Я чертовски любил ее, и это никогда не изменится.
Я прихватил несколько поленьев для костра и вернулся в хижину. Снова пошел снег, и погода была холодной. Зима и так была чертовски холодной, и в ближайшие несколько месяцев будет только хуже.
Я вошел внутрь, подошел к камину, чтобы добавить еще дров и подбросить их в огонь, затем повернулся и уставился на Лекси.
Моя.
Она все еще смотрела в окно, ветер теперь усиливался и швырял лед и снег в стекло. Я опустил взгляд на ее живот. Уже пятый месяц беременности, и мой ребенок рос внутри нее.
Гордость и собственничество нахлынули на меня, с хорошей дозой стремления защитить.
Моя женщина.
Мой ребенок.
Я подошел к ней и притянул в свои объятия. Долгие секунды я просто держал ее и гладил рукой по спине.
— О чем ты думаешь? — спросил я. Я глубоко вдохнул, вдыхая сладкий аромат шампуня, которым она пользовалась. Мой член подался вперед, но опять же, этому ублюдку не потребовалось много времени, чтобы возбудиться там, где дело касалось Лекси. Все, что мне нужно было сделать, это подумать о ней, и я был готов.
— Просто думаю о том, как далеко мы продвинулись за прошедший год.
Мы проделали долгий путь.
— Но ты счастлива?
— Конечно.
— И ты ни о чем не жалеешь?
Она покачала головой, и самая мягкая, сладкая улыбка осветила ее лицо.
Я наклонился, чтобы поцеловать ее.
— Ты когда-нибудь представляла себя мамой? — Я положил руку между нами на ее живот. Она кивнула.
— Я хотела этого, Диллан.
Я поцеловал ее крепче.
— О чем ты думала, малыш? — Я обхватил ее затылок и прижал к своей груди. Она замерла на несколько долгих секунд, прежде чем заговорить.
— Я думала, что я не одна. — Она отстранилась и посмотрела на меня. — И я увидела себя с кем-то, кто был точно таким же, как я.
Боже, эта женщина могла поставить меня на колени.
— Я видела человека, который был изгоем, у которого никого не было на его стороне, и я хотела быть тем, кто даст тебе что-то большее. Я хотела быть человеком, у которого было больше.
Тогда я действительно упал на колени, задрав ее футболку и обнажил растущий живот. Я целовал ее живот снова и снова, прежде чем прижаться к нему лбом. Я закрыл глаза, не уверенный, что сделал такой ублюдок, как я, чтобы заслужить такую женщину, как Лекси.
— Ты тот, кто сделал меня тем, кем я являюсь сегодня.
Мне было все равно, насколько слащавым было все это дерьмо. Это была правда, и я говорил бы это, пока у меня не кончился бы воздух в легких.
— Ты единственная, кто смогла прорваться сквозь меня и ослабить то дикое качество, которое я крепко держал в себе, как броню.
Она провела руками по моим волосам и покачала головой.
— Мы с тобой оба знаем, что я не укротила ни капли твоей дикости. — Она улыбнулась и продолжила перебирать пальцами пряди у меня на голове.
Но она приручила меня… отчасти. Я мог быть собственническим ублюдком, когда дело касалось ее и ребенка, которого она носила, но до нее мне было насрать на всех и ни на что. Даже на себя.
— До тебя я просто выживал. — Я положил руки по обе стороны от ее живота и поцеловал ее кожу. Она была теплой и такой мягкой. — Ты заставила меня захотеть жить, — прошептал я ей в живот. — Я хочу быть хорошим мужчиной для тебя и хорошим отцом для нашего ребенка.
До Лекси я был просто оболочкой.
— Ты будешь лучшим отцом, Диллан, и ты уже хороший человек для меня. Ты самый лучший.
Я поднялся и обнял ее, прижимая к себе, чтобы убедиться, что она знает, что она в безопасности.
Благодаря Лекси я стал мужчиной.
Я стал настоящим мужчиной с определенной целью.
* * *
Лекси
Мне хотелось улыбнуться заботе, исходившей от Диллана.
Он нес автокресло, в котором сидел наш сын Роули. У него было такое хмурое выражение лица, когда мы шли через продуктовый магазин.
Прошло всего три месяца с тех пор, как у меня родился наш сын, и это была первая поездка с горы в город. Это было время ежемесячных заготовок продуктов, и, хотя Диллан был бы рад оставить нас с ребенком дома, я хотела приехать.
