– Давайте.
Марина подбегает и хвастается очередным рисунком, на котором изображена я, сидящая на радуге.
– Как мило, дочур. Спасибо, – улыбаюсь. – А сможешь нарисовать меня на берегу моря? Что-то очень захотелось.
– Конечно! – с воодушевлением отвечает она. – Легче легкого!
– Ну тогда иди, рисуй. И пальмы не забудь! Много пальм.
– Хорошо.
Сполоснув руки, прохожу на кухню, где свекровь колдует у плиты. Набираю в легкие побольше воздуха и на одном дыхании выпаливаю:
– Лидия Георгиевна, мне надо с вами серьезно поговорить.
Глава 15
– Да, Алиночка, я тебя слушаю, – свекровь оборачивается, держа в руках половник. – Что случилось?
Слова обрастают шипами и застревают в горле. Очень тяжело выталкивать их наружу, но иного выбора у меня нет. Лидия Георгиевна – не чужой человек. За годы брака с Димой она стала мне почти как мать. Помогала, поддерживала, выручала. Поэтому утаить от нее произошедшее – не вариант.
– Лидия Георгиевна, мы с Димой разводимся.
Половник с шумом летит обратно в кастрюлю, а свекровь взволнованно хватается за сердце.
– Бог с тобой, Алиночка, – хрипит задушено. – Что ты такое говоришь?
– Мне очень жаль, что так вышло, – понурю голову.
Почему-то чувствую себя виноватой. Хотя в случившемся нет моей вины. Я, конечно, понимаю, что в любом конфликте замешаны двое, но у нас с Димой, по большому счету, даже конфликта-то не было…. Он просто вытер ноги об мою душу, как об грязную половую тряпку.
– Нет-нет, этого не может быть, – Лидия Георгиевна неверяще мотает головой. – Я только сегодня разговаривала с Димой… И ни о каком разводе он не упоминал…
Вздыхаю. Как я и думала, муж по-прежнему находится в стадии отрицания. Он не воспринимает мое намерение развестись всерьез. Думает, это просто временная блажь оскорбленной женщины.
Признаться честно, я и сама пока действую на автопилоте. Просто делаю то, что, как мне кажется, должна. Пытаюсь сепарироваться от Димы. Пока во мне бурлят эмоции, стараюсь по максимуму сжечь мосты. Чтобы чуть позже, когда стихнет обида и обострится тоска, не передумать и не дать заднюю.
Ведь нельзя прощать изменщиков, верно? Нельзя.
– Дима против, – отзываюсь я. – Он считает, что мы можем решить наши проблемы, но я с ним не согласна.
– Господи, – Лидия Георгиевна оседает на стул. – А какие такие у вас проблемы, Алин? Я понимаю, Дима у меня не ангел. В семейной жизни всякое бывает: и трудности, и ссоры… Но это же не повод сразу в ЗАГС бежать…
– Дима мне изменил, – преодолевая внутреннее сопротивление, говорю я.
Руки Лидии Георгиевны, мнущие кухонное полотенце, замирают, а ошарашенный взор прилипает к моему лицу.
– Дима? Тебе? – очевидно, ей никак не удается поверить в услышанное. – Да это же невозможно… Он в тебе души не чает! Обожает просто!
Ее уверенность в Диминых чувствах – как соль на незаживающую рану. Еще совсем недавно я тоже была наивной. Тоже верила, что муж меня любит.
А потом увидела его в постели с секретаршей, и веры сразу заметно поубавилось.
– Видимо, это уже в прошлом. Теперь он обожает свою юную любовницу.
К горлу опять подступают слезы. Больно, черт возьми. Как же больно! Воспоминания о Ясмине, лежащей на моих простынях, до сих пор по живому режут…
– Какую еще любовницу? – Лидия Георгиевна смотрит на меня широко распахнутыми глазами, в которых, как и в моих, дрожит соленая влага. – Алина, ты уверена, что не ошибаешься? Ведь нельзя же огульно обвинять человека в измене… Все может быть не так, как кажется на первый взгляд…
– Я вернулась из командировки на день раньше и застукала его в постели с секретаршей, – цежу я. – Вы уж простите за подробности, Лидия Георгиевна, но я хочу, чтобы вы понимали, ошибки тут быть не может.
Возможно, недальновидно посвящать в детали Димину маму, но для меня это своеобразный способ поставить точку. Ведь чем больше людей узнают о том, как гадко он со мной обошелся, тем меньше будет соблазн его простить.
