Но он помнит.
Не знаю, почему этот факт наполняет меня одновременно и страхом и облегчением.
— Ты не имеешь право говорить мне об этом, — я огрызаюсь, словно затравленный зверь.
— А что такое? Задел за живое, Злата?
Да, задел. Прямо сейчас я чувствую, как меня охватывает дрожь во всем теле, отчасти из-за того, что он впервые назвал меня по имени, хотя раньше я была всего лишь безликая Злата Алексеевна. Но в основном это связано с тем, что одной своей фразой он вернул меня в травмирующее прошлое, которое я так усердно пыталась забыть годами.
Я снова чувствую это… Этот темный туман, который годами скапливается в уголках моего сознания, и намеревается вырваться наружу. Я очень хорошо помню, как он окутывал мое тело и разум, когда единственное, что я могла делать — это смотреть в одну точку и снова и снова переживать тот страшный день.
Я не слышала крики Дани, он тогда был совсем маленьким и был голоден, а у меня пропало молоко из-за стресса. Его лицо раскраснелось и было мокрым от слез, а маленькие ручки и ножки дергались из стороны в сторону, а я не могла двинуться, чтобы помочь ему. Я была заперта в собственном теле, я кричала о помощи, но меня никто не слышал. Это состояние, словно ты впадаешь в транс и ничего не видишь и не слышишь вокруг. Возможно, у меня было какое-то психическое расстройство, но у меня не было денег даже на детскую смесь, не то что на психолога.
В тот день мне удалось вырваться из собственного разума и прийти в себя. В тот день я пошла сдавать кровь, чтобы заработать небольшие деньги и купить сыну молоко. Но я знала, что эти периоды будут повторяться и они повторялись еще пять лет подряд.
— Отпусти меня, пожалуйста.
— Бессердечная сука Злата умоляет меня? Это сенсация, — он выгибает бровь и на его красивом лице появляется омерзительная ухмылка. — Но ты не обманешь меня. Не знаю, что в тебе нашел твой муж, но я достаточно хорошо знаю, что ты коварная и лживая сука, у которой напрочь сломан моральный компас и которая обманывает людей, чтобы добиться своего.
— Я никогда не обманывала тебя.
Игнат больно хватает меня за шею, толкая к стене, я больно ударяюсь лопатками, но сдерживаю писк. Все потому что единственное, что я ощущаю, это то, как волосы на затылке встают дыбом, а дыхание учащается.
Так происходит каждый раз, когда любой мужчина прикасается ко мне и хоть немного забирает мою волю. Вот почему я никогда не смогу быть с мужчиной. Вот почему я буду одна до конца жизни.
Меня сейчас вырвет.
Черт. Черт. Черт.
— Пожалуйста, Игнат, — я смотрю на него умоляющим взглядом, чувствуя, как мой подбородок дрожит от слез. У меня нет сил бороться с ним. Мне нужно к сыну, обнять его, вдохнуть его запах и набраться сил для борьбы с этим жестоким миром. — Я знаю, что ты ненавидишь меня, что я тебе омерзительна. Я не против. Меня устраивает то, что ты относишься ко мне не больше, как к дохлой мухе. Я не против того, что ты делаешь вид, будто мы не знакомы и просишь называть тебя по отчеству. Мне все равно, если каждый день ты топчешь мое достоинство, вынуждая бежать тебе за кофе через весь город, но я прошу тебя, умоляю, перестань прикасаться ко мне.
Любой адекватный человек, у которого есть сердце, остановился бы при виде моих слез, потому что прямо сейчас мои щеки мокрые и горячие, как бы я не пыталась скрывать слезы от всего мира.
Но Игнат не порядочный человек. Он другой.
Он только сильнее давит на мое тело своим весом, отчего я чувствую, как тьма все сильнее и сильнее окутывает мой разум. Снова. Спустя пять лет.
