— Нет, я ухожу через несколько минут. Вот, это Бакс оставил для вас. — Она подталкивает ко мне конверт. — Он отличный человек.
Я медленно киваю.
— Согласна с вами.
— Доброй ночи.
Она рассказывает мне, как добраться до его номера, а затем подмигивает и отворачивается.
Джейкоб поселился на верхнем этаже гостиницы, в том конце здания, что выходит окнами на долину. И мне не терпится оценить вид из его окон.
Стучусь, но не услышав ответа, отпираю дверь. Включаю свет и вижу на столе записку.
«Грейс, мне пришлось заняться ещё одним из так называемых „дел" Джерри. Вернусь, как только смогу. Чувствуй себя как дома, милая. Джейкоб.»
Щёлкаю выключателем газового камина и, понаблюдав за ожившим пламенем, открываю шторы и смотрю на долину внизу.
Вид отсюда на миллион долларов.
Передо мной простирается Каннингем-Фолс и озеро. Надвигается ночь и в городе зажигаются огни.
Обхожу жилые помещения, к которым примыкают полноценная кухня и столовая. Тут есть две маленькие спальни, ванная комната и, наконец, спальня хозяина, в которой главенствует огромная кровать с балдахином. Бельё на ней белое, накрахмаленное и свежее. Моя сумка стоит на полу гардеробной, а одежда уже развешана.
Прохожу в ванную комнату и вижу, что мои туалетные принадлежности соседствуют с туалетными принадлежностями Джейкоба.
Странно видеть наши вещи рядом. Мне никогда прежде не приходилось делиться с мужчиной жизненным пространством.
Внезапно раздаётся щелчок замка, и я спешу к входной двери, встречать Джейкоба.
Он толкает перед собой гостиничную тележку. Его взъерошенные волосы в лёгком беспорядке. Он переоделся в зелёный пуловер с треугольным вырезом и джинсы и выглядит так, что я готова проглотить его целиком.
— Д’брый день, приятель! Ты привёз мне немного «Веджимайта»[3]?
— Милая, это же австралийское приветствие, — хохочет он, сгребая меня в охапку и подкидывая. — И я бы не рекомендовал тебе «Веджимайт». У него очень странный вкус, — шутит он, морща нос и содрогаясь. — Но ужин я всё же привёз, ведь теперь, когда ты здесь, мы уже никуда не пойдём, и мне не хочется, чтобы нас отвлекали.
— Неужели все твои одинокие постоялицы удостаиваются такого внимания? — с улыбкой спрашиваю я.
— По правде, я даже не помню, когда в последний раз проводил с женщиной всю ночь, — начиная накрывать на стол, отвечает он. — Женщины имеют привычку слишком сильно привязываться, выдумывать то, чего нет, и, как ни крути, лучше, если мы вовремя расстаёмся.
Я внутренне поёживаюсь. Да, Грейс, будешь знать, как задавать вопросы, ответы на которые тебе могут не понравиться.
Изобразив беспечную улыбку, меняю тему разговора.
— Ты меня сегодня побаловал, — ласково говорю я. — Спасибо.
— Тебе понравилось?
— О да, я теперь вся такая отдохнувшая, ухоженная и приятная на ощупь.
— Жду не дождусь, когда сам это увижу, — озорно ухмыляется он. — Но сперва…
Он открывает тарелки и переносит их на стол.
— Я заказал нам пасту с соусом «Альфредо»[4] и салаты. Надеюсь, ты не против.
— Звучит заманчиво. Умираю с голоду. — Присаживаюсь за стол и с удовольствием набрасываюсь на еду, издавая стон, когда на язык попадает соус. — Иисусе, до чего же вкусно.
— Любовь моя, будешь и дальше так стонать — окажешься в моей постели.
Я хихикаю и демонстративно закатываю глаза.
— Можно подумать, ты никогда не видел, как девушка наслаждается едой.
— Я обожаю смотреть, как ты наслаждаешься не только пищей. Ты бесподобна, это надо видеть.
— Льстец. — Я качаю головой, и тут капля соуса приземляется мне на рубашку. — Ладно, займусь этим позже.
— Всё равно скоро ты её снимешь. Но, если хочешь, могу отдать её в чистку.
— Не надо, подумаешь. Постираю завтра, когда вернусь домой.
Он кивает и отправляет в рот вилку с большим количеством макарон.
— Итак, расскажи мне о себе ещё что-нибудь.
Хмурюсь и пожимаю плечами.
— Я не такая уж интересная. Пожалуй, уже рассказала тебе всё самое занимательное.
— Ты прелесть, — не соглашается он и отпивает глоток воды. — Почему бы тебе не рассказать о своих родителях?
Кладу вилку на тарелку и утираюсь салфеткой. Говорить ли об этом с ним? Вообще-то, я предпочитаю помалкивать о своих родителях.
— Гнусная история, поэтому как-нибудь в другой раз, — отвечаю я.
— Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня, — уговаривает он, перехватывая мой взгляд. — Поговори со мной.
Долго смотрю на него, а затем пожимаю плечами.
— Я не разговариваю с родителями потому, что они вечно пьяные засранцы, которые стоят друг друга и всегда больше интересовались тем, как нажраться до коматозного состояния, чем своим единственным ребёнком. Я их презираю. Поэтому в школе из кожи вон лезла, лишь бы получить стипендию и поступить в любой колледж по своему выбору, и ушла из дома, как только получила диплом.
Я жду, что его отношение ко мне изменится. Жду отвращения, жалости. А он просто отправляет в рот ещё немного пасты и задумчиво разглядывает меня.
— Мне кажется, это достойные причины.
Я киваю и опускаю взгляд в тарелку, осознав, что есть внезапно расхотелось.
— А мои родители алкоголизмом не страдали, зато после смерти моего брата забыли обо всём, кроме своего горя, — тихо говорит Джейкоб. — Они развелись. Отец живёт в Париже, мама осталась в Лондоне. По большей части, меня воспитывали домработницы — я был слишком взрослым, чтобы нанимать мне няньку.
Наши взгляды встречаются, и в этот миг я ощущаю неведомое мне прежде родство душ с другим человеком. Нет ни жалости, ни отвращения — лишь понимание.
— Ну как, готова к десерту? — нежно улыбается он, и я понимаю, что могу запросто влюбиться в этого мужчину.
— Готова, если ты готов.
ГЛАВА 8
Джейкоб встаёт, вытаскивает из ведёрка со льдом только что откупоренную бутылку шампанского и снимает крышку с вазочки с клубникой.
— Идём.
— А бокалы?
— Они нам не нужны.
Он ведёт меня в одну из маленьких спален, ставит на прикроватный столик игристое вино и ягоды и поворачивается ко мне.
— Сегодня я займусь с тобой любовью в своей постели, но сначала мы немного пошалим, и мне не хочется, чтобы ты спала на грязных простынях.
— Отличный план.
— Раздевайся, Грейс.
Он даже «пожалуйста» не добавил, будто не просит, а приказывает. Но я только рада выполнить этот приказ. Стаскиваю через голову свитер, скидываю джинсы и теперь стою перед ним в лифчике и трусиках.
Джейкоб выгибает бровь.
— Ты разделась не полностью.
— Ты мог бы помочь.
— Нет.
Теперь мой черёд выгнуть бровь и повернуться к нему спиной. Расстёгиваю и роняю на пол лифчик. Слышу, как он посмеивается над моим упрямством, шурша собственной одеждой. Затем засовываю большие пальцы под резинку трусиков, неторопливо снимая их с себя, и, когда они оказываются у лодыжек, перешагиваю через них.
