— Попридержи корону, когда будешь вставать, а то она своей тяжестью тут пол проломит, — Вера злобно фыркнула, качнув головой и собираясь подняться с места.
— Сядь и не позорься. В таком виде ты уйдешь только со мной.
— Я ненавижу тебя и все, что с тобой связано, понимаешь? — Вера заплакала, рухнув на стул. Артем смотрел, как девушка, насколько позволяла ситуация и ее расслабленное тело, с каким-то присущим только ей изяществом, вытирает растекшуюся тушь, касается пальцами чуть размазанной губной помады, — Почему ты молчишь?
— Потому что люблю тебя. Потому что готов выпороть тебя за твою выходку, потому что готов проломить бошку тому щеглу, с которым ты обжималась, потому что даже готов сдохнуть, лишь бы дать тебе тем самым свободу. Но я не сделаю ничего из этого, только чтобы ты мучилась. Как постоянно мучаюсь я. Ты больная идиотка, и я становлюсь таким же, рядом с тобой.
— Ты злишься?
— Да.
— Мне очень плохо, Артем.
— Только от того, что ты сама себе напридумывала.
— Перестань.
— Ты тоже.
— Забери меня отсюда, пожалуйста, — Вера снова перешла на шепот, протянув дрожащую ладонь к мужчине.
— Машина возле выхода. Попрощаемся?
Вера отрицательно качнула головой, пряча смущенный взгляд. Исаев взял ее за протянутую руку, помогая подняться. Перед глазами отчаянно плыло, но его поддержка не давала отступиться. Она видела краем глаза, как он кивнул своим ребятам и повел ее к выходу, не торопя, так медленно, как она могла себе позволить заплетающимися ногами.
И все вдруг перестало быть важным.
Кроме его теплых рук, в кольце которых она ехала всю дорогу до дома, успокаивающих поглаживаний, пока она висела над унитазом, а он, молча, держал ее волосы и говорил, что завтра обязательно все будет хорошо. Кроме хриплого шепота на ушко и тесно прижатой спины к мужской груди — момента, наивысшей безопасности и надежности.
В Нем.
В Них.
«Завтра все обязательно будет хорошо» — так говорит Артем.
4
Вера тихо спустилась в гостиную, слушая, как Исаев во всю глотку орет на кого-то в телефонную трубку.
Паршивое состояние приводило ее в бешенство, и было решено что-то с этим делать. Хотя после того, как на собеседника на другом конце провода посыпались угрозы и откровенный посыл нахуй, Вера засомневалась, стоило ли заводить разговор в такой момент, потому что Артем был явно не в себе.
— Мне похуй, как ты это сделаешь, если бабки в течение сегодняшнего дня не поступят на счет, я тебя на куски размотаю, понял? И этому пидору передай, чтоб не ныкался, только хуже делает.
Артем отключился, отшвыривая телефон на диван, и подошел к окну.
— Какие-то проблемы?
— Не слышал, как ты вошла, — Исаев медленно развернулся, задумчиво закусив губу, пробегаясь по голым девичьим ногам, не скрытым ночнушкой, — Рановато как-то. Я думал ты, после вчерашнего будешь до обеда отсыпаться.
Мельком глянул на часы, а потом снова перевел взгляд на девушку.
— Мы можем поговорить?
— Только недолго, мне скоро ехать.
— А будет вообще когда-нибудь такое время, когда тебе не надо будет никуда ехать? — Клинкова вскипела, резко развернувшись на пятках, прошлепала на кухню.
— Ты об этом хотела поговорить? — Исаев зашел следом, упираясь ладонями в кухонный островок, — У меня, правда, нет времени выслушивать твои капризы.
— Хорошо, — Вера громко опустила кружку на столешницу, собираясь с мыслями, а потом повернулась к мужчине, — Только пообещай, что не будешь орать.
— Не буду. Убью тебя, молча, — Артем закивал головой, мол, продолжай.
— Тём, — девушка, укоризненно поджала губы, а потом, выдержав паузу выдала, — Я на самом деле не хотела ничего от тебя скрывать, правда-правда… Просто так получилось, ну ты сам меня вынудил…
— Ближе к делу, Клинкова. Время — деньги, если ты не забыла.
