— Я очень благодарна вам, Джонкуил. Хочу, чтобы вы знали, я никогда не забуду, чем вам обязана.
Шаннон про себя отметила, что, хотя Джонкуил слегка постарела и немного располнела, на ней был, как всегда, чересчур яркий наряд — вязаный костюм из огненно-красной шерсти с синими лентами; она легко семенила рядом в изящных красных туфлях, а ее волосы были взбиты кверху в какой-то невообразимой прическе.
Когда они дошли до угла улицы, наступила неловкая пауза. Чувствуя, что первый шаг должна сделать именно она, Джонкуил предложила:
— Вы не зайдете ко мне в гостиницу выпить чаю или чего-нибудь другого? Можно даже пообедать, если у вас есть время. Нам так много нужно рассказать друг другу.
Шаннон на мгновение заколебалась, но, увидев, что Джонкуил глядит на нее с надеждой, почувствовала, что к ней возвращается старое чувство привязанности к пожилой леди. Что бы ни сделала в свое время Джонкуил, она сделала это не со зла. И в конце концов все уже в прошлом.
— Я думаю — а не лучше было бы поужинать у меня сегодня вечером? Мы будем только вдвоем.
— Просто великолепно! Мне предлагали поужинать с графиней де Бра, а мне очень хотелось бы избавиться от ее общества, — радостно сказала Джонкуил.
— Вот моя визитная карточка. Я теперь живу на острове Сен-Луи. Приходите около восьми, ладно?
— О, чудесно. Погодите, моя дорогая, я только расскажу вам о Елене. Вы не поверите! Она вышла замуж за принца с острова Бали, на двадцать лет ее моложе, и живет с ним где-то на необитаемом острове. Они созданы друг для друга.
Шаннон расхохоталась.
— Я вправду скучала без вас, Джонкуил, — сказала она, целуя ее в щеку.
— Как славно мы поболтаем! — ответила Джонкуил, посылая Шаннон воздушный поцелуй.
Идя в офис, Шаннон думала о Зане. Удивительно, что Джонкуил не упомянула о нем. Что с ним случилось, гадала Шаннон. И так ли уж она хочет об этом знать?
Вечером они с Джонкуил сидели в гостиной, когда Фиона привела Патрика, чтобы ему пожелали доброй ночи. Сейчас мальчику было четыре с половиной года, и, завидев его красивое личико с огромными темными глазами, люди на улице останавливались.
— Входи, дорогой, не стесняйся, — сказала Шаннон, протягивая руку. — Я хочу, чтобы ты познакомился с моей старинной лондонской подругой. Джонкуил, это мой сын Патрик, — гордо объявила она.
Изумление на лице Джонкуил было таким забавным, что Шаннон не удержалась от улыбки.
— Что за прелестное дитя! В этом возрасте они такие славные. А какие у него густые темные волосы! — воскликнула Джонкуил, целуя Патрика в щеку. — Он просто ваша копия, Шаннон. — Переводя взгляд с матери на сына, Джонкуил сгорала от любопытства. Неужели в майской заметке Гилстона есть доля правды, и Патрик действительно сын Зана? Розмари после скандала хранила полное молчание, к тому же Джонкуил в последний раз видела ее уже перед самым отъездом в Ирландию.
Когда Фиона отправила Патрика в постель, Шаннон внимательно посмотрела на Джонкуил, словно догадавшись о ее мыслях. Шаннон пришло в голову, что больше нет смысла скрывать правду, и она приняла внезапное решение открыться той, которая сыграла столь драматическую роль во всей цепи событий.
— Вы правы — он совсем не похож на своего отца, верно? Зан светлый, так что Патрик в меня…
— Значит, это правда, — вздохнула пораженная Джонкуил.
— Ну, я думаю, что могу вам все рассказать, Джонкуил, — начала Шаннон. — Теперь это дело прошлое. С тех пор много воды утекло. Вы помните, как прилетали в Париж, чтобы увидеться со мной по поводу Зана? Ну, я тогда была беременна — как раз этим ребенком…
И она стала рассказывать историю, которую до сих пор хранила в тайне, с самого начала — с Кунварры.
Поздно вечером Джонкуил позвонила в Лондон из своего номера в «Ритце». Слыша в трубке отдаленные гудки, она думала о том, что зря тогда вмешалась в жизнь Зана и Шаннон. Теперь, однако, она может кое-что исправить.
— Зан? Слава Богу, что я поймала вас до отъезда в Килгарин. Приготовьтесь услышать одну новость, замечательную новость. И она, несомненно, вас шокирует.
На следующий день в семь тридцать вечера позвонили в дверь, и Фиона пошла открывать.
— Кто там? — спросила Шаннон, проходя в гостиную и застегивая бриллиантовый браслет. На ней было черное платье из муарового шелка. Пригладив перед зеркалом волосы, она обернулась через плечо, думая, что Амадео раньше времени вернулся из Нью-Йорка.
— Шаннон, тут кто-то хочет вас видеть, — сказала Фиона, пропуская вперед посетителя.
— Зан! — ахнула Шаннон, увидев его отражение в зеркале.
Зан остановился на пороге комнаты, ослепленный исходящим от Шаннон великолепием. Всю дорогу до Парижа он представлял себе ту Шаннон, которую видел в Сейяне, — в джинсах и майке, с растрепанными ветром волосами. Но сейчас, увидев ее в таком поистине королевском наряде, сверкающую бриллиантами, Зан оцепенел. Шаннон показалась ему недоступной, а его поездка — бессмысленной.
— Шаннон, как ты прекрасно выглядишь. Ты просто восхитительна, — прошептал он.
— Зачем ты здесь? — запинаясь, спросила она.
— Ты сама знаешь. Джонкуил позвонила мне прошлой ночью и обо всем рассказала. Шаннон, дорогая, почему же ты мне ничего не сказала? — хриплым от волнения голосом спросил Зан. — Зачем ты так поступила с нами?
Шаннон почувствовала, что краснеет.
— Поверь, Зан, я рассказала Джонкуил не для того, чтобы ты бросился ко мне. И в общем-то уже слишком поздно, чтобы что-то объяснять, — печально сказала она, стараясь проявить твердость. Шаннон на собственном опыте убедилась, что Зан слаб и не стоит ее преданности, но при виде человека, которого раньше так сильно любила, ее сердце смягчилось. Шаннон опустилась в кресло у камина, и несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
— Пожалуйста, Шаннон, можно мне увидеть Патрика? — нерешительно сказал Зан.
Сколько раз она рисовала себе эту картину — ее сын встречается со своим отцом! Шаннон всегда представляла, что это произойдет в Сейяне. Зан будет подниматься в гору, а они с сыном встретят его на пороге дома. Это была дурацкая романтическая сцена из дешевого романа, разыгрывающаяся на фоне цветов, цикад и сияющего голубого неба. Каким абсурдным фантазиям она предавалась, подумала Шаннон. В действительности все оказалось совсем по-другому. Встретившись, они с Заном взглянули друг на друга через пропасть отчуждения. Но заметив боль в его глазах, Шаннон поняла, что значит для Зана приехать к сыну, которого он никогда не видел, и усомнилась в мудрости решения, которое приняла несколько лет назад.