— Ты умеешь плакать? — он проводит пальцем по моим щекам. Затем он вытирает все мои слезы своим большим пальцем с четким садизмом в глазах. — Ты, блядь, не имеешь права плакать. Ты расстрогалась? Чувствуешь себя жертвой? Какая жалость. В любом случае, знай, что я не верю ни единому твоему слову. Я превращу твою жизнь в ад, разрушу все, что ты так любишь, раскромсаю тебя на куски и буду наблюдать за тем, как ты ползаешь в моих ногах и собираешь себя по кусочкам, — он рывком отпускает меня. — А теперь проваливай. Твое лицо мне противно.
Мои ноги подкашиваются от силы толчка и я царапаю ногу об острый угол стола, пытаясь удержать равновесие. Мое сердце падает на пол и катиться прямо к его начищенным до блеска ботинкам.
— За что?
Он приподнимает идеальную густую бровь.
— За что ты так со мной?
— Ты еще спрашиваешь? — он скалится, словно зверь. — За то чертово видео, на котором ты изменяешь мне.
Он помнит. Конечно, он помнит. Я дергаю горлом, смаргиваю последние слезы и приподнимаю подбородок. Я так долго сражалась и не позволю мудаку с раздутым эго клеветать на меня.
— Все было не так. Все было куда сложнее и трагичнее, но ты, как и десять лет назад, предпочитаешь верить своим слухам. Ты думаешь, что ненавидишь меня? Ай, я разочарую тебя, моя ненависть к тебе намного сильнее, — я смотрю на него исподлобья и говорю громче, воодушевленная своим силами противостоять ему. — Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь решу добровольно видеть твое нахальное лицо каждый день после того, как ты, в молодости, отвернулся от меня, когда больше всего был нужен? Неужели ты действительно думаешь, что я выбрала бы тебя в качестве своего босса, если бы у меня был выбор? Я терплю твое заносчивую задницу только для того, чтобы оплачивать счета и чтобы сохранить крышу над головой для своей семьи. Так что ты можешь сколько угодно унижать меня, я все равно не уйду.
Я разворачиваюсь и дергаю на себя дверь, желая убраться отсюда как можно быстрее.
— Остановись и посмотри на меня, — его грубый голос заставляет меня замереть на месте. — Что ты только что сказала? Повтори.
— Что ты — заносчивый мудак и циник с синдромом нарцисса?
Он сжимает челюсть и по его скулам начинают бегать желваки.
— До этого.
— Меня подставили с тем видео. Я тебя не предавала.
Я пристально смотрю на него, но останавливаю себя, чтобы больше не сказать ничего лишнего, потому что знаю, что это просто будет неправильно. И меня могут уволить.
В качестве компромисса я вылетаю из его кабинета, словно у меня горят пятки и захлопываю дверь не так аккуратно. Точнее совсем не аккуратно.
Я закрываюсь в туалете, умываю лицо холодной водой, приводя свои растрепанные волосы и мысли в порядок. Когда я понимаю, что мое психическое состояние вернулось в привычную норму, то вспоминаю, что оставила сумочку на своем рабочем месте.
Я действую быстро и стараюсь не шуметь каблуками, когда возвращаюсь к своему столу и быстро собираю вещи в сумку. В тот момент, когда я беру в руки пальто, то слышу как за спиной открывается дверь. Черт, если Игнат вернулся, чтобы продолжить нашу конфронтацию, я…
— Вот это встреча.
Боже… Зуд начинается где-то под кожей и распространяется по рукам. Дыхание становится глубоким, а сердце намеревается вырваться из груди.
Нет. Этого не может быть. Это плод моего воображения. Я сейчас повернусь и никого не увижу за своей спиной. Но когда я действительно медленно поворачиваюсь, то вижу свой самый страшный ночной кошмар.
— Десять лет, Златуль, а ты ни капли не изменилась, — он омерзительно ухмыляется. — Все такая же соблазнительная и сексуальная. Может, повторим наши грязные игры?
Я забываю как дышать. Меня сейчас стошнит. Мое зрение темнеет, и в голове начинают появляться белые точки.
Он.
Жгучая боль.
Мое падение.
Передо мной стоит человек, который испепелил мою душу и превратил мою жизнь в руины…
Конец первой части
