— Я обещал тебе всë вернуть. Я над этим работаю.
— Не нужно мне ничего! Оставьте нас в покое.
— Я год тебя искал, полстраны перевернул!
— Зачем?! Не дает вам покоя, что наследница не под вашим контролем?! Последнее хотите отнять?! Так успокойтесь, не пойдет она за этим наследством, я ей не скажу! Такой судьбы как у меня у неё не будет!
— Что ты несешь?! — подлетает ко мне, встряхивает за плечи. — Ты загналась! Я здесь не за этим!
— Зачем тогда?!
— Я тебя… — сжимает челюсти, слова словно застревают.
Отпускает. Делает несколько шагов назад.
— Я тебя не отпускал, Злата, — режет холодно.
Гладит ладошку Вари пальцами.
— Она и моя дочь теперь тоже. А ты — моя жена. Мы…
Мы? Какие «мы»?! Не верю я больше в «мы»! Мы — это Я, Тиша, Варя! Всё!
— Мы оба неправильно себя повели, — желваки на его лице играют. — Да, блять! Нет. Ты накосячила!
Я?!
— Уходи! — от возмущения подскакиваю на ноги, прямо на кровати. — Нет больше Златы! Ты вдовец!
Ловлю слетающее полотенце. Поспешно пытаясь прикрыть оголившееся тело.
Как-будто кто-то внезапно переключает канал! Щелк и… Его взгляд темнеет. Щеки вспыхивают. Губа чуть заметно дергается в агрессивном оскале. Взгляд, застыв, ловит мои смущенные попытки прикрыться. Руки трясутся, как назло ничего не выходит.
Ещё один щелчок. Дверь заперта на щеколду. Он опускат палантин на кроватке Вари.
Я чувствую, как от возмущения вытягивается моë лицо. Что за намëки?!
Ещё один щелчок. Отточенным движением снимает с запястья часы. Они летят в кресло. Замерев, настороженно слежу за этим движением. Пару шагов в мою сторону. Его колени утыкаются в кровать. Поднимает на меня поплывший раскаленный взгляд. Недобрый…
Я ловлю своим телом какую-то горячую волну, исходящую от него. Она меня пьянит! Я пошатываюсь на мягком матрасе. Инстинктивно взмахиваю руками, чтобы удержать равновесие. Чертово полотенце опять сваливается. Тихо вскрикиваю!
Подхватывая полотенце за край, Дэм рывком выдергивает его из моей руки. Я остаюсь абсолютно голой. Словно на пьедестале перед ним.
Моë лицо вспыхивает от смущения жаром. Меня и раньше то смущала нагота, а после родов, эта огромная грудь…
— Иди сюда… — низко, голодно…
Что??
Не успев ничего сообразить, лечу на спину. Из лёгких только вырывается воздух от удара об мягкий, пружинящий матрас. Тяжесть его тела обрушивается на меня. Шокированно взвизгиваю. И тут же он запечатывает ладонью мой рот.
— Ччч… — дрожит его шепот.
От его горячих влажных губ, впивающихся в мою шею, из глаз сыпятся искры. От тяжелого, знакомого запаха бедра сводит. Мне так часто снился этот запах!
— Ммм! — мычу в ладонь жалобно.
Рука на моем лице сжимает грубее. И моë тело от этого почему-то выгибает дугой.
Хныкая, мотаю головой, чувствуя его твердый член через ткань брюк. От этого ощущения мне тянет между бедер неожиданной болью, словно он уже ворвался в меня. Грудь ноет также! Чувствую, как приливает молоко. От шока прекращаю сопротивляться, прислушиваясь к своему безумному телу.
Кисть смещается на мой подбородок, сжимая его.
— Нет! — выдыхаю в губы, прикоснувшиеся к моим.
— Я чистый, клянусь, — впивается снова в мою губу. Которую ранил там на кухне. В этот раз ласково ведет по ней языком.
— Не надо… — надрывно шепчу я, пытаясь увернуться.
— Замолчи! — болезненно.
Поднимается на колени между моими разведенными бедрами. Дергает пряжку ремня, расстегивая еë одним движением.
Отупевше смотрю на этот расстегнутый ремень, слушая наше рваное тяжёлое дыхание. И ниже… Ниже — его ширинка внушительно натянута.
Он медленно опускает взгляд на себя. Ведёт пальцами по коже. Она мокрая… Она в моем молоке! Переводит ошалевший взгляд с пальцев на мою грудь. Тяжело сглатывает, облизывая обветренные губы.
Это резко отрезвляет, я вспоминаю про дочь.
С чего бы мне верить ему?
— Нет… — качаю я головой. — Нет, Дэм!
