Но даже если подружки не резвились, не затевали шумных игр, а просто сидели в Асиной комнате и тихонечко разговаривали или смотрели книжки с картинками, Клара, страдавшая мигренью от одного только вида незнакомых детских туфелек в прихожей, всегда находила достойный повод, чтобы выпроводить девочек. Явившись в комнату внучки, она с медовой улыбкой сообщала, что сейчас нагрянут работники санэпидемслужбы. Нужно, наконец, потравить проклятых тараканов (мерзких мух, назойливых муравьев, гадких клопов или дрянных блох…), а значит, девочкам следует немедленно выметаться из квартиры. Никаких тараканов или блох Ася не замечала, тем более в своей комнате, но спорить с прародительницей не решалась. В следующий раз та придумывала что-нибудь новенькое. Она могла сказать, что через пять минут приедут служащие из фирмы «Заря», дабы помыть окно в Асиной комнате, натереть паркет, вычистить палас и т. д. и т. п. Кларина фантазия не знала границ, и в конце концов Ася смирилась с мыслью, что родной дом – не место для встреч с друзьями, что встречаться с ними можно на любой другой территории, но только не здесь. Даже дни ее рождения проходили в узком семейном кругу (мама, папа, Клара и Роман), и когда девочка пыталась заикнуться, что ее подружки на свои именины приглашают ровесниц, мама отвечала, вздыхая:
– Ну ты же знаешь, солнышко, что у бабушки сильно болит голова. И потом, у нее плохое сердце, ей нельзя волноваться.
Ася чувствовала, что и маму бабушкины капризы достали хуже горькой редьки, но что поделаешь? Клара – хозяйка, она главная, основательница рода и ответственная квартиросъемщица, и все они: и Ася, и мама, и Роман, и даже папа – живут тут только из ее милости. В любой момент она может выгнать всех к чертям собачьим. Пусть идут на все четыре стороны, снимают квартиру, живут под мостом, едут в Сибирь на заработки, отправляются в деревню и пашут землю в колхозе. В общем, выметаются с глаз долой куда угодно. Пусть живут, как им нравится, но только не здесь, под носом у несчастной Клары, которая очень скоро отдаст Богу душу по их милости, и всю оставшуюся жизнь они будут сгорать со стыда, угрызаться совестью и винить себя за то, что свели бедную кроткую женщину в могилу. Примерно такие речи Ася постоянно слышала от Клары, когда та была в дикой ярости или в слезливой обиде.
Так что Асе, когда она подружилась с Сашей, и в голову прийти не могло, что можно пригласить его к себе домой и познакомить с родственниками. Как можно привести сюда своего друга, если тут же появится Клара и, нацепив на лицо медовую улыбочку, скажет, что через десять минут приедут сотрудники СЭС и начнут травить клопов в Асиной комнате? О, это было бы ужасно!
О том, что у Аси день рождения, Саша так не узнал, сей факт пришлось от него утаить, иначе как бы она объяснила, что никого из своих друзей домой не приглашает? Зато Международный женский день они отмечали в кафе вдвоем, и Саша подарил Асе чудесную шкатулку с изображением средневекового замка Троя. Сашин папа привез эту шкатулку из Чехословакии, где был в командировке. Именно тогда Ася и узнала, что отец ее друга работает в Торгпредстве.
В шкатулке лежали роскошные шоколадные конфеты в золотистых обертках. А еще там была чудесная бабочка с тоненькими пружинистыми усиками и легкими, почти воздушными золотистыми крылышками, светлыми в центре и темными по краям, которые, словно живые, трепетали при малейшем движении воздуха. Бабочка была почти такая же, как та, что сидела на дверце холодильника в Сашиной квартире, только чуть поменьше. Ася посадила ее на руку, и бабочка расправила золотые крылышки, пощекотала тоненькими пружинистыми усиками ладошку.
Потом наступило лето, сухое и жаркое. Клара жаловалась на постоянные мигрени и учащавшееся сердцебиение, и отец отправил ее вместе с Асей на природу, в деревню Синие Пруды, к какой-то дальней родственнице, то ли троюродной сестре, то ли двоюродной тетке. Ася так и не поняла, кем же она им на самом деле приходится. Уезжать из Москвы ей страшно не хотелось, но Клара заявила, что без Аси она никуда не поедет. Пришлось согласиться, тем более что с Сашей они виделись теперь редко: у него были сначала выпускные, затем вступительные экзамены. Он поступал в университет и с утра до ночи просиживал над книгами.
Синие Пруды находились примерно в двухстах километрах от Москвы. Ася отчаянно скучала, и единственным ее развлечением были письма, которые она писала Саше почти каждый день. Впрочем, иногда случались и другие события. Так, со Светланой Ивановной, той самой двоюродной теткой (или сестрой), разбитной немолодой вдовой, матерью трех сыновей, которые давно выросли и разлетелись по разным уголкам Союза, и столь же разбитными теткиными подружками Ася несколько раз ходила по грибы. Ей нравилось бродить по прохладному лесу, вдыхая влажный хвойный аромат, шевелить палкой валежник, сухую опавшую хвою и прелую листву и находить какой-нибудь гриб: прохладный мокрый масленок, горделивый подберезовик, рыжую лисичку или хотя бы простолюдинку сыроежку. Иногда, правда весьма редко, Асе попадался белый, и тогда она оглашала лес радостным криком. Сбегались тетки и принимались обшаривать окрестности в надежде отыскать «родственников» Асиного боровика.
А еще вместе с соседской девочкой, тринадцатилетней Мариной, приехавшей из Волгограда, Ася ходила загорать на пруды, на поверку оказавшиеся почему-то не синими, а серовато-зелеными. Прудов было три – протянувшиеся цепочкой вдоль хвойного леса, издалека они красиво сверкали в лучах солнца, но купаться в них было нельзя: маленькие, покрытые ряской водоемы облюбовала для своих забав домашняя птица, а также коровы, забредавшие в воду, чтобы избавиться от назойливых оводов и утолить жажду. Встречались смельчаки, рисковавшие окунаться в теплую антисанитарную водичку, но люди эти в большинстве своем были абсолютно нетрезвы, и потому перспектива подцепить какую-нибудь вредоносную бациллу их нисколько не смущала.
Кларе в Синих Прудах нравилось, хотя она не ходила за грибами, да и вообще не покидала пределов деревни. Утром она привычно наводила красоту перед зеркалом, пила чай с прошлогодним малиновым вареньем, затем брала книгу и отправлялась в сад. Она могла часами пролеживать бока в гамаке или на старой, покрытой стеганым одеялом раскладушке, стоявшей под грушей, читая или подремывая под шорох листьев и сладкоголосое птичье пение. Вечерами столичная гостья сидела на скамейке перед домом в компании Светланы Ивановны и кого-нибудь еще из соседок, лузгала вместе с ними семечки и с удовольствием выслушивала деревенские сплетни. Когда становилось совсем темно и прохладно, вместе с хозяйкой она отправлялась смотреть телевизор. Готовить все ленились, поэтому питались просто: консервами, привезенными из Москвы, Светланиными соленьями, вареной картошкой, яйцами да молоком, которое покупали у соседки. Жизнь текла размеренно и скучно, за исключением тех дней, когда Клара была не в духе и с самого утра цеплялась к Асе по пустякам. Девочка понимала, что бабушке просто не хватает семейных ссор, которыми привычно подпитывалась ее энергетика. В такие дни Ася старалась заранее куда-нибудь спрятаться, например, уйти к Маринке или просто сбежать в лес и бродить там в одиночестве.
