И он, безусловно, был не против.
Оказалось, что парня звали Андрей, жил в соседнем подъезде, баскетболист, а ещё душка. Есть борзые плохие мальчики, а есть хорошие и озорные. Это как раз второй случай. Однако «хороший» — не значит скучный. Отнюдь. Его глаза искрились лукавым блеском, а своими шутками он заставлял мой живот разрываться. Полный жизни — именно такое описание ему подходило больше всего.
— Ты знала, что Ульяна означает «счастье»?
Разумеется, я знала значение своего имени. Он даже не представлял себе, сколько счастья я могла подарить…
— А ты знал, что Андрей означает «мужественный»? — в свою очередь парировала, приседая.
Мой комплимент пришелся ему по душе, потому что следующие пятнадцать минут парень просто сиял.
Мужчины, к слову, достаточно примитивны. Стоит только потешить их эго, и они в твоих ежовых рукавицах, сами того не понимая. Я уверена, что мужчины любили комплименты больше чем женщины. Особенно, что касалось их силы, мужественности и навыках в постели. Тут уж главное не переборщить, а то ненароком простой мужик превратится в нарцисса и начнёт драться за зеркало и расческу.
— Как я тебя раньше не заметил?
— Я только недавно переехала, — произнесла, поднимаясь, пока Андрей держал мои ноги.
Я уже хотела было обратно опуститься, но внезапно мой взгляд зацепился за знакомую фигуру.
Фигуру, что уверенным шагом направлялась ко мне. Клянусь, у меня дыхание перехватило, таким решительным выглядел Синицын.
Чего это он?
Он заметил, что я на него пялилась. Собственно, поэтому я не стала отводить глаза. Всё равно уже спалилась…
Несколько шагов, и вот он уже стоял напротив и косился на руки моего новоявленного знакомого, что лежали на моих коленях.
— Доброе утро, — хмуро брякнул, — могла бы и меня разбудить.
После этих слов засранец пошёл себе дальше. На турники. Как ни в чем не бывало. Как будто не из-за него у моего потенциального будущего любовника челюсть валялась на полу.
— Ты… Вы…
Вот же козёл! И сам в этом огороде не пасется, и другим не даёт!
— А я не говорила?! Я с братом живу, — невинно пролепетала.
И, конечно же, я сказала это так громко, чтобы «брат» все услышал. В ответ до нас донесся фырк.
Андрей заметно расслабился. Полагаю, встретить благоверного той, которую ты окучиваешь, довольно неприятный опыт. К его счастью, Синицын не мой благоверный.
Все остальное время, что мы занимались, я нарочно игнорировала Синицына. Не то чтобы он проявлял интерес. Он вообще после нескольких подходов, решил заняться бегом.
Однако все же пару раз я ловила его на горячем. Он пялился на меня! Нет. Не так. Сверлил нас с Андреем глазами.
Не знай я Димку Синицына, то грешным делом подумала бы что ревнует, но… Это же Димка Синицын! Лёд. Айсберг. Я могла бы пройтись перед ним голой, а он бы и глазом не моргнул. Максимум, что сказал бы: «оденься, простудишься!».
И, тем не менее, он выглядел крайне недовольным. А я чувствовала себя крайне виноватой. Откуда это?!
— Так как насчёт номера телефона? — прервал мои угрызения совести Андрей.
— Конечно, — сверкнув кокетливой улыбкой, произнесла, а после и продиктовала заветные цифры.
На прощание Андрей клятвенно заверил, что непременно мне позвонит. Но я уже чувствовала, что и тут Синицын, убийца настроения, обломал мне весь кайф. Как будто мне нужно было его одобрение, чтобы заняться сексом.
А в кино ходили? А цветочки дарил? На звезды смотрели? Вот познакомишь с родителями, тогда можно и заняться любовью. Под одеялом. Без света. Чтобы ни звука. А потом на боковую.
Вот о чем говорили его глаза, а не о ревности. Он осуждал меня за мою легкомысленность, и это по-настоящему выводило из себя.
Когда я уже уходила из стадиона, мой новоиспеченный «братец» поравнялся со мной.
— Охмурила бедолагу?