В конце концов, это был мой дом.
— Я могу положить автокресло в тележку, ты знаешь? — Я усмехнулась, увидев, как побелели костяшки его пальцев на ручке, когда он крепче сжал детское кресло.
Пожилая женщина со своим мужем целенаправленно отошли в сторону, пропуская нас, и Диллан хмыкнул.
Когда-то это могло быть моим домом, но не сейчас. Мой дом был там, где были Роули и Диллан. Я оставила все это позади, построила свою жизнь вдали от всего этого.
И когда наши дети подрастут достаточно для школы, станут достаточно взрослыми, чтобы решить, чего они хотят, тогда мы сделаем этот шаг. Мы будем делать то, что лучше для нас, а не то, что думают другие.
Мы пошли пробиваться на кассу, и я почувствовала, что на нас смотрят со всех сторон. И я подняла голову и посмотрела на каждого из них. Я могла бы сказать им что-нибудь, что угодно, но они не имели значения. Ничто не имело значения, кроме Диллана и нашего сына.
Мэри работала на кассе, и мне жаль, что я не могла сфотографировать ее лицо в этот момент: широко раскрытые глаза и такой вид, словно она была рыбой, вытащенной из воды. Я вспомнила все дерьмо, которое она наговорила о Диллане, когда он приходил раньше, и мне ничего так не хотелось, как сказать что-нибудь самодовольное. Но я был выше этого.
Диллан обнял меня и притянул к себе, давая понять, что это знак собственности.
От этого мне стало так хорошо, я почувствовала себя такой любимой. Это также заставило меня почувствовать себя женщиной, которой владеют.
Диллан наклонился и прошептал мне на ухо:
— Потому что ты принадлежишь мне, детка.
Я почувствовала, как вспыхнуло мое лицо. Либо я сказала это вслух, либо он слишком хорошо меня знал. В любом случае я не смутилась.
Я была довольна.
Когда мы выходили из магазина, я чувствовала, что все по-прежнему смотрят на нас.
— Я хочу вернуться туда и действительно дать им поглазеть.
Мы положили ребенка на заднее сиденье, и я повернулась к нему лицом.
— Пусть они пялятся. Пусть говорят. У них никогда не будет того, что есть у нас.
Секундой позже он заключил меня в объятия.
Он поцеловал меня на глазах у всех, и все, что я сделала, это держалась, когда он овладел мной.
— Нет, у них никогда не будет того, что есть у нас. Ни у кого никогда не будет того, что есть у нас, Лекси.
Это была правда.
Когда я отошла назад, то увидела, что Диллан напрягся, его внимание сосредоточилось на чем-то позади меня. Я оглянулась через плечо и увидела стоящего там мужчину с сигаретой во рту, его внимание было сосредоточено на мне.
Было не так уж много случаев, когда собственнические чувства Диллана проявлялись по отношению к реальному человеку, поскольку мы жили вдали от людей, но прямо сейчас я знала, что это и есть настоящая жизнь.
Он ревновал и хотел заявить о своих правах.
Я почувствовала, как Диллан провел рукой по всей длине моего позвоночника, по пояснице и, наконец, по изгибу моей задницы. По правде говоря, мне нравилась его поза пещерного человека. Мне нравилось, что он хотел, чтобы все знали, что я принадлежу ему. Выражение лица Диллана было довольно опасным, и если бы я была тем парнем, на котором сосредоточился мой мужчина, я бы затащила свою задницу внутрь.
Отношение Диллана прямо сейчас буквально кричало «моя».
Парень, наконец, отвернулся через секунду и направился внутрь магазина.
Все, что я могла сделать, это улыбнуться и позволить этим бабочкам в животе продолжать согревать меня.
Мой мужчина любил меня до конца света.
Он шлепнул меня по заднице, и я хихикнула. Конечно, он должен был сказать это напоследок.
Мы сели в машину и направились обратно к нашему дому. Я не могла не смотреть на человека, который открыл мне глаза на многое, на мир, который был непохож ни на что, что я когда-либо представляла. То, что у нас было, могло показаться кому-то необычным, и люди могли бы заговорить. Но когда у тебя есть любовь мужчины и знание того, что он перевернет небеса и ад, чтобы убедиться, что ты счастлива, ничто не могло это разрушить.
