Вилли пережил самое страшное время. Между 15 октября и 9 ноября акции Хесслена упали с 65 до 4, акции "Сейерман-Интернешнл" понизились с 105 до 83, у "Телефон и радио США" снизились с 300 до 229, "Фокс-фильм" упал от 101 до 71, "Фокс-театр" с 25 до 15, "Лоев" с 64 до 49. Другими словами, Вилли выглядел не хуже, чем остальные. Ударило по всем более или менее одинаково. Теперь его основная трудность состояла в том, что к февралю первые из векселей на заем в 60 миллионов долларов должны быть погашены и необходимо было найти какой-то способ рефинансировать все предприятие. Это не представляло непреодолимой трудности. После того как Кейб использовал свое влияние, чтобы добыть кредит для Вилли, с его поддержкой было довольно просто приготовить выпуск новых акций, которые он предложит инвесторам, и таким способом вернет себе 60 миллионов. Но теперь, к полному недоумению Вилли, он узнал, что фирма, которая до этого брала на себя все его финансирование, не хочет иметь с ним дела. А так как числа, когда нужно оплатить векселя, приближались, он обнаружил еще один подвох — все банки, рекомендованные Кейбом, дружно настаивали на уплате, отказывая от расширения кредита, а все другие банки, которые он обошел, отказывались принимать дела по этому займу. Сначала Вилли приписал это рискованному состоянию экономики, но говорили, что экономика взята под контроль и для других находилась куча денег, только перед ним были закрыты все двери. Это стало для него очевидным, когда он обратил внимание на форму, в которую были облечены эти отказы. Те, чьи векселя должны быть оплачены, не находили возможным встретиться с ним. Никакого другого объяснения, кроме умышленных действий против него, найти было нельзя. Первый раз после паники 28–29 октября Вилли испугался. На этот раз только он оказывался в таком плачевном состоянии. Была ясна несомненная попытка уничтожить его по причинам, которые он мог слишком легко угадать. Если его компании объявят банкротом, то Кейб и "Телефон и радио США" могут выкупить их и овладеть ими. Наконец-то он начал понимать действия, которые предпринял Кейб, настаивая на уплате наличными, отправив Вилли в банки, которые могли снабдить его деньгами. Это был точно рассчитанный, коварный замысел. Его соблазнили, чтобы он совершил перерасход; они могли просто уничтожить его, прекратив его кредитовать и побуждая его к банкротству. Они могли играть с ним, как кошка с мышкой, к своему удовольствию. Когда против него объединились Кейб и "Телефон и радио США", у него не было никаких шансов собрать 60 миллионов долларов. Более того, было совершенно очевидно, что именно они оказывали давление на правительство, и даже если бы он смог найти такие деньги, то обнаружил бы, что ему приказывают продать акции Хесслена. Вилли думал, что имеет власть и влияние! Он не учел, что у иных и того и другого было еще больше. Возникло ощущение: он уперся в стену. Он хотел поговорить с Кейбом, но ответ ошеломил его. Генри Кейб из-за своего возраста больше не занимается повседневными делами, однако его главный управляющий Стеффорд Димс был бы счастлив встретиться с Вилли. Сделав огромное усилие, чтобы подавить ярость, Вилли согласился посетить м-ра Димса.
Димс был высоким, с внешностью эстета холостяком пятидесяти лет. Его седеющие волосы были подсинены, и он носил гвоздику в петлице как постоянный атрибут. Димс выставлял напоказ ухоженные, тонкие, элегантные руки и говорил мягким, хорошо поставленным голосом. Он работал в своего рода салоне, обставленном мебелью времен Людовика XV, лишенном признаков делового кабинета, в котором ничто не говорило, что он крупный финансист. Здесь даже единственный телефон выглядел нелепо. У Димса была славная улыбка, она обволакивала вас, как мягкая мантия, он старался произвести впечатление человека, которому необходимость делать бизнес причиняет боль. Вам казалось, что он предпочитал бы играть в поло. Димс внимательно слушал, сочувственно улыбался и кивал, когда Вилли начал описывать свои трудности. Затем он деликатно прервал его.
— Если позволите, м-р Сейерман… — Извиняющаяся улыбка, — Я близко знаком с вашей ситуацией. Естественно, в наших интересах помочь вам, и вы можете полностью на нас положиться. Пожалуйста, больше не тревожьтесь, организация Кейба вполне способна соблюдать интересы каждого, кто в прошлом проявил себя, как наш добрый друг.
— Значит, вы поможете мне? — произнес Вилли, не в силах скрыть своей радости и изумления.
— Ну конечно!.. Вот что мы предлагаем вам: один из наших филиалов предпримет рефинансирование объединения, и на это же время мы гарантируем ваши векселя, когда по ним надо будет платить, и, следовательно, получим кредит из банков. За это мы просим от вас одну маленькую услугу — вы передадите нам сто пятьдесят акций "Сейерман-Интернешнл"…
— Сто пятьдесят акций?.. О каких акциях вы говорите, м-р Димс?
— Ах, — сказал Димс, улыбаясь, как человек, который знает, как разгадать эту головоломку, — я имею в виду те сто пятьдесят акций, мы о них все знаем. И я должен добавить, что это не вся ваша собственность, чтобы сохранять их в первую очередь.
— Кейб не представляет половины держателей акций "Сейерман-Интернешнл" — это их беспокоит? — спросил Вилли.
— Строго говоря, это правильно. Я говорю от имени наших друзей, которые являются держателями акций.
— Вроде "Телефон и радио США"?
— Вы не должны давить на меня, м-р Сейерман, — сказал Димс, деликатно посмеиваясь, — у нас много друзей.
— Тогда, м-р Димс, если я передаю вам эти акции, то вы или ваши "друзья" возьмете под контроль "Сейерман-Интернешнл", а следовательно, и студию Хесслена?
— Технически возможно.
— Тогда бы вы отняли у меня мои компании, которые я создал.
— Это не совсем точно отражает ситуацию. Мы были бы рады, если бы вы оставались президентом группы. Мы только хотели бы немножко больше контроля над вами, — произнес он очень доброжелательно.
— Если у вас будет перевес голосов надо мной, вы получите полный контроль.
— В теории возможно, но почему бы мы захотели это сделать? Мы не являемся кинопромышленниками. Ваши знания и опыт — очень ценные качества…
— То, что вы предлагаете, это спасти меня и взять надо мной верх. Благодарю вас, м-р Димс, но я не считаю, что это мне поможет.
Димс впервые нахмурился, услышав его ответ. Вилли весь кипел, но старался овладеть собой. Эта сволочь с гладким лицом, со своей гвоздикой в петлице, такими холеными руками был разрушителем так же несомненно, как если бы он вонзил нож в глотку Вилли. "Они заманили меня в ловушку, — думал он, — и теперь собираются меня прирезать". Он оттолкнул стул и встал.