Он словно не слышит. Его большой палец рисует на моей коленке чувствительные узоры. Моя кожа плавится под горячим взглядом.
Ну что ты лежишь, и всë это позволяешь ему?! Останови это!
Легко сказать… Он как хищник. Ждет, пока я «побегу»! И тут же набросится и сожрет. Я читаю это в его взгляде. Но я все равно пытаюсь смыться. И снова оказываюсь распятой. Рот мой заткнут. Тело немеет и ноет от его требовательных ласк.
Я начинаю отбиваться, перехватывает и отводит мои руки наверх, удерживая своей.
Притормаживает на мгновение, закрыв глаза обжигающе дышит мне в скулу. Ощущаю, как пульсирует его член, наливаясь и ритмично упираясь мне в бедро. Волоски по моей коже становятся дыбом от этого ощущения.
— Не надо…
Вздрагиваем от звонка в домофон.
— Кто это?! — накрывает меня паникой.
— Доставка… — хрипит он. — Аптека…
— Зачем?…
— Тесты. Был уверен, что на слово ты не поверишь.
Встает с меня, застёгивает ремень. С яростью разглядывает мои попытки прикрыться. Открывает дверь.
— И — да. Что за мужик-то у тебя? Я жду исповедь, жена… — оскаливается. — Святая моя… — зло. — Непорочная.
Какой мужик?!
Глава 15. Золото
Забрав пакет, я не спешу возвращаться к Злате. Меня неконтролируемо несëт. Я не соображаю, что делаю. Мы едем куда-то не туда. В этом направлении дорога разрушена, наш состав сойдёт с рельс. Но он и в любой другом направлении сейчас сойдет, так как машиниста нет. Мы оба пассажиры. И эмоции нас несут…
Сигарету бы мне.
Я, наверное, слишком поздно в своей жизни познал, что такое ревность. Едва справляюсь с этим. Вообще не справляюсь! Надо как-то абстрагироваться от этого. Эта задача решается после…
Бросаю пакет на комод, иду в кухню. Там с книгой пьет чай Тихий, не подозревая, что у нас там не разговор, а полный пиздец. Поднимает на меня взгляд.
— Чай будешь?
— Буду.
Пока он делает мне чай, я курю в приоткрытое окно, сигарета в пальцах подрагивает. Наблюдаю, как по-хозяйски прохаживается по кухне Барс. Недовольно подергивая хвостом. Садится в метре от меня и не моргая смотрит в глаза. И я не моргая смотрю в его. Ты и мой кот тоже! Всё здесь — моё.
Барс ловко запрыгивает на подоконник рядом с фикусом. И снова смотрит в глаза. Подношу руку, чтобы погладить. Шипит, прижимая уши. Ух… Но я же хотел — посерьёзней. Серьёзней некуда.
— Злата пирог испекла, хочешь?
— Очень. Но я хочу, чтобы она сама угостила.
Протягиваю коту пальцы. Настороженно нюхает. Хозяйкой пахнут?
Потом нюхает приоткрытую пачку сигарет, и увлечённо вытаскивает несколько штук, подцепляя их когтями.
— Извини, кот, — забираю. — Мне еще до утра выживать с этой пачкой…
— Ты сказал — уйдëшь, — ставит на стол кружку Тихон.
— У нас долгий разговор.
— Злате нельзя волноваться, у неё молоко пропадёт.
Блять…
Сжимаю пальцами переносицу. Еще не хватало… Где взять адекватности на этот вечер?
Тихон двигает ко мне сахарницу.
— Вы хотите забрать Варвару? — подрагивают агрессивно его ноздри.
— «Мы»?
— Ну… Черкасовы.
— Черкасовы… — зло ухмыляюсь я. — Черкасовы — разделились по интересам. Я не представитель. Я — сам по себе. И я не Варвару хочу забрать, а вас всех хочу забрать.
— Зачем?
— Вы — моя семья.
Сталкиваемся взглядами. И теперь меня сверлят с двух сторон. И Барс и Тихий. Настороженные…
— Злата не захочет, — качает головой Тихон.
— Захочет…
— Нет.
— Потому что?… — поощрительно взмахиваю кистью, прося его обосновать.
Едва скрываю бешенство. Из-за мужика этого? Убью, блять. Кого-нибудь.
— Ей с мужчинами не везëт, — уклончиво отвечает Тихий. — Нам одним лучше.
— Ей со мной повезло. Всë!
Делаю глоток крепкого чая.
— Спасибо.
Сдергиваю с комода пакет, иду в спальню. А она выходит оттуда. В спортивном мешковатом костюме, на руках с сонной девочкой.
