Но любопытные взгляды, которые Света все чаще ловила на себе, говорили сами за себя: механизм кулуарных обсуждений уже запущен.
***
Уже вторую неделю привычный маршрут на работу был нарушен. Света перебралась на время к маме, которую выписали из больницы. Спорный вопрос, кто же из них нуждался друг в друге больше: еще не до конца поправившаяся Вера Ивановна или сама Света, как никогда остро переживавшая одиночество. Две женщины являли друг другу поддержку и крепкое плечо, и все же каждая из них прятала где-то глубоко свои переживания.
- Света, ужин готов, - раздался из глубины кухни голос Веры Ивановны, едва только заслышался звук открывшейся входной двери. – Переодевайся, умывайся и иди ужинать.
- Сейчас, мам, - отозвалась дочь.
Натягивая на ходу футболку, Света поспешила на кухню, где уже так вкусно витали ароматы приготовленной мамой еды. Вера Ивановна взяла на себя нетрудные домашние хлопоты. Всегда ждала дочь с работы, окружая ее атмосферой любви и заботы. Материнской любви и заботы. Это ни с чем не сравнимое ощущение. Словно окутываешься старым теплым воздушным пуховым платком, уже несколько потрепанным за годы, но все еще сохранившим аромат чего-то теплого и родного и все так же дарящего ровное неизменное тепло.
- Ты какая-то задумчивая в последнее время, - заметила мама. – Все хорошо?
- Да, мам, не переживай, - очередная ложка вкусного ужина была отправлена в рот. – Просто работы навалилось много, устала.
- Мне кажется, что тебя что-то тяготит, - задумчивый взгляд женщины на некоторое время остановился на лице дочери, словно ища там подтверждение своих слов. – Ты прекрасно знаешь, что можешь поделиться со мной.
- Мам, все хорошо. Правда. Просто усталость.
- Мне сегодня звонила твоя бывшая свекровь, - неожиданно сменила тему Вери Ивановна.
Света замерла и посмотрела на маму, удивленно вскинув брови. Вот уж новость так новость.
- Неожиданно, - покачала она головой. – Что хотела?
- Не поняла. Просто спросила, где ты. Видимо, ради приличия поинтересовалась, как у нас дела, о здоровье справилась. И все.
Аппетит тут же пропал. Отставив от себя тарелку, Света взяла в руки кружку с чаем и в задумчивости сделала глоток. За прошедшее время семья бывшего мужа ни разу о себе не напомнила. Они предпочли благополучно забыть друг о друге, словно этого брака никогда и не было. Ни у кого не было ни претензий, ни вопросов друг к другу. Страница просто перевернулась, и все начали другой том своей жизни. И теперь тем более казалось странным, что бывшая свекровь вдруг позвонила. Стало даже интересно, чего она хотела.
- Может быть, Никита освобождается? – спросила Вера Ивановна. Очевидно, что и ее этот звонок тоже сильно взволновал.
- Нет, - задумчиво покачала головой Света. – У него срок большой. А по амнистии он не проходит. Исключено.
Воцарилось тягостное молчание. Только лишь голос диктора новостей разделял его, наполняя комнату едва различимыми звуками.
- Свет, ты поосторожнее будь. Как-то мне беспокойно. С чего бы вдруг им вспоминать о нас спустя столько времени?
Вот это и настораживало: что им потребовалось? По своей ли воле звонила бывшая свекровь или же по настоянию Никиты? На душе стало очень тревожно. Словно она опять окунулась в те несколько лет брака, принесшего ей только лишь боль и разочарование.
- Да, мамуль, постараюсь. Ты тоже осторожнее будь. Не уходи никуда одна. И домой никого не впускай, ладно?
***
- Доброе утро, - приятный бодрый голос раздался рядом, и Света почувствовала, как предательские мурашки табунами побежали по коже, расползаясь по всему телу и даря необычное чувство наслаждения. Всего лишь один только звук голоса, она уже готова была таять.
Ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы угадать обладателя голоса. Его она узнает из миллионов других. Именно этот голос заставлял ее вибрировать, словно натянутую струну арфы.
- Доброе утро, Константин, - улыбнулась она и обернулась.
