Машина останавливается у ворот дома, когда я достаю мобильник, на котором… включен авиарежим? Какого, блин?
С появившейся сетью прилетает целая куча сообщений. Перевожу взгляд на Ярика и ловлю себя на подозрительной мысли.
– Ты же не оставлял машину дома, так?
Я не дожидаюсь озвученного ответа, просто выхожу.
– Ты ведь тоже неслучайно прогуливалась мимо, – слышу где-то сбоку.
Злость во мне закипает, как зелье из «Вуншпунша», а дыхание вмиг становится тяжелым, потому что Ярик вновь слишком близко. И плевать хотел на личные границы!
Он ведет носом по скуле, пока я замираю, как британский гвардеец на страже Тауэра, его губы ласкают ухо. И только спустя бесконечно долгие секунды, пропитанные соблазном, понимаю смысл слов. Поворачиваюсь и с размаху бью его в плечо. И еще раз, и еще.
Что я там говорила? Я точно сломаю ему ногу!
Правда, Ярику быстро надоедает представление. Он просто перехватывает запястья и заводит мне за спину. Его губы прямо напротив моих, только выше.
– Ложь порождает ложь, птичка. – Дергаюсь снова. – Тише ты, тебе же было хорошо.
Да, но я никому и никогда в этом не признаюсь!
Вырываюсь и опять сбегаю, опять запираюсь в комнате и с ходу нападаю на медведя. Колочу его что есть мочи. Это психотерапевт дал совет маме купить мне игрушку для битья. Чтобы я эмоции выпускала, которые все время пытаюсь сдержать и подавить в себе. Вот Альфред и жил у меня почти спокойно четыре года. А теперь бедный плюшевый мишка страдает из-за одного противного кобеля, который приехал развлечься! И я хороша, в рот Жарову заглядываю.
Все! Спектакль окончен. Больше не буду подыгрывать, а ему надоест, и скоро отстанет.
Отстанет же?
Глава 12
FLETCHER & Kito – Bitter (feat. Trevor Daniel)
Я не разговариваю с Жаровым, будто бы игнор вычеркнет его из моей жизни. Ага, как же! Не помогает – он появляется везде, куда ни глянь, родинка вообще преследует меня даже во сне. А когда я – случайно, честное слово – подсматриваю за тем, как Ярик качает пресс на газоне, тот набирается наглости помахать мне рукой!
В пятницу вечером чуда тоже не происходит. Собранная и готовая к приключениям, я спускаюсь по звонку Сережи, а последние надежды на беззаботный отдых тают. Потому что Жаров уже стоит у «приоры» и болтает с Гошей, словно они тысячу лет знакомы. Кивает мне. Я злюсь, хоть и ждала чего-то подобного, но решаю не портить себе настроение. Вряд ли смогу что-то сильно изменить, кроме моего отношения к сложившейся ситуации. Ну, разве только план сломать Ярику какую-нибудь конечность еще актуален.
Поздоровавшись с Гошей, я сажусь на переднее сидение и всем видом пытаюсь показать, как мне весело. Специально пропускаю мимо ушей подколки Жарова, бровью не веду на его многозначительные взгляды, что бросает по диагонали. А когда наконец вижу темное море за окном, становится по-настоящему все равно. У размытой линии горизонта на границе неба и водной глади есть особая магия.
Мы еще несколько раз останавливаемся в дороге для короткой передышки на кофе и хот-доги. Ехать ночью, конечно, гораздо приятнее. Не так жарко, учитывая, что у Сережи часто не справляется кондиционер, да и быстрее, но все же тяжело. Очень стараюсь развлечь его разговорами ни о чем, чтобы продолжал и дальше уверенно крутить руль, хотя сама сладко зеваю в кулак.
К месту мы доезжаем уже с рассветом. Сворачиваем с трассы и пробираемся по ухабам до знакомой таблички с названием кемпинга. Паркуемся рядом с другими машинами, выходим на свежий воздух. Я потягиваюсь, чтобы размять мышцы. Парни достают из багажника сумки, палатки, а я улыбаюсь, заметив, с каким подозрением Ярик оглядывается по сторонам. В целом Жарову хватает небольшой прогулки в гору, чтобы перестать скрывать, что наш курорт ему не по душе.
– Фух, – уже скоро тормозит Сережа и сбрасывает припасы на землю, явно намекая на остановку.
Не лучшая поляна, но здесь более-менее чисто и свободно, только слева по курсу стоит пару китайских палаток и видны следы от костра.
– А кемпинг где? – спрашивает Ярик, но слышу его одна я, парни уже вовсю распаковывают вещи и делят пиво.
