— Прошу тебя, не здесь. Здесь наверняка есть камеры, не подставляй меня, пожалуйста.
— Оу, — поднимаю руки вверх, сдаваясь и отпуская ее. — Извини.
Сажусь за стол. Тоскливо поглядываю на ее декольте. В тачке тогда не добрался путем до ее тела. Листаю папку, но мое внимание не желает переключаться с Диляры.
— Кофе мне сделаешь?
— Конечно!
— Спасибо.
Закрыв глаза, пытаюсь пробиться сквозь стену воспоминаний.
Вот я залетаю в комнату… Мой взгляд сразу же ловит женщину в длинном платье с закрытым лицом. И только периферийным я вижу лица мужчин. И я не помню ни растительности на лице, ни каких-то особенных примет, что могли бы запасть. А потом взрыв!
Теперь лица их серьезно обожжены, документов при себе не оказалось, пальцы ни у кого не откатаны… И без сознания оба.
Вытаскиваю две фотки: один седой и пожилой, второй — кавказской внешности, черный. Вот точно не эти. Этих бы я запомнил.
Диляра приносит кофе. Садится напротив, смотрит фото, которые я отложил.
— Это террористы?
— Да. Но не те, которых мы взяли.
— А разве я могу смотреть эти фото? — подтягивает она к себе папку, на ней печать — «3 уровень секретности».
— Да, у тебя есть доступ до 3 уровня. Как у любого секретаря. Ты разве не знаешь?
— Ну, — ноздри с волнением вздрагивают, — мало ли… Одно дело теория, другое — практика.
— Войдешь в оперативную команду — будет второй. Выше, чем у меня. Мы же, бойцы, только лица знаем, да психологические и боевые характеристики иногда. А детали операции — нет. Исполняем команды. А уже вы — аристократия — в курсе остальных тонкостей и хитросплетений.
Откладываю несколько фото в другую сторону.
— А эти что? — хмурится Диляра.
— А у этих лица неприметные. Вот там были какие-то такие. Невнятные. Не могу ни одной выразительной черты припомнить. Да и фотки тут — сама видишь, какие. Оперативных-то нет, только с камер наблюдения, мутные.
Задумчиво смотрит на стену с фотографиями. Съезжаю чуть ниже на стуле, кладу ей под столом руку на коленку. Ну, давай, оторви мне лапки! Поиграй со мной!
— Не отвлекайся! — откатывается подальше.
А меня крутит, как наркомана, от желания прикасаться к ней.
— Вечером увидимся? На тренировку придешь?
— Пока не знаю… — не поднимая глаз.
Снова пододвигает ко мне папку:
— Работай, Иван.
Закрыв глаза, снова вспоминаю последний кадр, что врезался в память. И вдруг немного проясняется.
— Один в очках был! Точно! — подрываюсь я.
Диляра смотрит на меня во все глаза, тяжело сглатывая.
— Такой… — вожу я рукой возле своего виска. — Пониже меня. Худощавый. Точно не черный, скорее, русый.
Сажусь на место. Миссия выполнена? Нет? Разглядываю Диляру, вспоминая наш бурный секс в тачке. Дверь в кабинет открывается — дядька с Сергеем.
— Товарищ полковник, — встаю я, чуть заметно кивая брату.
Все трое переводим взгляд на сидящую Диляру. Прячу улыбку. Вставай, детка, не тупи! Немного растерянно и заторможенно поднимается. Дядька закатывает глаза.
— Спишем на сотрясение. Диляра, принеси майору папки. Сядь, Зольников, — давит мне на плечо и снижает голос: — Может, кровь на место вернется. Или это все глицин? — сердито прищуривается он.
О, черт… Поправляю немного брюки.
— Что скажешь? — садится напротив на место Диляры.
— Одного вспомнил…
На автомате рассказываю все, что вспомнил. Сам не свожу взгляд с Диляры, которая передает папки брату, а у меня внутри все заливает ревностью.
— По описанию либо Мамедов, либо некто «Стекло».
Диляра поворачивает голову в нашу сторону, встречаясь взглядом с полковником. Ресницы медленно хлопают.
— Хорошо. Молодец, Иван. Все свободны.
Сергей выходит первым, Диляра следом за ним. Наблюдая за ней, ловлю ощущение, будто сегодня ей убавили громкость и скорость воспроизведения. Заторможенная какая-то. Словно не в себе.
— Погоди, Иван! Владо на инструктаже по стрельбе какие результаты выдала?