Я намеренно перекрываю пути к отступлению. Намеренно пресекаю свое возможное малодушие.
Какое-то время Лидия Георгиевна молчит. Не издает ни звука, лишь стремительно бледнеет. Затем испускает протяжный вздох и хрипло изрекает:
– Ну дела…
Шипение кастрюли приводит ее в чувства. Она поднимается на ноги, подходит к плите и выключает газовую конфорку. Наблюдаю за ее слегка заторможенными действиями и не произношу ни слова. Понимаю, что свекрови нужно время, чтобы переварить информацию.
– И что теперь думаешь делать? – примерно через минуту интересуется она.
– Хочу съехать с детьми из дома. Как у регулирую жилищный вопрос, подам на развод.
Морально готовлюсь к тому, что свекровь начнет меня отговаривать, и уже готовлю контраргументы, но она внезапно выдает:
– Если хочешь, можешь пока пожить у меня.
Ого… А вот это и впрямь неожиданно!
– Спасибо, Лидия Георгиевна, но я уже подыскала временное жилье. Подруга предложила пожить в ее пустующей квартире. Так что мы пока там. А дальше – видно будет.
– Понятно, – растерянно тянет она, а затем вскидывает на меня печальный взгляд и спрашивает. – То есть ты приняла окончательное решение?
– Хотелось бы верить, что да.
Снова повисает пауза, а затем свекровь продолжает:
– Ты знаешь, как я люблю деток и тебя… И, конечно, хочу, чтобы вы с Димой прожили вместе до старости, ведь лучшей жены ему не найти, – она утирает нос салфеткой и всхлипывает. – Но, если ты не сможешь его простить, я тебя пойму и поддержу…
Такого ответа я никак не ждала. Даже родная мать заняла сторону моего гулящего мужа, поэтому на поддержку свекрови я совсем не рассчитывала. А тут такое…
– Спасибо вам, Лидия Георгиевна, – приближаюсь и обнимаю ее за плечи. – Для меня это много значит.
– Надеюсь, на наших отношениях это не отразится? – вскидывает на меня боязливый взгляд. – Я же без Мишки с Маришкой жизни не представляю…
– Ну что вы? У меня и в мыслях нет ограничивать общение детей с вами или с отцом, – спешу заверить я. – Вы же родные люди! Да и наши с Димой размолвки никого, кроме нас, не касаются.
Я и правда не собираюсь заниматься грязными манипуляциями. На мой взгляд, это низко.
– Мамочка! – на кухню влетает Марина. – Я нарисовала тебя на море!
Сует мне под нос свое творение.
– Очень красиво! Спасибо, солнышко.
Дочь довольно улыбается, а затем с подозрением косится на Лидию Георгиевну:
– Бабуль, ты что, плачешь?
– Нет, Мариш, просто в глаз что-то попало, – отзывается она. – Ты давай, тоже иди мой руки. Сейчас вместе с мамой пообедаем.
Глава 16
Разумеется, скрыть от Димы свое местонахождение не вышло. Дети разболтали, что мы живем в квартире тети Сони, и муж тотчас сюда примчался. Вел долгие изматывающие разговоры, которые сводились к одному: я должна его простить. Мол, ошибиться может каждый и это вовсе не повод рвать крепкую и счастливую супружескую связь.
Пока Дима демонстрировал свое красноречие, я в основном молчала. Мои доводы он не слышал, а доказывать свою позицию с пеной у рта я не видела смысла. В итоге муж покинул квартиру со словами: «Я дам тебе время прийти в себя, а потом непременно заберу обратно».
На новость о том, что мы какое-то время поживем отдельно от папы, дети отреагировали довольно болезненно. Мишка замкнулся в себе, Маришка расплакалась. Я пыталась плавно подготовить их к переменам, но получалось, говоря по правде, с трудом. Если дочь в силу юного возраста поверила моим утешающим речам, то сын как-то сразу ощетинился. Дескать, не надо делать из меня дурака, так и скажи, что вы с папой разводитесь.
Слово «развод» я пока намеренно не употребляла. Уж слишком оно острое, ранящее и болючее. Я предпочла отложить его на потом. До тех пор, когда мы все будем к нему готовы.
Больничный пролетает довольно быстро, и новый понедельник начинается с необходимости наносить макияж, ведь сегодня мне предстоит идти на работу. Завожу детей в школу, а потом направляюсь в офис. Погружаться в атмосферу бумажной волокиты, цифр и вечных дедлайнов до жути не хочется, но выбора нет. Сейчас мне как никогда нужны деньги.
