выдернула свою руку. – Ты никогда не хотел этого ребёнка, – выплюнула она брату в лицо.
Он её брат, как он не может понять, что она любит своего малыша, и ей совершенно неважно, кто его отец.
– Это не так, Анна, – обречённо мотнул головой Артур и почувствовал, как в знак поддержки Глеб сжал его плечо.
– Ты поможешь мне выбрать ему имя? – вмиг изменившись, словно и не огрызалась на него секунду назад, сестра смотрела на него безумными глазами.
– Анна, ты меня не слышишь! – Артур сорвался, повысив голос на сестру, он схватил её за плечи и встряхнул.
Артуру было больно видеть свою маленькую сестру, которая, судя по поведению, тронулась умом.
– Перестань, пожалуйста, – взмолился он, глядя в родные и в то же время чужие глаза. – Я знаю, что тебе больно, но прими это…
– Больно? – Анна прищурилась, всматриваясь в лицо брата. – Да, больно, но оно того стоило, – с кривой улыбкой проговорила она. – Всё того стоило, он такой красивый…
– Господи, Анна… – Глеб оборвал своего возлюбленного, сжав его плечо сильнее.
Тот поднял усталый и потерянный взгляд на него, и Глеб кивнул головой на выход. Артур нехотя поднялся и на негнущихся ногах засеменил к двери.
– Что происходит? – на Елену Николаевну уставились две пары глаз.
– Предполагаю, что у вашей сестры на фоне сильного стресса идёт полное отрицание реальности…
– Это мы и так поняли, – перебил врача Глеб, испугавшись за состояние Артура. – Это лечится?
– Параноидная шизофрения лечится…
– Что? – Артур подался вперёд, не веря в услышанное. – Хотите сказать, что моя сестра сумасшедшая?
– Это всего лишь предположение, – поспешила ответить Елена Николаевна. – Мы сделаем все нужные анализы, вызовем психотерапевта… При сильных стрессовых ситуациях человек отказывается принимать реальность, проявление бредовых расстройств и галлюцинации можно приписать к форме параноидной шизофрении. Но, как я уже говорила, это пока только предположение, рано делать выводы. Наберитесь терпения, – мягко и с сочувствием добавила в конце Елена Николаевна.
И до того бледный как смерть Артур после слов врача и вовсе потух. Глеб, выругавшись себе под нос, взял парня под локоть и вывел на улицу. Он никогда не был в такой ситуации, не знал, как поступить, и, кроме как крепко обнять Артура, он не знал, что делать.
Артур, Глеб и даже Елена Николаевна надеялись, что диагноз не подтвердится, ведь девочка такая молодая, у неё вся жизнь впереди. Но седой мужчина, представившись Валерием Евгеньевичем, разбил вдребезги их надежду. Девочка больна, и ей нужно пройти курс лечения.
Валерий Евгеньевич, психотерапевт с большим стажем, вторую неделю наблюдает пациентку Анну Ковалёву. К его удивлению, он нечасто встречал симптомы, которые граничат между депрессией и посттравматическом стрессовом расстройством. А у данной пациентки именно это и наблюдается. В один день молодая девушка находится в подавленном состоянии, а на второй Валерий Евгеньевич наблюдает за ней растерянность, страх и высокую тревожность.
Поставить диагноз и назначить лечение слишком рано, ПТСР проявляется через три недели. Но опытный врач склоняется к тому, что у пациентки депрессия на фоне психологической травмы, что не менее опасно для молодой девушки.
– У вашей сестры защитная реакция от страданий, – Валерий Евгеньевич пытается попроще объяснить молодым людям по ту сторону стола, что происходит с их родственницей. – Наблюдается отрицание происходящего, вы сами тому свидетели, замороженные мысли и отстраненность. Но поспешных выводов делать не стоит, будем наблюдать ещё.
– Чем мы можем помочь? – поинтересовался Артур, чувствуя поддержку Глеба.
– Пока ничем, – ответил врач. – Подождём ещё недели две и, когда я с точностью в сто процентов буду знать о её диагнозе, тогда и решим, что можете сделать вы, и что зависит от нас, – прояснил Валерий Евгеньевич мужчинам.
Устало кивнув, Артур встал с неудобного стула и направился на выход из кабинета врача. Удостоверившись, что Глеб рядом, он зашагал к палате своей сестры. Артур знал, что увидит то же, что и последние две недели – бесчувственную куклу на белых простынях.
Его живая, жизнерадостная, с вечным позитивным настроем сестра сейчас лежит под капельницей и не реагирует на внешний мир. Такую сжигающую душу боль он чувствовал только в тот день, когда ему сообщили о смерти родителей.
– Она поправится, – стоявший рядом Глеб старался поддержать парня, так же наблюдая безжизненную картинку за стеклом.
– Думаешь? – горько усмехнувшись, Артур бросил взгляд через плечо на единственного человека, который рядом в такой тяжёлый период. – Она не реагирует, даже не смотрит на меня, а если смотрит, то чужими глазами, словно не узнаёт меня – собственного брата.
– Нужно время, – сжав плечо своего возлюбленного, Глеб стиснул челюсть. Он хочет помочь, но это не в его силах.
– Нашли виновника? – в сотый раз за эти две недели спрашивает Артур и каждый раз надеется, что ответ будет положительным.
– Нашли только автомобиль, но, как оказалось, он угнанный, – Глебу было трудно рассказывать Артуру о ходе следствия, так как обрадовать его пока нечем. – Угонщик стёр все следы, городок маленький, камер почти нигде нет…
– Ясно, – оборвал Артур его и, опустив голову, тяжело вздохнул. – И не найдут…
– Я напрягу своих, найдут, я тебе обещаю, – поспешно уверил его Глеб.
– А смысл уже? – Артур повернулся к нему и смотрел на него во все глаза. – Что это изменит? Месть? От неё никому не лучше. Я это знаю лучше, чем кто-либо. Она не приносит покой.
– Успокойся! – рявкнул Глеб. – Возьми себя в руки, или хочешь оказаться с ней в одной палате?
– Не хочу, – мотнул головой Артур и бросил взгляд на сестру.
– Вот и отлично. Она поправится, сделаем для этого всё, и виновника мы найдём, будь уверен.
Филипп
Стою посередине комнаты, от вида которой некоторое время назад меня бы стошнило. А сейчас осматриваю светло-розовые нежные тона и улыбаюсь как мальчишка. Не знаю, с чего я решил всё именно так оформить, но Анна у меня ассоциируется только со светлыми цветами.
Для перекраски стен у нас времени, конечно, мало, и гостевую комнату оставили в белом цвете, добавив только новую мебель, шторы и пушистый ковёр на пол. Но самое главное – это детская кроватка рядом со спальной, пеленальный столик у стены слева и куча игрушек, которые моему ребёнку ещё долго не понадобятся.
Смотрю на всё это и не понимаю, как можно радоваться очередной попойке в новомодном клубе или новой дозе наркоты, когда создание семьи приносит куда больше удовольствия.
Возможно, форсирую события, ведь у меня ещё нет уверенности, что Анна так просто меня простит, но я сделаю для этого
