– Та, которую ты хочешь, уже рядом с тобой, так что заканчивай…
Не могу смотреть на него более. В его глаза, искрящиеся сожалением и желанием всё вернуть. Больно и невыносимо для меня.
– Я не люблю Лизу, – приподнимает мой поникший подбородок и повторяет. – И никогда не любил.
– Именно поэтому взял её в жены, – горько усмехаюсь.
– Нет. Причина была другая, но она, наверно, схожа с той, по которой ты вышла замуж за Колю… И по вечерам сбегаешь от него на улицу, чтобы выреветься.
– Ну, хватит, – отталкиваю Артёма. Он переходит все запрещенные границы. – Мне надо домой. Я серьезно, прекращай.
Ударяю его ладошками по груди, выплескивая гнев. Но он сидит истуканом и не выпускает меня.
– Не злись, Аня. Я не осуждаю… Просто хочу сказать, что мы оба наворотили дел и теперь страдаем от ошибок. Дай нам ещё один шанс – это всё, о чём прошу…
Господи, Артём настолько прав, насколько я хочу разреветься у него на плече. Но… второй шанс? Дважды во одну реку не войти. И даже если бы я простила его, то воспоминания не покинут меня. Буду цепляться за них подсознательно, и ничего хорошего просто не выйдет.
– Я не знаю…
– Не говори сейчас, – хрипит Артём и гипнотизирует океаном голубых глаз. – Я подожду.
Губы от волнения пересыхают, и я облизываю их. Артем переключает внимание на них и, не спеша, приближается. Его большой палец проходится по моей нижней губе, заставляя дышать глубже и чаще.
Надо бы закрыть ладонью губы и отвернуться, не давая возможности прикоснуться ко мне. Но только не в этот головокружительный момент, когда вокруг всё движимое и недвижимое перестает существовать. Есть только человек напротив меня, и всё. Его губы, глаза, взгляд… Я уже не чувствую температуру на улице. Я вся горю. Мое сердце полыхает огнем, как и тело, которое тянется к Артему.
Наши губы неуверенно соприкасаются, но уже через секунду сливаются в жадном поцелуе. Сминают и ласкают друг друга так, словно это жизненно необходимо и спасти друг друга надо немедленно. Его влажный язык проникает внутрь, начинает хозяйничать в моём рту и подчинять с каждой секундой всё сильнее.
Как остановиться? Сами мы не смогли бы. Внешний раздражитель в виде телефонного звонка возвращает в реальность.
Артем останавливается и достает из кармана телефон. На экране крупными буквами написано «Лиза». Одним легким движением он сбрасывает вызов и возвращается ко мне.
А я уже остыла. Передо мной снова привычная площадка, квартира, где ждет муж, бывший и его новая жена, которая потеряла его и не может дозвониться.
– Зря ты так, – встаю со скамейки и поправляю плащ. – Перезвони ей, она, вероятно, волнуется.
– Аня, подожди…
Останавливаюсь и залезаю рукой в карман.
Теперь уже звонят мне. Телефон вибрирует в руках, требуя внимания. Муж потерял.
Я направляю на Артема экран телефона с входящим вызовом, как защиту, останавливающую его:
– По-моему, нам обоим пора по домам. Пока.
Не дождавшись его прощальных слов, разворачиваюсь и быстрым шагом иду к дому. Знаю, что он стоит и смотрит мне вслед. Чувствую это спиной, которая горит от его прицельного взгляда. И сердцем, готовым выпрыгнуть из пламенеющей груди…
Глава 16
Около детского хореографического зала уже собрались родители. Тренировка скоро закончится, и юные танцоры и танцовщицы вылетят наружу и беглыми глазами будут искать своих мам и пап.
– Катя! – машу рукой дочке, подзывая к себе. – Как занятие? Всё получилось?
– Хорошо… Я старалась, и тренер похвалил меня, – делится о своих успехах не слишком радостным тоном.
Решаю поддержать её:
– Ты моя умничка, – целую курносый носик. – Идем домой?
– Да…
В раздевалке убеждаюсь в том, что дочь ведёт себя уж слишком вяло и нет привычной прыткости и резвости.
– Катюша, как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?
– Живот чуть-чуть… – звучно шмыгает носом, слышу его заложенность соплями.
