class="p1">Никак.
Я непринужденно качаю головой, делая глоток виски. У дедушки Адди вкус получше, чем у этих старых прохиндеев.
Взглянув на свои Ролекс, он жестом приглашает меня следовать за ним.
— Пора. Пойдем вниз, — говорит Дэн, проглатывая последний глоток виски и ставя пустой хрустальный бокал на стол. Он поворачивается и смотрит на проходящую мимо стриптизершу, его взгляд задерживается на ее обнаженном заду.
— А когда мы закончим, я собираюсь откусить от этой следующей. Такие инициации всегда поднимают мне настроение.
Виски в моем желудке киснет.
Проглотив то, что я действительно хочу сказать, я жестом велю ему вести. Он шагает в сторону коридора, откуда доносятся стоны. Сжав позвоночник, я следую за ним.
Мы проходим через коридор, изобилующий дверями по обе стороны. Стоны усиливаются, но теперь, когда я ближе, я слышу в них нотки страха и боли. Стоны сопровождаются треском кнута, ударами плоти о плоть и громким ворчанием мужчин.
Черт. Подумай о ребенке, лежащем где-то на каменном алтаре. Я нужен им больше.
В конце коридора — дверь из черного мрамора. Дэн обхватывает кулаком ручку и делает паузу, прежде чем снова посмотреть на меня, его губы кривятся от возбуждения.
— Ты готов?
— Учитывая, что меня дразнили прошлой ночью, я более чем готов.
Дэн злобно ухмыляется, прежде чем открыть дверь. Меня встречает темный коридор, скудно освещенный тусклыми светодиодными светильниками по обе стороны от пола.
Коридор длинный и кажется бесконечным. И кажется, что чем дальше мы идем, тем он становится все более узким. Но это просто мой разум меня обманывает.
В конце коридора есть еще одна мраморная дверь. Я оглядываюсь назад и замечаю, что мы спускаемся по едва заметному уклону, и вижу вдалеке небольшую группу мужчин, идущих по коридору.
Дэн открывает дверь, и нас встречает комната, полная людей. Черный мрамор простирается вглубь комнаты, но стены каменные. По обе стороны — длинные ряды знакомых черных одеяний, которые я видел в последних нескольких видео. Собравшиеся здесь люди разговаривают на низких тонах, надевая огромные мантии.
Мое сердце колотится, почти в неверии, что я наконец-то здесь. Момент, к которому я так долго стремился.
Это сюрреалистично.
— Возьми одну, — приказывает Дэн, его тон серьезен. Не говоря ни слова, я расстегиваю халат и надеваю его. Материал шелковисто-гладкий, но ощущение такое, будто я закутался в шерсть. Несмотря на мой большой рост, материал все равно свисает мимо моих ног и рук.
— Это еще один новичок? — спрашивает гнусавый голос слева от меня. Я поворачиваюсь и вижу, что рядом со мной стоит проныра-мужчина. Он по крайней мере на три фута ниже меня, с редеющими волосами, крючковатым носом и круглыми очками.
— Я, — загадочно отвечаю я. — А вы?
Мужчина нервно улыбается.
— Тоже новичок. Меня зовут Ларри Веренич.
— Зак, — предлагаю я.
Несколько фигур в халатах начинают выходить из комнаты через другую черную дверь прямо вперед.
— Пойдемте, — говорит Дэн, кивая головой в сторону группы.
Когда я подхожу к двери, низкий гул собирается у основания моей шеи, заставляя волосы встать дыбом. Помещение точно такое же, как я видел в видеороликах. Как будто входишь в подземную пещеру, только вместо влаги в воздухе сухость и тяжесть. Темное пространство освещают сотни свечей, выстроившихся вдоль каменных стен. Но маленькое пламя не сравнится с гнетущими тенями.
Мы находимся на округлой платформе, простой черный поручень служит барьером для падения с высоты около сорока футов. В центре комнаты — каменный алтарь, на нем — извивающаяся маленькая девочка. Черные ремни обхватывают ее маленькие запястья и лодыжки, удерживая ее на месте.
Ей не больше шести или семи лет.
Гул становится все громче, и кажется, что он доносится из моей головы. Мои руки сжимаются под тканью, и я только благодарен, что рукава достаточно длинные, чтобы скрыть мою реакцию.
— Слева от тебя лестница, — говорит Дэн, указывая направление. — Иди вперед и встань у алтаря. Одному из вас будет предложен нож, чтобы пустить кровь жертве. Выпей кровь, и ты будешь посвящен в Общество.
Я киваю головой и иду в указанном направлении. Каменная, неровная лестница находится прямо за поворотом, куда уже направляется Ларри.
Я поднимаю капюшон над головой и оглядываюсь по сторонам, пока не замечаю охранников — трое из них на нижнем этаже, где находится алтарь, спрятанные в тени. С моей точки обзора я не могу разглядеть их лица. Но я знаю, что Майкл — один из них.
Двое других мужчин следуют за мной, пока я спускаюсь по ступенькам. Как только моя нога ступает на землю, начинается негромкое пение, нарастающее по мере того, как я приближаюсь к алтарю.
Я смотрю на маленькую девочку на каменной плите, слезы текут по ее грязным щекам. Она всхлипывает, ее маленькие губы искривлены в хмуром выражении, а ее широко раскрытые голубые глаза смотрят на нас в абсолютном ужасе.
Мое сердце сжимается так сильно, что это изнуряет. Усилием воли я заставляю себя стоять на месте.
— Черт, у меня уже встает, — шепчет парень слева от меня. Мои зубы едва не трескаются от того, как сильно я сжимаю челюсть в этот момент. Медленно повернувшись, я вижу парня, которому на вид около двадцати лет, его капюшон опущен. Его карие, бездонные глаза смотрят на меня, и все, что я вижу, это чистое волнение, излучаемое ими.
Он будет первым, кто умрет.
Он достаточно близко, чтобы видеть мое лицо, и я стараюсь сохранить нейтральное выражение. Он ухмыляется, но я никак не реагирую. И хотя его улыбка чуть дрогнула, этот больной ублюдок даже не подозревает, что я только что оказал ему огромную услугу. Потому что если бы я отреагировал, я бы дотянулся до его горла и голыми руками вырвал бы ему дыхательное горло.
— П-п-пожалуйста, я хочу к мамочке, — умоляет маленькая девочка снизу. Ее красные и опухшие глаза полны слез, и она смотрит на меня с ужасом и отчаянием. Ее маленькие губы дрожат, и мне приходится физически сдерживать себя, чтобы не протянуть руку и не взять ее крошечную ладошку в свою.
— Пожалуйста, — плачет она, ее голубые глаза полны слез, несмотря на реки, текущие по ее щекам. — Я хочу пойти домой.
Рыча, я заставляю свой рот оставаться закрытым. Больше всего на свете я хочу успокоить ее. Утешить ее. Пообещать ей, что она снова увидит свою мать. Но я не могу позволить ни одному из этих слов вырваться наружу.
Пока не могу.
Голоса вокруг нас становятся все громче, нарастает, и кажется, что пещера вибрирует от звука.