— Я продолжаю общаться с Гордеевым… — снова поджала губы, пытливо заглядывая ему в глаза, ожидая очередного эмоционального взрыва от мужчины. Но он как не странно, даже бровью не повел, лишь положил ладони на мраморную поверхность островка, задумчиво покачивая головой.
— Я в курсе.
— В смысле в курсе?
— В прямом. Ты же не думаешь, что я не учел тот факт, что ты еще наивная дурочка и с легкостью поведешься на слезливую историю о неожиданно воспылавшей любви отца к дочери? Вер, ты как будто вчера родилась, честное слово….
— Как давно ты знаешь? — Клинкова задохнулась от возмущения, грубо перебив Исаева. Подошла к кухонному островку, останавливаясь напротив мужчины и упираясь ладонями в поверхность, также как и он, — Костя все-таки рассказал?
— Ах, он тоже знает? Ну, до него мы еще доберемся…
— Я спрашиваю, как давно ты в курсе? Почему ты ничего не сказал?
— Не советую разговаривать со мной в таком тоне, потому что ты находишься в незавидном положении. Если бы я не знал тебя, не знал о твоем реальном желании узнать отца, я бы тебя за шкиряку нахуй выкинул. Ты вообще понимаешь, что ты творишь? — все-таки сорвался на крик, ударив кулаком по столу, — Идиотка ты! Я просто ждал, когда у тебя хватит смелости сказать мне, но ты, же у нас самая умная. Всегда знаешь, что делаешь и похуй на все.
— Да послушай меня…
— Нет, это ты меня послушай, — Исаев разъяренно ткнул в нее указательным пальцем, краснея всей мордой, — Ты все это время шухерилась, играла со мной в прятки, вместе с этим долбоебом, а у нас потихоньку начался слив, понимаешь? И хуй бы кто знал, какая гнида это делает…
— Да мы даже ни разу не обсудили ничего такого, о чем стоило бы переживать, ну я же не дура…
— Ты дура, самая настоящая дура. Знаешь, когда мне уже люди говорят, что моя баба с моим прямым конкурентом что-то перетирает, сидя в его ресторане, попивая кофе и миленько улыбаясь при этом, это наводит на определенные вопросы: а кто гнида то на самом деле? Когда я блять как осёл головой киваю, а сам не верю, что ты можешь такую хуйню реально проворачивать. Хочешь честно? Я давал тебе две недели, чтобы эта ситуация как-то прояснилась, чтобы ты сама пришла и все рассказала…
— Две недели? Ты ахирел? И что б ты сделал, если бы я не рассказала? — Вера с вызовом, качнулась вперед, сверля мужчину взглядом.
— Ахирела ты, Клинкова. Не надо думать, что ты умнее других…
— Ты сука! — Вера резко обогнула островок, кидаясь на Артема с кулаками, — Ты все знал и молчал, пока я не знала, как тебе сказать, потому, что я все это время чувствовала себя дерьмом. А ты просто молчал! Еще и две недели… Ты… Да в жопу засунь себе эти две недели, считай, что я в них не уложилась. Вышвырни меня за шкиряку, как и хотел, может спать спокойней будет…
Вера молотила по мужской груди, пока он пытался схватить ее, второй рукой прикрываясь от методичных ударов. Вера завизжала от бешенства, мазнув ногтями по подбородку и шее, пока ее не свернули узлом, прижав животом к кухонной поверхности.
— Когда я думал, что удивляться нечему, ты снова меня обыграла, — тяжело дыша, Артем наклонился к Вериному уху, — Собственноручно косячить, а виноватых искать среди других, нужно уметь. Предупреждаю тебя последний раз…
- Да отвали от меня…
— Закрой рот, — рявкнул Исаев, перехватывая женские запястья одной рукой, а второй рукой хватая ее за волосы, дергая к себе, — Крыс возле себя не позволю, и когда я узнаю, кто сливал Гордееву, мне будет поебать, кто это — Вася Пупкин или ты, я разберусь так, как это заслуживают крысы. Ты меня услышала?
— Самое стремное в этом, что тебе поебать. Тебе все равно на людей вокруг себя, потому, что вся твоя жизнь это грязь, разборки и бабки. Ты у нас авторитет, крутой бизнесмен, решала… Тебе наплевать на все и на всех, потому что у тебя ничего нет кроме этого дерьма… Пусти меня.
Вера дернула плечами и Исаев, с тяжелым вздохом выпустил из захвата женские руки.
