татуировками руки. — Ты идёшь или как, Черити? Обещаю, я не кусаюсь — если, конечно, меня не попросят.
Я слегка улыбаюсь и провожу пальцами по краю фотографии, чтобы повесить её, прежде чем присоединиться к нему. Я хочу побольше расспросить о его маме, но, может быть, Зейд пока не готов поделиться?
— Срань господня, — бормочу я, входя в комнату и позволяя своему взгляду блуждать по массивной стене с гитарами. То есть, буквально, там, наверное, висит сотня, начиная прямо с уровня пола и поднимаясь до самого высокого потолка. — Это безумие, — шепчу я, когда Зейд подходит и снимает акустическую гитару со стены, садясь на красный диван неподалёку. Он перебирает пальцами по струнам и напевает себе под нос, слегка раскачиваясь назад-вперёд в такт музыке.
— Марни, я не могу поверить, что ты в моей комнате, — мурлычет он, и я чувствую, как моё лицо расплывается в улыбке. — Я, должно быть, самый везучий осёл на свете. — Зейд произносит это последнее слово тихим воркованием, от которого у меня мурашки бегут по коже. — Как ты вообще можешь простить такого идиота, как я? А ты когда-нибудь пробовала шоколадные конфеты, которые я приготовил? — он делает паузу и поднимает обе брови.
Мои щеки вспыхивают, и я прикусываю нижнюю губу.
— Я отдала их своему отцу, потому что… Я прочитала кое-что о марихуане и раке, и… — Зейд ухмыляется и откладывает гитару в сторону.