Мужчина стоял на эскалаторе на ступеньку выше, и чтобы взглянуть на него, пришлось поднять голову повыше. Как всегда с неизменной улыбкой на губах, с горящим взглядом, он жадно смотрел на нее, и его лицо светилось радостью. В своем деловом костюме и пальто он смотрелся чертовски привлекательно. Можно даже сказать, неотразимо.
- Вы сегодня без машины?
- Пришлось оставить ее, потому что иначе я рисковал бы наглухо застрять в пробках. А так быстрее выйдет. Вы едете в офис?
- Да, а куда же еще. - Света ничего не могла с собой поделать: ее улыбка сама собой расцветала на лице.
- Мне, к сожалению, немного не по пути, но до Пушкинской я могу Вас проводить.
Черт, как же это звучало в его исполнении. Уверенно. По-мужски. И было так приятно ощущать на себе эти явные попытки ухаживания. Пусть это было неправильно, но на большее Света и не претендовала. Хотя бы просто ощутить на себе крупицу этого счастья от мужского внимания. И вдруг стало стыдно. Словно она воровала у кого-то. У жены и маленьких детей. И тут же ее светлое настроение померкло.
Переполненный вагон словно толкал их друг к другу, опасно придвигая с разных сторон плотно прижатыми пассажирами. Тесная близость с Константином вызывала какую-то нервозную скованность во всем теле. Света боялась пошевелиться, чтобы лишний раз не коснуться мужчины, но в маленьком пространстве раскачивающегося вагона это было практически невозможно. Крутой поворот на огромной скорости - и вагон сильно пошатнуло вместе с находящимися в нем людьми. Света потеряла равновесие, попыталась все же кое-как удержаться за поручень... и в этот момент крепкая рука обхватила ее талию и без всякого усилия прижала к стоявшему позади телу. Казалось, что между ними не было столь осязаемой преграды, как ее одежда. Горячая ладонь, пробравшись сквозь распахнутое пальто, обжигала сквозь тонкую ткань шелковой блузки, словно клеймя. Это прикосновение волновало. Но самое главное, оно возвращало к ней давно забытое ощущение желанности. Константин слишком близко, слишком откровенно властно прижимал ее к себе, давая явно понять истинные намерения такого жеста. Его рука излишне долго задержалась на ее талии. Ладонь как-то по-собственически уверено накрыла бедро. Было нечто интимное в таком жесте. А вокруг них двоих многоликая толпа стала словно растворяться, теряя свои очертания. Захотелось прижаться еще теснее, чтобы ощутить тепло его тела...
- Станция Пушкинская, переход на станции Тверская и Чеховская... - донеслось из динамиков, разрушая иллюзии уединенности и эйфории. Света почувствовала, как ладонь Константина еще теснее прижала ее к себе, но потом усилие исчезло, и, в последний раз едва ощутимо погладив ее бедро, он убрал руку. Поезд уже остановился, и необходимости в поддержке не было. Света с едва скрываемым сожалением посмотрела на еще несколько секунд назад удерживающие ее руки, а потом подняла глаза.
- Удачного дня, - улыбнулся Константин и исчез за закрывающимися дверями так, словно ничего и не произошло. Он еще смотрел через стекла дверей, чуть помахав в знак прощания, а Света с какой-то немыслимой грустью смотрела вслед остающемуся на перроне мужчине. Кого она обманывает? Когда даже простое прикосновение вызывает в ней бурю эмоций и ощущений. Она решительно запретила себе вспоминать о случившемся и тем более желать повторения подобного. Следовало просто держаться как можно официальнее, чтобы не давать господину Авдееву в дальнейшем поводов для повторения подобного.
Через пару дней Свете предстояла с Константином очередная совместная поездка на объект. Он заехал за ней в офис после обеда. Все вопросы были решены быстро, и потому Света с предвкушением ожидала скорейшего, чем обычно, возвращения домой. Как она ни пыталась отказаться от предложения Константина подвезти ее до дома, ей это все же не удалось. Нужно было признать, что в последнее время мужчина несколько сдержаннее общался с ней. Он более не ставил ее в неловкое положение перед коллегами, но отчего-то Свете казалось, что от своих целей он не отказался.
