Почему эти разумные слова не пришли раньше? Анри улыбнулся, поклонился и спокойно отправился к палатке, служившей временным продуктовым складом.
Чувство вины преследовало Аманду долго и заставило ее самым добросовестным образом помогать дежурному по приготовлению обеда. В отличие от Жака он не проявлял интереса к меню, ограничиваясь точным выполнением предуказанного, и очень охотно принял помощь Аманды в нарезке продуктов. Склонившись над котлом с ножами в руках, они в конце концов увлеклись дружеской беседой, и разоткровенничавшийся Анри признался:
— Как мне всегда не хватало такого умного, доброго, внимательного собеседника! Вы знаете, Аманда, мой собеседник всегда — это я сам. И на работе, и дома, и везде…
Аманда ласково погладила его по руке. Эффект опять оказался непредвиденным. Анри вздрогнул и выронил нож. Помрачнел и вздохнул.
— О! Простите! Я опять вас чем-то обидела? — всполошилась Аманда.
— Нет. Ничего. Я не ожидал. Простите. — Анри резким движением поднял нож с травы, тщательно вытер его салфеткой и продолжил резать картошку и морковь — теперь уже в полном молчании.
Молчала и недоумевающая Аманда. Она не могла понять его поведения. Если это застенчивость — то отчего резкость? Если он страдает от отсутствия собеседника, то почему ему не понравилась ласка собеседницы?
Впрочем, он же не сказал — «собеседницы»… Или на французском это звучит одинаково?
Аманда машинально продолжала наблюдать за тем, как Анри управлялся с обедом, подсказывала необходимые детали. Не забывала она и поглядывать затем, как шло сооружение навесов и укрытий, и опять успокаивалась и радовалась, глядя на четкую, аккуратную и быструю работу. К пяти часам дня основная работа была закончена и Анри ударом гонга — более коротким и резким, чем у Жака, — известил народ об окончании трудового дня.
Аманда, как и вчера, дружески попрощалась с парнями, поблагодарила их за прекрасный труд, пожелала счастливого отдыха и пустилась в обратный путь.
Скоро она услышала за собой торопливые шаги. Резко обернувшись, к своему изумлению, Аманда увидела, как ее догоняет запыхавшийся Анри. На его лице она с еще большим изумлением прочитала что-то вроде смятения. И опять на секунду в душе вспыхнула нелепая надежда, что просто застенчивый мальчик не решится высказать ей все, что у него на душе, и предстоит обратный путь в гораздо более приятной беседе, чем утром… Вероятно, по дороге в лагерь от нее ждали того самого умения быть собеседницей, которое она так и не сумела проявить…
— Аманда, — поравнявшись с ней, начал Анри очень сдержанно и тихо. — Я должен сказать вам одну вещь. Не обижайтесь на меня. Дело в том, что…
— Да? — трепеща спросила Аманда.
— Когда вы… коснулись моей руки… я не смог сдержать свой импульс… Это не отвращение, это…
Слово «отвращение» вызвало шок у Аманды, напомнив ей свои собственные ощущения в подобных ситуациях, и она плохо поняла, что говорил Анри дальше. Из потока бурной французской речи до нее дошло и ударило лишь одно слово — impuissant.
Аманда знала это слово, хотя меньше всего думала, что оно ей пригодится для понимания мужчины. Но она была слишком захвачена врасплох, чтобы как следует вспомнить его значение, — слишком ясно Анри разглядел и слишком резко ткнул в лицо ее неловкую попытку первой проявить нежность. Это была ее ошибка, и вот расплата.
Она, опустив голову, молча выслушала его исповедь, почти не поняв ее. Когда он замолчал, кивнула, повернулась и побежала по дороге домой.
Анри стоял и смотрел ей вслед.
Забежав в кабинет, Аманда схватила французский словарь и мгновенно нашла ответ на вопросы и недоумения сегодняшнего дня.
Французское слово означало английское «импотент».
Через час в камине весело пылал и кувыркался второй листок с фотографией и анкетными данными.
Аманда медленно шла по дороге к лагерю. Ей было трудно думать о том, что предстоит встретиться с Анри. Что она ему скажет, как он на нее поглядит? Жак ее не волновал, он перестал существовать.
Но Анри и сам подготовился к встрече. Не успела Аманда появиться на поляне, как увидела его обычную спокойную улыбку и холодновато-вежливое приветствие.
Она тут же взяла себя в руки и ответила таким же полуласковым-полудружеским поклоном и приветом. И Анри с этой минуты тоже перестал существовать для нее, как и Жак.
Она посмотрела на трепыхавшийся на щите список дежурных по лагерю, ожидая по привычке вопросов от очередного назначенного — сегодня им был канадец Шарль. Но он и не собирался подходить за справками. Приблизившись к кухне, Аманда увидела, как изящный Шарль под руководством Анри ловко осваивает полусооруженные чертоги.
Понятно. Мальчики стали мужчинами и научились обходиться без меня, подумала Аманда полупечально-полувесело. И погрузилась в, ставшие привычными, обязанности координатора.
Взявший на себя руководство ходом построек швейцарец Брюно, хоть и был скуповат на слова, но, вероятно, именно его профессионализму бригада волонтеров была обязана тем, что все шло без запинки, делалось быстро и четко. Аманда не слишком пыталась вникать в процесс. Брюно доложил ей итоги вчерашнего дня и планы на сегодняшний. Никаких дополнительных инструментов, стройматериалов, советов и помощи не требовалось. Похоже, он и не любил ничего просить.
При этой мысли Аманда присмотрелась к Брюно повнимательнее. Но он, не замечая ее, поднимал команду, заканчивавшую завтрак, бодрым кличем:
— Вперед, парни!
Шум и смех быстро перешли в деловую перекличку, и Аманда, почувствовав свободу, смогла переключиться на более важные дела — матримониальные.
По привычке она было собралась помогать Шарлю готовить обед. Но, к ее удивлению, он вежливо отказался от ее помощи.
— В Канаде не принято, чтобы женщины готовили обед? — спросила Аманда, улыбаясь самой ласковой и обольстительной улыбкой.
Шарль трудился над разделкой огромной рыбы и не поднимал головы. Улыбка пропала даром. Интонацию же он проигнорировал.
— Я просто люблю все делать сам.
— Как хочешь.
Аманда не стала сдерживать досадливого жеста, пожала плечами. Все равно этот тип не видел.
Она вернулась к наблюдательному посту под сосной и сделала вид, что углубилась в бумаги. Краем глаза продолжала следить за неприступным Шарлем, пытаясь сделать нужные выводы.
Либо он застенчив, либо импотент, либо я ему не нравлюсь, либо у него есть невеста или жена, либо… Других вариантов Аманда не нашла. Но Шарль ей определенно нравился.
Гибкие, ловкие движения профессионального танцора проявлялись даже в таком деле, как кулинария. Она не могла оторвать глаз, наблюдая за тем, как он управляется с ножом и разделочной доской, как точно и изящно работает с продуктами, как чисто и аккуратно вокруг. Шарль сосредоточенно трудился над плитой и, как ни сверлила его взглядом Аманда, так и не обернулся.
