Естественно, никто на работе не знает о моей семейной драме, и я намереваюсь держать коллег в неведении как можно дольше. Развод – в принципе довольно неприятный жизненный опыт, а когда его муссируют все, кому не лень, он грозит стать и вовсе невыносимым.
Первая половина трудового дня проходит гладко, и на какое-то время я почти забываю о своей неудавшейся личной жизни, однако потом случается нечто такое, что вновь подрывает мой хрупкий душевный покой.
– Здравствуйте! Волгина Алина Андреевна тут работает? – на пороге нашего кабинета появляется парень в синей униформе со здоровенной корзиной роз наперевес.
Всеобщие взгляды обращаются к нему, и моя коллега Вика, сидящая рядом, находится первой:
– Да-да, Алина Андреевна – это она, – тычет пальцем в мою сторону.
Курьер приближается и водружает на мой стол цветочную корзину.
– Алина Андреевна, это вам.
– Я не заказывала, – отвечаю я, ловя заинтересованные взгляды коллег.
– Это подарок, – объявляет парень, а затем скрывается в дверях.
Несколько секунд смотрю на гигантский букет крупных алых роз и тяжело вздыхаю. Восторга нет и в помине. Во-первых, я терпеть не могу показные жесты. Во-вторых, равнодушна к розам.
За шестнадцать лет брака Дима так и не запомнил, что мои любимые цветы – гипсофилы.
– Очевидно, вас кто-то очень сильно любит, – хихикает проходящая мимо Ниночка.
Ага, как же. Любит. Это только в мыльных сериалах любовь измеряется цветами, а в реальной жизни все иначе.
Снимаю с красных бутонов открытку и читаю: «Мое сердце принадлежит только тебе. С любовью, Дима».
Хм, забавно, что он написал лишь про сердце. В текущих условиях было бы куда интересней узнать, кому принадлежит его тело. Только мне и Ясмине? Или у него там целая дюжина «хозяек»?
Горько усмехнувшись, стаскиваю корзину на пол и снова принимаюсь за работу. Но мысли, как назло, не слушаются. Мечутся, будто встревоженные птицы. Вертятся вокруг Димы и его поступка.
Вот вроде бы логичное действие, да? Провинился – подари цветы. Многие мужчины так делают. Вот только бесит, что Дима организовал доставку букета именно на работу. Ведь мог же на квартиру к Соне заказать, но нет… Это было бы недостаточно эффектно.
Дима вообще любит пускать пыль в глаза. Умеет производить благоприятное впечатление. По этой причине окружающие его обожают. Я и сама до недавнего времени верила, что муж – едва ли не идеал мужчины. А теперь розовые очки наконец разбились. Сейчас я понимаю, что Дима тот еще позер. Ему нравится создавать красивую упаковку. Даже если внутри не конфетка, а самое настоящее дерьмо.
– Эх, какой романтичный жест, – завистливо вздыхает Вика. – А мне муж сто лет цветов не дарил…
Так и подмывает ответить, что мне мой тоже сто лет не дарил, а потом переспал с другой и сразу подарил, но я, само собой, сдерживаюсь. Ведь обещала же держать хорошую мину при плохой игре.
– Да, и впрямь приятно, – отзываюсь я, натягивая фальшивую улыбку.
– Нет, ну как вам удается спустя столько лет сохранять эту перчинку в отношениях? – не унимается Вика. – Ведь вы же лет пятнадцать женаты, не меньше?
– В апреле семнадцать будет, – отвечаю, стиснув зубы.
– Во-о-от, – она многозначительно поднимает брови. – А мы с Васей всего шесть, и у нас вообще никакой романтики! Ты знаешь, что он мне на прошлую годовщину подарил?
– Что?
– Ничего! Он забыл про наш день! Просто забыл, представляешь?
– Обидно, конечно, но, может, у него была уважительная причина? Может, аврал на работе или что-то такое?
– Ой, да брось, – отмахивается раздраженно. – Твой вон, вообще директор, у него наверняка работы не меньше! И то находит время даже без повода жене цветы подарить! Вот это я понимаю, настоящий любящий мужик! А мой так, жалкое подобие…
– Вик, ты слишком сурова. Дело ведь вовсе не в цветах – дело в отношении. Твой Вася, например, каждый день с работы тебя забирает. И маме твоей с ремонтом помогает. И завтрак тебе по выходным готовит, помнишь, ты рассказывала? Разве это не любовь?
