На корабле он мог свободно передвигаться, но поезда и кареты стали для него испытанием. Мышцы сводило судорогой от долгого сидения, боль была адской, а кроме того, он чувствовал, что правая нога стала чуть ли не на дюйм короче левой.
– Что с вашей ногой?
– Вы всегда задаете каверзные вопросы?
Он повернулся к Джоанне, и в глазах ее заискрились смешинки.
– Угу… Все время. Это сводит с ума миссис Симмонс.
– Не сомневаюсь, но на ваш вопрос отвечу: неудачно пообщался с львицей.
Золотисто-карие глаза Джоанны расширились в недоверии.
– Правда? Как интересно!
Бросив на нее быстрый взгляд, Стюарт откинулся на сиденье, развязал галстук и ослабил воротник, о чем мечтал с той же минуты, когда оделся. Ничто так сильно не способно каждое мгновение напоминать обо всех ужасах цивилизации, как жесткий воротничок.
– Это далеко не так интересно, как вам кажется, моя милая девочка, – заверил ее Стюарт, убирая в карман галстук и еще больше открывая шею. – Я едва не умер.
– Что ж, думаю, этот факт можно использовать, – проговорила Джоанна, задумчиво глядя на него. – Серьезно. У моей сестры очень доброе сердце.
Приподняв брови, он с сомнением посмотрел на нее.
– Мы говорим об одной и той же женщине?
– Вот увидите: она растает как масло, если вы правильно себя поведете.
Несмотря на слова Джоанны, в сознании Стюарта никак не складывалась нужная картина. Мысль о том, что Эди «растает как масло» хотя бы из-за чего-то, и особенно из-за него, ни на йоту не казалась ему возможной.
– О, она просто старается выглядеть жесткой и непоколебимой, – продолжала Джоанна, пока он искоса поглядывал на нее. – Но это все напускное. Обман. Она всегда пристраивает бездомных котят и щенков и очень расстраивается, если птичка влетает в окно. Ей просто не по себе, когда кому-то больно.
– То есть я как раз подпадаю под эту категорию и должен сыграть на ее чувствительности?
– А что здесь плохого? Ну, не хотите, чтобы вас жалели, могу предложить и другие способы добиться ее расположения. – Помолчав, она доверительно улыбнулась ему. – Да, если захочу, то мне ничего не стоит обвести Эди вокруг пальца.
Возможно, это правда. Между сестрами определенно существовало как минимум одно различие: Джоанна была безнадежно избалована.
– Вы очень добры, дорогая, – сказал он, улыбаясь в ответ. – И, как я полагаю, вы делаете это от всего сердца?
Хлопая ресницами, она подняла на него абсолютно невинные глаза.
– Да, я хочу, чтобы моя сестра была счастлива.
– Будем считать, что я верю вам, и все же… Послушайте, детка, выкладывайте все как есть. Договаривайте, раз уж начали.
Она усмехнулась, однако явно без малейшего раскаяния.
– Я не собираюсь жить в этом пансионе…
– Ах вот оно что! Но почему вы решили, что я могу переубедить вашу сестру?
Ее ответ был прост, краток и слишком циничен для девушки ее возраста:
– Скажите ей, что я мешаю вам наслаждаться друг другом, и тогда она точно захочет оставить меня дома.
Стюарт невольно посочувствовал Эди, а Джоанна как ни в чем не бывало спросила:
– Ну что, договорились?
Он улыбнулся, вспомнив, как то же самое сказала ему Эди пять лет назад.
– Вы опять напомнили мне вашу сестру.
– Значит, да? – Она потянулась вперед и протянула руку.
Ему, безусловно, не нравилось это соглашение: он видел в нем что-то нехорошее, – но эта девушка прекрасно знает свою сестру, куда лучше, чем он.
– Почему нет? Как вы сказали, мне пригодится любая помощь.
Когда они ударили по рукам, он подумал, что заключил уже вторую сделку, и опять с американкой, – по всей видимости, это судьба.
Что ж, все это достаточно занятно, но сейчас перед ним стояла другая задача – им с Эди предстоит коренным образом изменить совместную жизнь, сделать их брак совершенно иным. И когда Стюарт вспомнил ее испуганное лицо на перроне, ему стало понятно, как непросто ей было пойти на эту сделку.
Стюарт не особенно хорошо знал женщину, на которой женился, но в одном был совершенно уверен: терпение не относится к ее достоинствам. Как только они с Джоанной вышли из кареты, остановившейся перед тяжелой дубовой дверью особняка, Эди поспешила к ним навстречу, а следом за ней – экономка и дворецкий.
По всей видимости, желание приветствовать их не входило в ее планы, потому что лицо Эди было мрачнее тучи.
– Что, ради всего святого, вы здесь делаете? – спросила она, подойдя к карете.
Стюарт открыл было рот, намереваясь ответить, но понял, что обращаются не к нему.
– Почему вы не на пути в Кент, юная леди? – обратилась она к Джоанне, не обращая на него внимания.
Девушка пожала плечами.
– Я опоздала на поезд.
– Опоздала? – эхом повторила Эди. – И как же тебе это удалось? Ты ведь уже вошла в вагон, как и миссис Симмонс. Кстати, где она?
– Она? О, наверное, на пути в Кент. Просто у меня не было времени ее ждать. Я едва успела выскочить из поезда, когда он тронулся.
– О господи, ты выпрыгнула из поезда? На ходу? О чем ты думала? Ты могла сломать себе шею. – Эди опустила глаза, ее гнев растаял, и на смену ему пришло беспокойство. – С тобой все в порядке?
– Не сердись, Эди. Все хорошо. Я так удачно прыгнула, что даже лодыжку не подвернула.
– Но все могло кончиться иначе! Скажи, почему… почему ты так поступила?
– Разумеется, потому что Маргрейв вернулся домой. – И она кивнула в сторону Стюарта. – Я слышала, как ты произнесла его имя. Он вернулся, и теперь здесь будет так интересно, что мне не хочется что-либо пропустить.
– Ничего интересного не будет, – заверила ее Эди, – потому что Маргрейв не останется здесь надолго. – И добавила, прежде чем Стюарт смог опротестовать ее утверждение: – Так же, как и ты, моя маленькая сестренка. Завтра же ты уедешь.
– Но он же мой шурин, поэтому неудивительно, что я хочу узнать его получше. Ведь мы виделись с герцогом лишь однажды и я его едва помню. И между прочим, – добавила она возмущенно, не давая Эди возразить, – почему ты не рассказала, что он был ранен в Африке?
– Ранен? – Эди, явно шокированная этим сообщением, повернулась к Стюарту, но он не собирался играть на ее чувствах. О, ради бога! Жалость не то, что ему нужно.
– Пустяки, – в надежде прекратить обсуждение этой темы бросил он предупреждающий взгляд на Джоанну. – Ничего серьезного.
– Это не пустяки! – возразила Джоанна, глядя на сестру. – Львица его чуть не загрызла.
– О господи! – вырвалось у Эди. – Стюарт!
– Не загрызла, а чуть-чуть попробовала: ей, видимо, не понравился мой вкус.
Прижав руку к губам, Эди медленно опустила взгляд на его ногу и пробормотала:
– Так вот почему… эта трость? А я не поняла…