— Четыре десятки, две восьмерки.
— Ого… А спарринги ты ее не видел случаем?
— Я с ней сам спарринговался.
— Оправдала мастера по смешанным?
— Вполне.
— Мда. И шрам на месте… — задумчиво, сам с собой.
— А почему ты спрашиваешь?
— Да так… Головой бьются барышни, а глючит потом меня.
— Какой головой?
— Красивой, Вань, красивой. Свободен пока.
Глава 15
Беда-беда…
Виктор
— Зайди… — бросаю в коммуникатор, ловя себя на том, как пляшут мои бесы, отыскав наконец-то повод, чтобы вызвать ее. Вымуштрованы они по-полной, поэтому повод нужен настоящий. Иначе совсем беда…
Заходит с планшетом.
— Садись. Записывай…
Открываю окно пошире, прикуриваю, доставая чистую хрустальную пепельницу. Поглядываю на часы, формулируя мысль. Двенадцатый час вечера…
— Узнай про путевки для капитана Зольникова, в наши санатории в Подмосковье на пару недель.
— Для Андрея?
— Ивана, — прищуриваюсь я, ревниво мониторя ее реакцию. На первый взгляд ее нет. И меня немного отпускает от неконтролируемого, гнетущего чувства ревности. Ревности к родному племяшу! Ой, беда-беда…
Диктую еще несколько актуальных задач на завтра, несколько распоряжений. Диляра устало ведет ладонью по лбу.
— Да… Пару недель придется со сверхурочными. Аврал.
Почему мне хочется извиниться за это? В контракте это прописано. А потому что глаза у нее уставшие, и я уверен, что голодная. Свалилось на нее сегодня…
— Хорошо, — опускает взгляд в планшет.
— Ты на колесах?
— Машина в ремонте…
— Мм… да, — при мне же разбили.
Устало смотрит на пачку сигарет, лежащую на столе.
— Угощайся.
— Ой, нет, — отрицательно качает головой.
— Не куришь, что ли? У нас все курят… Женщины так особенно. Работа нервная.
— Ммм… Бросить хочу! — поджимает губы.
— Бросить — это хорошо.
Гашу сигарету, чтобы не дразнить ее привычки. Присаживаюсь рядом. Еще раз отвожу прядь ее волос за ухо и снова разглядываю шрам. Застыв взглядом на планшете, позволяет, но я замечаю, что ее потряхивает.
— Тебя обламывает твой шрам?
Тонкий, белый, совершено ничем не портящий ее лица.
— А вам, судя по всему, понравился? — недовольно. — Каждый день рассматривать будете?
— Повода для комплексов я не вижу. А у тебя пальцы трясутся. Значит… — пытаюсь я найти логику в ее реакции. — Это было не стекло? Это кто-то сделал?
Нахмурившись, веду костяшками вдоль ее щеки.
— Кто?
— Виктор Алексеевич… — в ее интонациях контролируемое возмущение. — Вы же полковник, а не психолог. Давайте оставим в покое мои травмы? Или мне Вам еще шрамы на коленках показать?!
Я зацепил за что-то женское? Не хотел.
— Извини, — с усилием извлекаю я из себя.
Аккуратные пальчики с нежным коротким маникюром скользят по планшету. Зависаю на этом зрелище. В голове совершенно неуместно несется фантазия о том, как она берет этими пальчиками мой член и, глядя на меня снизу вверх, прижимает к своим чувственным губам. Закрываю глаза от подкатывающей в пах горячей волны, морщась от ноющего, требовательного и уже болезненного ощущения. Торможу рефлекс податься бедрами вперед и вторгнуться в этот рот — настолько явственны вдруг становятся фантазии. Ягодицы сжимаются от внезапной голодной судороги.
— Оформляй органайзер на завтра, делай рассылку и собирайся. Я тебя докину.
— Ну что Вы, Виктор Алексеевич! Неудобно. Я такси вызову.
— Про «неудобно» мы с тобой уже говорили, кажется. Давай-давай…
Как только она выходит, мои мозги встают на место. Зачем я это предложил? Прекрасно бы доехала на такси!
Да черт возьми, надо уметь мужику признавать очевидное — потому что хочу! Мне нужна женщина. Срочно. Экстренно! Иначе мой секретарь выхватит самый настоящий харассмент! Это если по-буржуйски, а по-нашему — обычные домогательства. А я этой кухни разводить на работе не хочу.