Вика задумывается.
– Ну да, завтраки у Васи и правда объедение. А еще, когда я простужаюсь, он так трогательно за мной ухаживает… Чай с медом и облепихой делает. Такой вкусный.
– Вот видишь, а ты прицепилась к этой годовщине. Надо концентрироваться на хорошем, и жизнь будет ярче.
Приятельница благодарит меня за позитивный настрой, и я улыбаюсь. Хотя у самой на душе кошки скребут. Завидую Вике. Она-то сегодня вернется домой к любимому мужу. Залезет к нему под крылышко и спрячется ото всех невзгод.
У меня тоже раньше так было, а теперь я одна. Любви больше нет. Есть только пафосный букет роз, при виде которого делается лишь больнее.
Глава 17
– Цветы получила? – Дима нагоняет меня в офисном коридоре на первом этаже.
– Да, спасибо. Очень мило с твоей стороны, – отвечаю я, не сбавляя шага.
За окном уже смеркается, и мне надо торопиться, чтобы успеть забрать Маришку с танцев.
– Они тебе понравились? – не унимается муж, следуя за мной по пятам.
Раньше я бы непременно ответила «да». Солгала бы и глазом не моргнула. Ну какая нормальная жена, признается благоверному, что его романтический подвиг не произвел на нее должного впечатления? Но теперь наша с Димой супружеская связь носит исключительно номинальный характер, а значит, я впервые за долгое время могу озвучить то, что думаю на самом деле.
– Если честно, нет, – признаюсь со вздохом. – Я не очень люблю розы. И говорила тебе об этом сотню раз.
– Как это не любишь? – он недоверчиво усмехается. – Все женщины без ума от роз!
Я ничего не отвечаю, продолжая свой путь, а Дима никак не отстает:
– А-а-а… Я, кажется, понял, в чем дело, – цокает языком. – Ты мне мстишь. Говоришь, что тебе не нравятся розы, чтобы меня уколоть, верно?
Господи. Ну какой же он самонадеянный!
– Нет, – резко притормаживаю и смотрю ему в глаза. – Я так говорю, потому что мне правда не нравятся розы. Это банально и прокатывает только тогда, когда у женщины нет собственного вкуса. А еще они очень быстро вянут, – Дима порывается возразить, но я не даю ему вставить и слова. – Я люблю гипсофилы. Как по мне, это самые красивые цветы на свете. И ты бы должен это знать, ведь мы прожили вместе шестнадцать лет. Но ты не знаешь, и это очень о многом говорит.
Развернувшись на каблуках, я снова шествую к выходу, а неугомонный Дима снова пристраивается рядом.
– Гипсофилы? – повторяет недоуменно. – Это такие мелкие цветочки?
– Именно.
– Алин, они ж на полевые похожи…
– А что плохого в полевых цветах? – толкаю дверь и выхожу свежий воздух. – Они недостаточно роскошны? Не подходят для пускания пыли в глаза?
Почему-то я не сомневаюсь, что своей Ясмине Дима тоже дарил розы. И она была в полном восторге от них. Ведь они дорогие и такие же красные, как ее хищный рот.
– Нет, просто…
– Ладно, Дим, неважно. Мне некогда обсуждать цветы, – снова его перебиваю. – За Маринкой надо ехать, у нее танцы через сорок минут заканчиваются.
Спускаюсь по лестнице, и муж какого-то черта тоже сбегает по ступенькам.
– Алин, давай поговорим? Пожалуйста.
– Говорили уже! Много раз говорили! Ничего нового мы друг другу не скажем.
– Алин, я прошу. Я многое осознал за эти недели… Мне правда есть, что тебе сказать.
– Дим, ну серьезно! – всплескиваю руками. – Ты хочешь, чтобы я за Мариной опоздала? Чтобы она одна в холле сидела?
Сажусь в машину и тянусь за ремнем безопасности. Вздрагиваю оттого, что пассажирская дверь вдруг отворяется. А через секунду на соседнее сидение плюхается муж.
– Ты издеваешься? – хлопаю ресницами. – Зачем ты сюда сел? Я уезжаю!
– Я не уйду, пока мы не поговорим, – твердо произносит Дима. – На телефонные звонки ты не отвечаешь, когда я приезжаю к тебе, все время прячешься за детьми. Тебя одну вообще не выловишь! А мне нужно, чтобы ты меня выслушала.
Закатываю глаза и испускаю который по счету протяжный вздох.
