их… — командует.
Александра
Перед лицом маячит стол, тело разламывает жаром и валом похоти. Горячее тело мужчины вжимается в мое. Пищу с протестом, но это не помогает. Одной рукой Расул держит меня за бедра, хлопает по заднице и кусает за затылок, шипя.
— Ты трахнуться по-настоящему, кажется, хочешь… не спешишь ножки сдвинуть… Может быть, всунуть тебе хорошенько?
Перехватив член пальцами, он водит им по моей влажной щелочке, немного нажимает. Перед глазами темнеет: это слишком сладко, оказывается. Тянет, расширяет и… немного входит.
Скулю от желания податься назад.
На его… член.
Как собачка какая-то.
— Да-да… Вот так… Еще… Растрахаем писю. Хорошенько!
Еще не хватало мне лишиться девственности, стоя раком над тушкой курицы, пока мою похотливую тушку трахает альфа-самец.
— Нет-нет… Нет же! — выдыхаю из последних сил.
— Тогда сдвигай булки, — толкается еще немного вперед.
Теперь уже не так сладко. Он здоровый и… упирается в преграду.
— Ска… Тугая. Реально, целка… — мигом выходит из моего тела.
Расул хлопает меня по заднице несколько раз и стонет, обстреляв тягучими, теплыми каплями.
Жар во мне стекается к низу живота, бедра сводит судорогой. между ног сильно тянет. Там, где головка его члена немного вошла и двинулась пульсирует от нехватки…
— Вставай, — командует.
Но перед этим он проводит ладонью по попе, собирая свои выделения.
Спустя мгновение до меня доходит, чем он так щедро оросил мою задницу.
Спермой.
— Кажется, тебе понравилось стоять раком.
Только после этого я выпрямляюсь и разворачиваюсь, с негодованием посмотрев на пошляка. Он прячет свой член в трусы, я с некоторым любопытством рассматриваю его вблизи.
Щеки горят. Но уже пофиг… После того, что едва не случилось на этой столешнице, посмотреть на член Расула вблизи — просто детский лепет. У него обрезана крайняя плоть, длинные, ровные вены четко обозначены под смуглой кожей.
— Иди сюда, пушистая! — ловко припечатывает у столешницы и сует мне пальцы под трусики, которые я с таким трудом натянула дрожащими пальцами.
— Прекрати!
— Ладно, тебе пушок. Ты же кончить хотела, да? Чуть на хуй не присела целочкой… Ценю, — накрывает мои губы, посасывая. — Избавишься от целки, приходи, прокачу с ветерком, вот так…
Новые волны жара пронизывают мое женское естество, которое отзывчиво реагирует на касания влажных пальцев.
Он же в сперме… И с удовольствием ее по мне сейчас размазывает, всунув два пальца в пульсирующую щелку.
Меня складывает пополам, я буквально висну на нем, пока его язык заигрывает с моим, а пальцы трахают внутри.
— Давай, выжимай… Еще… Ааааа… Ска… Хорошая, пися. Сожрал бы… Дурочка…
— Мммм… — мычу в его рот, стараясь избавиться от тисков наглеца.
Но меня слишком сладко вьюжит от второго оргазма. Он острее и дольше, яркий-яркий…
Боже, как хорошо.
— На хуе еще слаще, мелкая. Ты только представь, как твоя сливочная щелка свои губки натягивает и глотает, глотает мой член. Давится им, слюнками течет… Хорошая пися… Отзывчивая…
Еще один поцелуй, касание пальцев, упругий щипок по клитору.
Звонко щелкает в голове эхом оргазма.
Слишком много ощущений для одной ночи. Я едва держусь.
Расул подталкивает меня к стулу и садится напротив. С полки снизу берет сигареты и раскуривает, разглядывая меня через клубы дыма.
— Давай так… — вертит спичечный коробок между пальцами. — От целочки избавляешься, и мы с тобой… Двигаем в райское наслаждение.
— Чтооо?!
Я с возмущением смотрю на мужлана.
— Я просто с целками не трахаюсь, — объясняет невозмутимо. — Подумай, Сашенька! — скалится. — Твоя щелка пушистая мне зашла.
— Да что ты говоришь. И что…
Меня сильно бомбит.
— И что ты предлагаешь… Пойти перепихнуться с кем-нибудь и потом… к тебе прийти. Так что ли?
— С другим, — задумывается. — Я вообще не понимаю, почему ты еще целка. И что ты ее так долго бережешь.
— Для любимого!
— А смысл? Нет, ты пойми. Для мужчин ваши девственные щелки — одна головная боль. Нет ничего хуже ломающейся вчерашней целки.
— Так… Лерка же есть, — напоминаю ему. — У нее никаких проблем и даже… даже попка вспотела от мыслей о тебе. Что ты ко мне пристал?!
— Лерка такой фонтан мне не выдаст.
— Ты ее просто недооцениваешь! Поверь, она готова.
— Ты готовее. Туже. Просто адски горячая щелка.
— Может быть, хватит обсуждать мою вагину.
С этими ужасно пошлыми разговорами я и про палец забыла, и про курицу, которую придется промывать снова. Отвернувшись к мойке, стираю лишнюю кровь, возвращаюсь к готовке, чувствуя, как липко и мокро в моих трусиках. И грязно… Я вся липкая и грязная после его спермы.
Хочется помыться. Надеюсь, этот троглодит пропустит меня в душ.
Приходится готовить поздний ужин под пристальным взглядом Расула, который о чем-то думает, снуя жарким взглядом с головы до пят и обратно.
— Пусть пять минут постоит. И можно есть. Чтобы не обжечься, — снимаю сковороду с плиты, переставив на подставку для горячего.
Расул не спешит меня отпускать. Он подходит и небрежно роняет тяжеленную руку на мое плечо, прижав себе подмышку. Мужлан снимает крышку, принюхивается.
— Надо же… Выглядит съедобно. И не липа.
— Липа? Это как?
— Липовый ужин. Была у меня одна соска… Член объезжала, как родной, еще и кулинарными навыками поразила. Правда, как-то чек из ресторана домашней кухни забыла вытрясти, и он в моей тарелке оказался. Кстати, вместе с пастой болоньезе! — ржет.
Не боясь обжечься, Расул вытаскивает кусок горячего мяса со сковороды и дует, засунув в рот.
— Шъедобно, — сообщает, всасывая воздух.
Точно, голодный… троглодит
— И что потом?
— А?
— С той девушкой.
— Ааа… Да ничего особенного. Отрабатывает по профессии.
— То есть вы просто расстались…
— Я дал ей очень… очень хорошие рекомендации. В бордель, — трется щетиной о мою макушку. — Терпеть не могу, когда мне нагло пиздят.
— Я в душ хочу. И домой.
— Теперь ты живешь здесь! — заявляет, вводя меня в шок. — Располагайся. Мне нужна уборщица, кухарка…
— Я говорю тебе
— Да. Ты говоришь мне «да», и я не приписываю тебе кучу левых долгов. Идет?
— И ты меня не лапаешь. Не лезешь в мои… трусы и все такое?!
