легче дышать, снова плеснула воды в лицо. Успокоившись, опять забралась на ведро.
Второй раз все проделала проворнее, не мешкая. Подтянулась на руках, оттолкнулась от раковины и перебросила ногу на улицу. За ней вторую.
Уселась и глянула вниз.
Мелкие камешки вперемешку с зеленой травкой, но прыгать — отобью себе пятки. Или ногу подверну.
Черт бы побрал этого мудака Шварца.
Огляделась — кажется, никого. Вздохнув, перевернулась на живот. И начала медленно сползать вдоль стены, цепляясь за раму, ломая ногти.
И на этот раз завизжала, когда снизу меня сцапали за бедра сильные мужские руки. И дернули к себе.
Босыми ногами коснулась прохладной травки. Платье снова задралось, и я ощутила голыми ягодицами. Что в меня упирается твердый бугор ширинки.
Этот человек позади меня возбудился. Видел, как я ползу из окна, и все, что у меня под платьем находится.
Слышу его тяжелое дыхание.
Стало жарко.
Дернулась, и мужские руки разжались, выпустили меня из кольца.
— Что такого должно было случиться между вами с Макаром, — этот голос, глуховатый и насмешливый преследовать теперь будет меня во сне, — что ты полуголая сигаешь из окна.
Он опять отбросил вежливость и сам, не давая опомниться, рывком развернул к себе.
Здесь, у стены — полумрак, полоса света от фонарей доходит до свежевыкрашенного белого бордюра, и резко обрывается, словно срезанная ножом.
Дальше темень, в этой темени я стою и дрожу, а рядом высокий мужчина с суровым лицом.
Артур — ему подходит такое королевское имя.
— Играть в молчанку бесполезно, — не дождавшись ответа, Артур притянул ближе к себе, его ладонь легла на шею, заставляя меня запрокинуть голову. — Чего от тебя хочет Шварц?
— Чтобы я от его сына отстала, — послушно выговорила.
— А ты к нему пристаешь?
— Нет. Я… тут случайно.
Артур усмехнулся на это жалкое оправдание. Отпустил и пристально оглядел мое тело под тонкой тканью платья.
— Хватит так смотреть, — не выдержала.
— Как? — на его лицо падает тень, оно кажется жестким, но есть еще что-то, в этих хищных чертах. — Просто интересно. В мое время учителя носили юбки ниже колена. Глухие пиджаки. И самое главное, — его рука почти невесомо коснулась моих бедер, — белье, Эмма Эдуардовна. Знаете, что это такое?
— С чего вы взяли, что я преподаватель, — смахнула его руку. Стыдно стало, что меня застали в таком виде, что на меня смотрят тяжелым мужским взглядом, как на училку из ролика для взрослых — ту, что зачеты принимает с раздвинутыми ногами, лежа на столе.
— Максим сказал.
Проследила, как он лениво привалился плечом к стене, продолжая изучать меня.
— Есть предложение, Эмма Эдуардовна.
— Какое? — в горле запершило. Не понравился его тон — нарочито спокойный, тон начальника, не привыкшего к отказам.
— Мне нужен человек, который будет постоянно бывать в доме Шварца, — вывалил он на меня откровенность, так легко, так просто. И вдруг сунул руку в карман брюк. Небрежно хлопнул красными корочками удостоверения у меня перед носом.
В темноте я разобрать ничего не смогла, но поверила сразу — корочки настоящие, он не бандит, как я сначала подумала.
Этот мужчина из органов.
— Я с вашим Макаром вижусь второй раз в жизни, — сказала, успокаиваясь. От полицейских нет опасности, мне ничего не грозит.
И даже то, что мы стоим в полутьме у стены ресторана — перестало пугать. С проспекта доносится шум машин и гул голосов, смех и звон стеклянных бутылок.
Май теплый и пахнет так сладко — сиренью и ландышами.
— Я ничем не смогу помочь, — закончила уверенно. — Меня к нему в дом никто не пустит, видела его жену, и она…
— Ты же училка. Которая принимает в подарок дорогие тачки, — Артур отлип от стены и шагнул на меня, не успела попятиться, как мужчина резко развернул меня за бедра и впечатал ягодицами в кирпичи. Он навалился сверху, и я снова ощутила это — его желание, туго натягивающее брюки. — Пораскинь мозгами, Эмма. Репетиторством займись со своим студентом.
В его интонации прозвучало нечто такое издевательское, ясно стало — плевать ему, чем я буду заниматься с Максимом, пусть даже, как в ролике ноги раздвигать, главное — чтобы я приходила в дом к Шварцам.
И после докладывала ему, что там происходит.
Так ведь?
— Я не могу, — выдохнула и замерла, когда длинные пальцы задрали платье и теплая ладонь змеей нырнула под ткань, коснулась моего голого бедра.
— Зато я могу, — шепнул он, наклонившись к моему лицу. — Могу сделать так, что вместо лекций ты будешь в отделении болтать, как ни в чем не виновата.
Беспомощно подняла на него глаза — это же шантаж, он сам знает, что арестовать меня не за что.
Но он смотрит в ответ, и я вижу — его лицо не дрогнет, ему нужно зачем-то до Макара добраться, и он доберется.
Потому что ему подвернулась я.
Четыре пары, и именно сегодня — это просто ужасно. Если бы мне достались студенты, которые учатся на отлично — я бы со стыда сгорела.
Я несу им полную чушь, а не разумное, доброе, вечное.
Но группам, которые я веду — психология не слишком нужна, у нас, когда я училась было тоже самое. Мы зачем-то изучали основы права, хотя сейчас, спустя год, я ни одной лекции не вспомню.
Звонок прозвенел, и я с облегчением поднялась.
— На следующей лекции будет зачет, — предупредила оживившихся студентов, они всю пару с тоской поглядывали в окно.
Погода чудесная, майский день теплый, навевает мысли о выходных, и это уже в начале недели. На переменке слышала, как ученики договариваются смотаться на шашлык к озеру в пятницу.
И пропустить субботние лекции.
Я бы тоже с удовольствием не пошла на пары, вчера мне казалось, что получить это место — невероятная удача.
Сегодня — это кошмар наяву.
Дождалась, пока аудитория опустеет, вышла последней и запирая, услышала за спиной смешки.
Девушки опять обсуждают мои стоптанные туфли. Заняться им нечем. Но лучше бы вчера в ресторан я заявилась в них. И в своей юбке ниже колен.
Тогда бы не привлекла лишнего внимания.
Да что там.
Надо было остаться дома.
Перед уходом заглянула на кафедру,
