Но он приглушен, как будто я нахожусь под водой. Все, на чем я могу сосредоточиться, — это маленькая девочка, умоляющая меня о помощи.
Я так пристально смотрю на нее, пытаясь передать заверения в своих глазах, что даже не замечаю приближающуюся черную фигуру, пока она не оказывается прямо передо мной, стоя по другую сторону от девочки.
Их лицо скрыто в глубине капюшона, а руки покрывают черные перчатки. Я понятия не имею, мужчина это или женщина, и насколько они значительны.
Они могут быть из Общества.
На самом деле, моя интуиция подсказывает мне, что так оно и есть.
В каждой руке по два кубка, зажатых между пальцами. Фигура протягивает руки, и мы вчетвером берем по одному. Затем фигура протягивает руку за ногу и достает изогнутый черный клинок.
Они не говорят. Они просто держат клинок на ладони и протягивают его прямо, предлагая любому из нас взять его.
Я беру лезвие, уже чувствуя, как парень из студенческого братства рядом со мной готовится выхватить его. Я чувствую его разочарование, предположительно потому, что он хотел быть тем, кто погрузит лезвие в грудь ребенка. И за это я позабочусь о том, чтобы его смерть была медленной. Он не будет удостоен чести получить яремную вену, чтобы истечь кровью в считанные секунды.
Нет, нет. Ему не повезет.
Гул усиливается, пока призрачный шум не отражается от стен пещеры. Я чувствую, как глаза фигуры впиваются в меня. И хотя они тоже не видят моего лица, я отвечаю им взглядом.
Наконец, они поворачиваются и уходят, исчезая в тени.
Мое сердце сильно стучит в груди, заглушая шум вокруг. Я не слышу ничего, кроме колотящегося органа под моей грудной клеткой, пока крик маленькой девочки не пронзает воздух. Я поднял над ней клинок, острие которого висит прямо над ее грудью.
Рукоятка зажата в моей руке. Я высовываю два пальца, на несколько секунд задерживаюсь, чтобы убедиться, что сигнал замечен, и затем засовываю их обратно.
Затем я смотрю вниз на девочку.
— Закрой глаза, — шепчу я. — И не открывай их, пока я тебе не скажу. — Ее губы подрагивают, но она слушает, закрыв глаза от ужаса, который будет происходить вокруг нее.
Крепко сжимая клинок, я поднимаю его и отвожу руку влево. Прямо в горло парня из братства.
Гул затихает, а затем полностью прекращается, раздаются хрипы, когда парень рядом со мной захлебывается своей кровью. Я рывком вытаскиваю лезвие, шум всасывания поглощается его захлебывающимися вздохами.
Он смотрит на меня, глаза расширены от недоверия. А потом он падает, не в силах больше держаться на ногах.
Раздаются выстрелы. Охранник, стоящий позади меня, падает на землю, его мозг разлетается по теням.
Это был спусковой крючок. Вся комната врывается в действие. Панические крики и бегущие тела стремятся к выходу. Я не даю Ларри сделать и шага, прежде чем изогнутое лезвие пронзает его глаз. Очки и все остальное.
Его тело бьется в конвульсиях, а затем рушится, когда я вырываю его из головы, шум присасывания теряется в хаосе.
Я смотрю вниз на парня из братства и вижу, как он делает последний вдох, как жизнь уходит из его глаз. И я улыбаюсь.
Майкл выходит из тени и бежит ко мне. Когда он оказывается достаточно близко, он бросает в меня пистолет. Я ловлю оружие в воздухе и поворачиваюсь лицом в ту сторону, куда скрылась черная фигура.
Срочность наполняет мои вены, я смотрю на маленькую девочку, ее глаза все еще закрыты. Кровь разбрызгана по ее телу, и я ненавижу то, что зло все же смогло коснуться ее.
Сбросив капюшон с лица, я наклоняюсь над девочкой.
— Открой глаза, красавица. Но я хочу, чтобы ты смотрела только на меня, хорошо?
Медленно, она открывает их. Слезы высохли, но ее лицо все еще искажено паникой.
— Мой друг позаботится о тебе. Он позаботится о том, чтобы ты вернулась к своей мамочке, хорошо?
И тут же она снова разражается слезами. Я убираю ее светлые волосы с лица.
— Все в порядке, красавица. Я хочу, чтобы ты смотрела на него и только на него. Закрой их, если нужно. Он даст тебе знать, когда это будет безопасно.
— Хорошо, — шепчет она, ее тоненький голосок надтреснут.
Она кивает, и я осторожно смахиваю слезу с ее лица, прежде чем выпрямить позвоночник.
— Позаботься о девочке, — приказываю я, глядя на Майкла. — Руби должна быть здесь, она позаботится о ней, а потом ты вернешься и поможешь закончить это дерьмо.
Майкл кивает, а я начинаю двигаться к тому месту, где в последний раз видел, как исчезла черная фигура. Если они действительно были частью Общества, то они нужны мне для получения информации.
Из входа, через который я вошел, доносятся крики, за которыми следуют выстрелы. Один из моих людей, должно быть, впустил мою команду.
В пещере царит абсолютная резня, но я не беспокоюсь об этом, полагая, что никто из участников этой церемонии не выйдет живым. Это был очень четкий приказ, который я отдал.
Этот мир будет лучше без них.
Я успеваю пройти всего около десяти футов, прежде чем в пещере раздается взрыв, отправляющий меня в полет. Время замедляется, пока мое тело мчится по воздуху, звук становится невообразимым.
А затем оно снова ускоряется, и мое тело врезается в каменный алтарь. Кислород выбивается из моих легких, когда я ударяюсь спиной об угол алтаря и падаю на землю.
Громкий звон отдается в моей голове, но он не громче шепота, когда боль становится оглушительной.
Секунды, минуты, часы — все, что мне удается, это лежать, когда вокруг меня кружатся смятение и боль.
Застонав, я открываю глаза, щурясь от пыли. Я ни черта не слышу, но когда пыль оседает, части тел, разбросанные повсюду, говорят мне о том, как громко это было.
Тела разбросаны хаотично. Вот мужчина тащится к ступенькам, одна нога полностью отсутствует, а часть перил торчит из бока. Должно быть, он был на верхнем этаже, и его пробило взрывом.
Вместе с ним еще несколько человек, некоторые из них лишены конечностей, другие просто покрыты кровью и серьезно ранены. Они держатся за какую-то часть тела, преодолевая шок от взрыва.
Звон стихает, и до меня доносятся крики.
Я снова стону, заставляя свое тело принять вертикальное положение, пытаясь понять, что, черт возьми, только что произошло.
Голова путается, зрение плывет, боль вспыхивает ярче с каждым движением.
Господи, мать твою. Что, черт возьми, произошло?
Ко мне приближается человек, его высокое, долговязое