– Ты прямо в эпицентре.
Он думает, я шучу?
– Не очень похоже. А уборная?
Уборная! Он хочет уборную!
– Вон за тем деревом, – отвечаю и хохочу про себя дьявольским смехом, когда его глаза округляются сильнее.
На самом деле, это прикольное место, я была здесь пару раз с однокурсниками. Народ, конечно, собирается своеобразный, но веселый: все желают доброго утра в любое время дня и ночи и заправляются сердитыми коктейлями вроде «Бодрой коровы» – это водка со сгущенкой, замешанная в литровой бутылке. Правда, нравится мне другое – здесь все равны. И пусть в гараже где-нибудь в столице у тебя стоит новенький «Ламборгини», а сюда ты приехал на модном вэне, пусть за душой ни гроша и халтура вместо работы, есть и пить на второй день отдыха будешь то, что и остальные: «Доширак» и острую шаурму из кафе на берегу.
– Не Америка? – спрашиваю, потому что у Ярика смешное лицо.
– Совсем нет.
Ребята уже о чем-то спорят, горланят на всю округу, пока светлеет и где-то вдали сквозь пушистые ветки прорезаются беспокойные волны. Это здесь тихо, а внизу ветер.
– Спустимся к морю? – предлагаю Сереже, который заливает в себя уже вторую банку светлого фильтрованного.
Я бы и сама, но помню, что спуск тяжелый. Одной страшно: местами обрывы, да и идти долго.
– Конечно, давай! – соглашается Сережа.
– Тогда я быстро переоденусь.
Убегаю обратно в машину. На километр ни души, но я корячусь на заднем сидении, натягивая плавки, пока низ живота наполняет щекочущее чувство. Так всегда, когда я жду чего-то большего. И да, я часто разочаровываюсь, потому… Ну, вы знаете, что обычно бывает с завышенными ожиданиями, да? Но это не мешает мне раз за разом надеяться вновь.
Открываю дверь наружу, бросаю шлепки, выбираюсь с джинсовым комбинезоном в руках. И начинаю истошно орать, заметив движение перед собой.
– Классный пирсинг, – слышу спокойное.
Ярик, черт бы его! Смотрит на сережку с Микки Маусом в пупке, пока я прыгаю в шорты. Прячу ее с глаз долой, но оставляю верх незастегнутым.
– Ты меня напугал! – рявкаю на него. – Что ты здесь забыл?
– Ходил в уборную, – смеется Жаров. Еще улыбка такая, что приходится ответить тем же.
– Значит, прошел посвящение.
Кивает. Сначала мне, потом куда-то вперед. Я легко понимаю Ярика без слов и покорно иду за ним. Но мы успеваем преодолеть всего с десяток метров, когда рядом мелькает серое пушистое пятно. Жаров тут же притягивает ближе и толкает к себе за спину.
– Не двигайся!
– Это… енот, – улыбаюсь я во весь рот, потому что бандит встает на задние лапы, демонстрируя наеденное пузо да боевой раскрас, и когтями перебирает яркую шелестящую упаковку.
– Ты даже не представляешь, какими хищными и опасными они могут быть! Стой! – кричит вслед, когда я обхожу Жарова и опускаюсь на коленки недалеко от пушистого воришки.
– Здесь они почти ручные, только хулиганят иногда.
Я зову симпатяжку, но Ярик бросается к нам. Топает ногами и, без конца повторяя «кыш» да «кыш», прогоняет его.
– Какие мы противные и злые, – бормочу, уже направляясь в сторону лагеря.
Правда, когда дохожу туда, где лежали вещи, обнаруживаю не одного, отбившегося от стаи, а целую банду енотов.
– Ах вы ж, засранцы! – теперь уже я беспредельно возмущена. Потому что они растащили мой пакет со снеками.
Вдвоем нам удается разогнать полосатых по лесу. Со всех сторон доносится недовольное ворчание, что криками спать мешаем, а я пытаюсь оценить масштаб нанесенного ущерба. Черт, Сережа с Гошей как в первый раз! Знают же, что в этом «Джуманджи» оставлять вещи без присмотра категорически запрещено! Хоть фонарь бы повесили.
Дружно прибираемся, складываем в кучу, что бандиты разбросали, а затем, не сговариваясь, идем на звуки музыки, которые глухим эхом разносятся вокруг. И попадаем на местное афтерпати: Сережа затесался среди сонного царства, уже спит на раскладушке, Гоша под гитару запевает с другими про солдата забытой Богом страны и просит залечить его раны. Каждый проживает – или уместнее сказать прожигает – жизнь, как он сам того хочет. Чему я удивляюсь?
