Всю жизнь она работала, всю жизнь воспитывала Лили, больше всего боясь ее «импульсивности». Теперь понятно почему.
Понятно и то, почему в их доме никогда не было ни единого мужчины. Все особи мужского пола напоминали Сьюзан Норвуд о ее грехопадении.
Странно и нелепо, боже мой, как все странно и нелепо… Даже маленький сонный Шропшир, склонный к сплетням, ханжеству и осуждению всего «неприличного», простил Сьюзан Норвуд. Сколько Лили себя помнила, ее мать всегда называли «миссис» и никогда не шушукались за ее спиной. А вот сама она себя так и не простила. А заодно и Лили.
Ее отец — преступник и миллионер.
Лили подняла голову. Оба мужчины смотрели на нее, но с разным выражением лица. Раш — сочувствующе, мягко, успокаивающе. Фергюсон — насмешливо, холодно, с отстраненным интересом.
Понятно почему, вдруг отчетливо осознала Лили, и ее щеки вспыхнули болезненным румянцем. С точки зрения Дона Фергюсона, она сейчас мысленно подсчитывает, сколько денег ей может отвалиться от новоявленного папаши. Он и сам такой, Фергюсон, выдаивающий деньги из своего благородного друга в память о якобы героическом прошлом.
Раш другой. Он прекрасно понимает, какое смятение чувств сейчас овладело Лили. Он сочувствует ей и готов прийти на помощь…
Она вздохнула и спокойно произнесла:
— Я хочу его увидеть.
— Ты уверена, Лили? Возможно, мы несколько погорячились, так рьяно называя вещи своими именами…
— Ты имеешь в виду, не противно ли моим моральным устоям и основам видеться с преступником? Судя по лицу мистера Фергюсона, он-то в этом не сомневается. Вот что я вам скажу. Я увижусь с моим отцом, потому что именно для этого я сюда и прилетела. Я посмотрю на человека, о котором я никогда ничего не знала и всю жизнь хотела узнать. Я закрою эту страницу моей жизни и уеду домой. Не думаю, что смогу жить, как прежде, но и новую жизнь в лоне семьи новообретенного родителя начинать не собираюсь. Деньги его мне не нужны.
— Лили, ты вполне законно заслужила эти деньги и…
— О, какое благородство! Я всегда знал, что девушки из метрополии лучше и чище ангелов. Джерри, старик, все дело в том, что миллионы нажиты нечестным путем. Мисс Норвуд просто не может осквернить свои руки прикосновением к ним.
— А вас это удивляет, мистер Фергюсон? О да, разумеется. Для вас деньги не пахнут. Что ж, в этой точке зрения нет ничего плохого. Вопрос только в том, есть ли в ней что-то хорошее.
— Да где уж нам, со свиным-то рылом! Мы уж как-нибудь так, по-простому. В колледжах не обучались…
— И очень напрасно! Вам это явно не повредило бы!
— Пожалуйста! Прекратите оба эту детскую ссору!
Лили осеклась, как и всегда при звуке этого: чарующего голоса, и смущенно посмотрела на Раша. Он сидел, неловко подавшись вперед в своем кресле, и сердито смотрел на Дона. Сам мистер Фергюсон ответил на этот взгляд презрительным фырканьем, залпом опрокинул в себя коньяк и решительно направился к двери.
— Пойду низринусь в грязь, где мне самое место. Продолжайте разыгрывать пьесу про благородных, коли вам охота. Только вот что я вам скажу, мисс Норвуд: ежели вам неймется посмотреть на папеньку долгим и проникновенным взглядом, чтобы он устыдился и немедленно раздал все неправедные деньги неимущим, то вы зря потратите время. Дункан Малкехи вполне конкретен и до ужаса практичен. В его деньгах не больше грязи, чем в любом капитале любого другого толстосума. Я не предлагаю вам алчно претендовать на наследство, просто глупо отказываться от того, что лично вы не украли, не сперли и не стибрили, а вполне честно заслужили самим фактом своего рождения. В конце концов, можете взять деньги и потратить их на благотворительность. Это единственный, кстати, шанс осчастливить неимущих.
Он уже был в дверях, высокий, хищный, злой, как сам дьявол, и Лили испытала сильнейшее желание запустить ему вслед подушкой, но тут Дон Фергюсон выпустил последний залп:
— И вообще, кто вам сказал, что старый Малкехи собирается вам хоть что-то отдать?
С этими словами невыносимый тип удалился в ночь, оставив Лили и Раша в некотором изумлении.
После довольно долгой паузы Раш протянул:
— Дон прекрасный человек, но характер у него не сахар. К тому же он недолюбливает Дункана. Лили, ты сильно расстроилась?
Лили встала и в волнении прошлась перед камином, совершенно не обрашая внимания на то, что спасительный шарфик остался на диване.
— Расстроилась? Это неправильное определение, Джереми. Я взволнована. Ошарашена. Сбита с толку. Готова на все — но понятия не имею, что именно должна делать. Я всю жизнь прожила в тихом Шропшире, проработала в библиотеке, самым захватывающим приключением за последние десять лет был в наших краях уход жены священника к молодому юристу. Тут выясняется, что мой отец жив и здоров, верховодит черным рынком алмазов и мечтает со мной встретиться. Мне кажется, я имею право на некоторое волнение!
Раш рассмеялся, но тут же добавил очень серьезно:
— Я вовсе не хочу тебя обидеть, Лили, и твое волнение более чем объяснимо. Я приму любое твое решение, только и всего. Это — твоя история.
Лили повернулась к Рашу, и у того дух захватило при виде стройной фигурки, словно облитой бледно-зеленым шелком. Огонь камина подсветил рыжеватые волосы Лили, глаза сердито сверкали, и она была настолько хороша, что Раш не мог думать ни о чем другом…
— Я приняла решение. Я хочу увидеться с моим отцом. Я хочу познакомиться с братьями. Если возникнет необходимость, я все им объясню. Мне действительно не нужны никакие деньги. Когда я смогу повидаться со своей… семьей, Джереми?
Раш кивнул и ответил совершенно спокойно:
— Завтра же я свяжусь с Дунканом и назначу встречу. С ним самим вы могли бы увидеться и здесь, он часто у меня бывает, но его сыновья для меня персоны нон грата, так что, боюсь, тебе придется съездить в его поместье, оно в пятидесяти километрах отсюда. В любом случае я все устрою.
Лили неожиданно улыбнулась.
— Надеюсь, на встречу с отцом меня повезет не мистер Фергюсон? В его машине нет тормозов.
Раш рассмеялся в ответ, любуясь девушкой.
— О нет. У тебя будет приличный «форд», и даже с правым рулем.
— А разве здесь это разрешено?
— Ты смеешься? Если Дону позволяют ездить на его часовом механизме, то уж правый руль — это просто игрушка для чудаков-англичан. Местному населению вообще до лампочки, на чем ездить, лишь бы ездило. Ты устала?
— И да, и нет. Я совершенно вымотана, но вряд ли смогу уснуть. Слишком много откровений на сегодня.
— Ты… что-то выясняла дома о Малкехи, верно?
