Чертов хотел поразвлечься, то я готов пообещать ему шоу! Из клетки на свободу выберется только один хищник. Даю слово.
Марьяна.
Не знаю, как пальцы Влада ещё не хрустят под моим напором. Я сжимаю его руку отчаянно, на пределе своих сил. И всё равно, мало!
Едва стою на ногах. Почти не дышу. И никак не пойму, за что судьба играет со мной так жестоко.
— Познакомься, Сол! Это Влад. Мой внук, — Чертòв снова говорит на английском. Зачем? Для кого? Почему называет Ветрова Солом? И что вообще происходит?
Вопросов слишком много, а ответов нет.
— А это его супруга. Марьяна.
Савелий кивает и смотрит на меня с презрением, как будто имеет на это право! Словно не он предал меня пять лет назад. Нарушил своё слово. Бросил одну в адское месиво из слухов и сплетен. Это мне впору его ненавидеть и брезгливо воротить нос! А он не имеет такого права! Не заслужил! Чертов трус! Негодяй! Подонок!
— Влад, Марьяна, — старик переходит на родной язык. — Это Сол Моррис, внук Ребекки Моррис. Сол, к сожалению, почти не говорит на русском. Вы не против, если наше общение мы продолжим на английском?
— Дед! — нервный смешок слетает с губ Осина. Влад недоумённо качает головой и, по всей видимости, пытается собраться с мыслями. Но Чертов его опережает, совершенно неверно трактуя реакцию внука.
— Марьяна, ты же лингвист? — старик впервые искренне улыбается. — Вот и отлично! Поможешь Владу устранить пробелы в знаниях. А сейчас давайте за стол.
Не дождавшись нашего согласия, Чертов устремляет всё своё внимание к Савелию и, приобняв того за плечи, ведёт к столу. Ветров учтиво кивает, о чём-то спрашивает старика и смеётся, получив ответ. А я неистово завидую Саве. Точнее, его равнодушной выдержке и безразличному высокомерию. Я так не могу. Меня трясёт, как наркомана, не получившего вовремя дозу. Накрывает осколками прошлого похлеще самого мощного цунами.
— Если хочешь, уйдём! Прямо сейчас, — шепчет Осин, и знаю, он плюнет на всё, чтобы меня спасти. А о том, что я в шаге от бездны, он чувствует кожей.
— Всё нормально, — едва размыкаю пересохшие губы. Как бы сильно мне ни хотелось сбежать, я не могу. Слишком много поставлено на кон. От дурацкого ужина зависит судьба Маруськи, маленькой девочки в свои четыре испытавшей на себе всю жестокость этого мира. Да и внутри алым пламенем разгорается любопытство. Возможно, получи я ответы — забыть Ветрова не составит труда…
Я первой делаю шаг. Влад сомневается, но всё же идёт за мной. Он помогает мне сесть, специально выбрав место подальше от Савы, а потом усаживается рядом и снова берёт меня за руку. Простой жест. Но сейчас он обоим нам нужен не меньше воздуха. Видимо, это судьба – вдвоём противостоять целому миру.
Недолго думая, Чертов приступает к обсуждению дел на фирме. Его речь изобилует цифрами и манящими перспективами. Но я глубоко сомневаюсь, что за нашим столом есть хоть кто-то, кто слушает старика как следует. Влад, не понимая и доброй половины слов, с недоверием косится на Саву. Спутница Ветра, элегантная и утончённая Марина, гоняет вилкой устриц по тарелке. И что-то мне подсказывает, понимает ещё меньше, чем Осин. Сам же Ветров с аппетитом пожирает бифштекс, на автомате кивает Чертову, а сам то и дело пронзает меня взглядом. Острым как бритва и дотошным, как сканер в зоне досмотра в аэропорту.
— Так значит, Сол Моррис, — задумчиво тянет Осин, стоит Чертòву взять передышку на глоток вина́. — Интересно. Очень. Вы американец, верно?
Голос Влада пропитан сарказмом, не заметить который может разве что идиот. Вот и Ветров криво улыбается в ответ, и с остервенением начинает отрезать очередной кусок мяса.
— Сол родился в Штатах, на границе с Канадой, — поясняет вместо парня Чертòв. — Сколько тебе было, когда родители увезли тебя в Россию? Пять? Шесть?
— Примерно, — бурчит Сава, а я прикусываю язык. Да так больно, что в глазах начинает мутнеть от слёз. Старательно прячу те за улыбкой. Правда, она выходит горькой и натянутой. Я никак не могу представить мальчишку, прожившего в Штатах до шести лет и коверкающего простые слова на уроке английского.
— Обманщик, — беззвучно выдыхаю, глядя на безразличное лицо Ветрова. Или как там его? Сола Морриса? Даже боюсь представить, сколько раз за свою жизнь Ветер меня обманул? Меня коробит от воспоминаний, чёртовой лжи, которой был пропитан каждый день моего прошлого. Я как дура учила Саву читать по слогам, а он уже тогда потешался надо мной.
— Как интересно, — усмехается Осин, даже не думая переходить на английский. — И как долго вы, Сол, прожили в России?
— Недолго, — на чистом русском отвечает Савелий и копирует позу Влада. Как два барана, они сидят, скрестив на груди руки, и дырявят друг друга взглядом.
— И что же вынудило вас трусливо сбежать обратно? Не понравилось в России? — я благодарна Осину за его смелость. Сама же настолько взбудоражена происходящим, что не могу вымолвить и слова.
— Влад! — шипит дед, сжимая челюсть. Старый дурак! Неужели не понимает, что Ветров и его обманывает!
— А что здесь может понравиться?— выплёвывает Савелий, царапая взглядом так больно, что приборы валятся из рук. — Круго́м одни предатели.
— И то верно, — через силу подаю голос. Тот хриплый и глухой, но больше не могу молчать! Меня воротит от лицемерия Савы. Я таким его никогда не знала. Не таким я его полюбила. — Не стоило и возвращаться, Сол Моррис!
Его имя, настоящее или выдуманное — неважно, я произношу, как прощание. Мне становится жалко потерянного на безумные страдания времени, впустую разбитого сердца, переломанной жизни, которая пять лет напоминала бесцветную тень.
— Теперь и сам вижу, — цедит Моррис и переводит своё внимание к Чертову: — Я согласен на сделку.
Не успевает старик обрадоваться, как Ветров встаёт и, сославшись на неотложные дела, уходит.
Смотрю ему в спину. Широкую. Сильную. Ту, за которой когда-то пряталась от любых невзгод. И никак не могу понять, отчего всё пошло кувырком… Да и какой Ветров настоящий? Тот, кого я искала все
