встал?
— Бессонница, — пожал плечами он. — А ты чего так рано?
— А у меня работа, — Ира не сдержалась и зевнула. — Господи, как спать хочется…. Пойду, умоюсь холодной водой.
«И заодно гляну в зеркало», — подумала Ира. Косметику она вчера постаралась всю смыть под душем, но мало ли…
— На фиг эту холодную воду, — Георгий оторвал спину от подоконника. — Садись завтракать, кофе только сварил. И яичница уже готова.
— Гош… — начала Ира беспомощно. И снова невпопад зевнула. Обычно она отсыпалась в свой единственный условный выходной — в воскресенье. Но вчера было не то воскресенье, в которое можно выспаться…
— Скажи мне честно — он сделал несколько шагов и вдруг оказался совсем рядом. И Иру затопило совершенно неуместное желание — прижаться щекой к этой небритой щеке. И замереть. Но она этого не сделала. Лишь продолжала смотреть в темно-карие серьезные глаза. — Скажи, что будет, если ты вот прямо сейчас не выйдешь на свою супер-важную работу?
— Ну-у-у… — с утра голова совершенно не хотела работать. И, мстительно припоминая вчерашний коньяк, слегка ныла. — Сейчас не зима, снег чистить не надо. Двор в принципе убран… и…
— И если в коморке консьержа никого не будет до обеда — от этого никто не умрет, — закончил за нее Георгий. — В общем, так. Садись за стол, я тебе сейчас яичницу положу. На сытый желудок спится особенно хорошо. А кофе я сам выпью.
Ира какое-то время молча смотрела на него. У нее не было сил на спор, просто не было. И ужасно хотелось согласиться. Хотелось съесть эту восхитительно пахнущую яичницу и завалиться снова спать. Ира вздохнула и села за стол.
— И кофе я тоже буду. Он на меня все равно не действует, я его могу в любое время суток пить.
Вскоре на столе появились две тарелки с яичницей, тарелка с порезанным бородинским и две чашки кофе.
— Тебе с молоком?
— Да.
Спустя десять минут, проваливаясь в сон, Ира чувствовал, как ее щеки и шеи коснулись то ли пальцы, то ли губы. Еще успела улыбнуться — и уснула.
***
Проснулась Ира во второй раз уже ближе к двенадцати. Резко села на кровати и первое, что увидела — свою одежду. И отнюдь не то платье, в котором была вчера. А джинсы и толстовка. О том, откуда они тут взялись, Ира сообразила спросонья далеко не сразу.
Значит, Гоша был у нее дома. О том, что это значит, Ира думала, натягивая на себя одежду. Господи, даже белье свежее принес. При мысли о том, что Георгий лазил по полке с ее трусами, Ира нервно хмыкнула. А с другой стороны… С другой стороны, хороша бы она была, шествуя по подъезду в нарядном, но мятом платье, да еще на голое практически тело. А кстати…
Ира, спешно застегнув замок на джинсах, бросилась к окну.
Так оно и есть. Ее лифчик по-прежнему висел на березе. Вот что надо было делать с утра пораньше! А не яичницу есть. И Ирина опрометью бросилась к входной двери. Оставленные ей на полочке ключи она заметила в последний момент, но на обдумывание этого факта времени уже не было. Заперев дверь, Ира полетела по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Хотя торопиться было уже бессмысленно, она все равно торопилась.
***
— А еще боремся за звание дома высокой культуры быта… — жилец со второго этажа стоял под березой и разглядывал деталь дамского туалета, весело трепыхавшуюся на ветру. Его йорк бодро удобрял березу снизу. — Вот, полюбуйтесь, Ираида Павловна, — он обернулся на Ирины шаги. — Какое безобразие! Хорошо, как говорится, что не презервативы. Хотя, кто их знает. Фу, Самсон, фу! Что ты там нюхаешь, фу!
— Не переживайте, — едва сдерживая нервный смех, успокоила жильца Ира. — Презервативов там точно нет. А это безобразие, — Ира кивнула на лифчик, — я еще снять не успела. Сейчас как раз пойду, найду что-нибудь подходящее — и сниму.
— Ну почему же безобразие? — мужчина задрал голову и снова принялся созерцать пейзаж с березкой. — Вообще-то, кажется, симпатичный. Кружевной.
Ира лишь пожала плечами. Ну а что, не скажешь же «Спасибо за комплимент»? А жилец со второго этажа снова обернулся к Ире — и вдруг посмотрел на нее каким-то новым, словно изучающим взглядом. С каким-то новым интересом.
— Ираида Пална, голубушка, вы сегодня какая-то необычная…
— Да вы меня просто обычно в форменной одежде видите, — попыталась отшутиться Ира. А жилец со второго этажа теперь уже совершенно явно впился в нее взглядом.
— Да какая вы Ираида Павловна! — он упер руки в боки. — Ирочка — вот вы кто! Мне по-стариковски так можно называть!
Стариком он себя называл, явно напрашиваясь на то, что с ним начнут спорить. Был он бодрым дядькой около пенсионного возраста. Но спорить Ирина не стала.
— Может называть, если хотите, — Ира начала пятиться. — Пойду я, Виктор Петрович, работать надо.
Ира повернулась и пошла к подъезду, чувствуя спиной и тем, что ниже, совсем не пенсионерский взгляд. А когда открыла дверь подъезда, услышала:
— Фу, Самсон, фу! Что ты там нашел?!
Прежде, чем скрыться в подъезде, она все же обернулась. Йорк яростно трепал вытащенную из неведомого угла клумбы Гошину рубашку.
— Гоша, ты так вывихнешь челюсть.
— Прости, — он снова безуспешно попытался замаскировать рукой сладкий зевок. — Нет, Ян, я тебя очень внимательно слушаю, честно.
— А по-моему, ты спишь с открытыми глазами.
— Неправда. Я тебя услышал.
— Терпеть не могу это твое «я тебя услышал», — Яна раздраженно принялась собирать разбросанные листы с расчетами. И не удержалась от язвительной шпильки: — Что, такая страстная дама попалась, что всю ночь спать не давала?
— Да какое там! — махнул рукой Гоша. Встал и сладко, до хруста потянулся. — Старческая бессонница меня настигла.
— Так я тебе и поверила.
— Ай-ай-ай, Яна Аркадьевна, надо верить начальству.
— Трудновато верить начальству в такой ситуации, — хмыкнула Яна. — Вы, Георгий Саныч, что-нибудь одно сделайте — или нимб снимите, или трусы наденьте! — И в ответ на изумленный Гошин взгляд соизволила пояснить: — Шея у тебя расцарапана. Ты уж тогда рубашку, что ли, не расстегивай, начальство.
Не поверив, Гоша подошел к висящему на стене зеркалу, повертел шеей так и эдак — и со вздохом признал Янкину правоту.
— Знаешь анекдот про юную девушку и зрелого любовника?
— Нет, этим ты меня еще не радовала, — Гоша уселся на свое место. — Рассказывай.
Яна закинула ногу за ногу, оправила юбку и с видом примерной школьницы начала:
— Значит, провела двадцатилетняя девушка ночь с пятидесятилетним мужчиной. Наутро