Ну всё. Ребенок определенно «хочет» болеть. Почти полгода держалась огурцом, а к осени поплыла…
– Животик мы вылечим, не переживай. И витаминок тебе купим, да?
– Мишек? – слегка оживляется дочь.
– А какие хочешь?
– Мишек, – уверенно заявляет она.
– Мишек, так мишек, – вздыхаю и легонько треплю детскую щечку.
По пути домой мы заходим в аптеку, где покупаем витамины и противовирусные свечи. Может и пронесет нас на этот раз, если вовремя начнем «обороняться».
Бессонная ночь дает мне понять, что обороняться уже поздно. У Катюши поднимается температура и появляется сухой кашель. Лучше бы я заболела, вот честно… Не могу видеть детские больные глазки и поникший носик, прямо сердце разрывается.
Утром Коля отвозит нас в больницу. Мы стоим к врачу в порядке живой очереди. Благо, в детском отделении есть детский уголок, где можно порисовать, поиграть и даже посмотреть мультики.
Ближе к одиннадцати часам мы попадаем на прием, и после осмотра врач назначает лечение плюс анализы.
– Сейчас сдадите анализы, и после обеда они будут готовы. С результатами зайдёте ко мне вне очереди, договорились?
Я не планировала торчать в больнице еще два часа… Но когда в этой жизни всё идет по плану? Да и речь идет о здоровье ребенка, поэтому негодование и огорчение выкидываю за борт.
– Да, конечно, – любезно улыбаюсь доктору.
Пока мы бегаем по больнице с анализами, время близится к обеду, Катюша начинает протяжно завывать:
– Мам, я устала и хочу кушать, – дергает за руку и шёпотом добавляет. – И ещё в туалет, кажется.
Я сама уже не прочь завыть в её духе, но самообладания хватает, чтобы взять всё под контроль.
– План действий такой, – серьезно говорю и загибаю пальцы. – Идём в туалет, потом в кафе поблизости, потом возвращаемся в больницу, забираем анализы, с ними к врачу и только потом домой. Всё записала?
Дочь озадаченно хлопает глазами, раскрывая рот, и мне становится смешно.
– Ладно, не переживай, – успокаиваю её и стучу указательным пальцем по виску. – Я записала всё вот здесь.
Мы действуем соответственно плану и уже через минут десять выходим из здания больницы в поисках приличной кафешки.
На парковке возле стационарного отделения нас кто-то окликивает. Первой реагирует дочь.
– Дядя Артем, привет! – радостно машет она ладошкой. – Мама, там у Гарика дядя…
– Вижу.
Бродский стоит в метрах двадцати от нас и лыбится так, словно увидел кумира детства, не меньше. Мало того он, видимо, ещё решает взять автограф, потому что закрывает свою машину и идет к нам навстречу.
Я достаточно сдержанно реагирую на него.
Артем чувствует это и начинает использовать запрещенные приемы, действуя через ребенка.
– Привет, Катюша, – приседает на корточки и находит зрительный контакт. – Неужели приболела?
– Да, – печально вздыхает дочь и специально кашляет в знак доказательства.
– Бедняжка… Врач уже послушал тебя?
– Да, но у меня еще кровь брали, – вытягивает безымянный пальчик. – Но я терпела и почти не ревела…
Ага, визгу было… На этаже все напряглись.
– Ты храбрая девочка и большая молодец, – хвалит её, и та сияет звездой. – Сейчас домой лечиться?
На мгновение чувствую себя третьей лишней. У Кати сейчас такой возраст, может завязать диалог даже с незнакомым и рассказать про всю жизнь как на духу. Никакого фильтра и цензуры.
– Скоро домой, да? – вмешиваюсь и укоризненно смотрю на Артема, чтобы прекращал этот диалог по душам.
– Мама, какой домой… – вздыхает дочь и трясёт ладошками. – Забыла про план? Сначала в кафе кушать, а потом снова в больницу…
– Эм-м… – кашляю, не в силах подобрать слов. Всё по факту.
– Всё ясно, – усмехается Бродский. – Я тоже еду обедать, хотите со мной? Знаю хорошее кафе, там есть детское меню… А потом обратно в больницу, – включает переговорщика Артем и сразу находит сговорчивого партнера. – Что скажешь, Катюша?