— Ты его чуть не спугнул! — прошипела, останавливаясь, а после ткнула своим ногтем ему в грудь. Но что ему, сделанному из железа, до моего ногтя?!
— Я дал ему шанс смыться. Ты же морочишь парню голову.
— К твоему сведению, он был совсем не против. Некоторые люди называют это «флирт», если ты не в курсе, — развернувшись, я быстрым шагом потопала к подъезду.
— Я знаю, что такое флирт, — догнал он меня. — Вчера один, сегодня другой…
— Завтра третий, — резко его оборвала.
— Не легче найти одного? — открыл передо мной дверь подъезда.
— Синицын, ну нравиться тебе есть борщ каждый день, так ешь! А я сегодня хочу борщ, завтра лобстера, послезавтра пиццу. Понимаешь?
Он-то понимал, а вот консьержка, что грела уши, не очень. Пробормотала себе под нос что-то похожее на: «Ишь, какая переборчивая молодежь нынче пошла. В наше время такого не было!», и дальше принялась сериал смотреть.
— Ты неисправима.
На том и сошлись, что он импотент, а я неисправимая извращенка. Та ещё парочка, верно?!
Когда мы зашли домой, то сразу отправились на кухню. Мы действовали как слаженная супружеская пара, прожившая в браке кучу лет.
Тьфу, тьфу, тьфу! Чур, меня!
Димка варил кофе. Собственно, это у него только и получалось делать, а я разогревала остатки еды. Бабушкины гостинцы заканчивались, потому что кто-то в нашем доме был очень прожорливый. Мне бы столько добра на неделю хватило. Но я не жадная. По крайне мере до еды.
Поставив тарелки и приборы, мы уселись за стол.
— Это все? — ужаснулся он, глядя на мою тарелку.
— Ну да, — озадаченно проворчала.
Не красиво это… В рот заглядывать, знаете ли.
— Насыпь себе ещё, — не попросил, а потребовал.
— Не буду я себе ничего насыпать, — возмутилась. Какая муха его укусила?
— Ладно, — подозрительно быстро согласился, а затем взял мою тарелку, встал, насыпал и поставил перед моим носом.
— Ты с ума сошёл? Да я же потом перекатываться буду!
— Не будешь, — уверенно отрезал, поглядывая на меня из-под густых бровей. Кажется, этот гад насмехался надо мной! — Фролова, ты себя в зеркало видела? Прав был Николай Фёдорович — одна кожа да кости. Ты выглядишь нездоровой.
Синицын побил рекорд. Он вывел меня из себя за это утро дважды. А еще, между прочим, не было семи часов. Вывод: он либо смертник, либо блаженный.
— Тебя забыла спросить, как я выгляжу!
— Может и забыла, — совершенно спокойным тоном изрек.
Он идиот, если думает что я стану его слушаться. С чего бы вдруг, напрашивался вопрос? Кто он мне? Даже не любовник!
— Это просто детский сад. Я в няньке не нуждаюсь.
— В любом случае из-за стола не встанешь, пока не поешь.
Я так и застыла истуканом. Онемела от наглости этого упыря. Что он себе позволяет? Не много ли на себя берет?
— Нет, не много, Фролова, — видимо, последние слова я сказала вслух. — Твой дед попросил тебя откормить.
— Когда?
Жульничает! Как пить дать, жульничает!
— Это было… — задумался, а потом выдал, — елки-палки лес густой, оштрафую за простой! Ну, а потом он попросил тебя откормить.
— Не может быть!
Вообще-то может! Но я скорее перестану краситься, чем это признаю. Это знаменитая дедова фраза. На новый год. На день рождения. Мой. Бабушки. Его собственный. День строителя. Шахтёра. Красный день календаря. Короче, он праздновал все праздники. Даже те, которые никоим образом к нему не относились и постоянно твердил: «Елки-палки лес густой, оштрафую за простой!»
Ну, деда! Ну, предатель!
— Так что, Фролова, ешь! Я своё слово держать привык.
Это нонсенс. Мистика. Фантастика. По хорошему все что было в этой тарелке должно было оказаться у Синицына на голове, а его «честное слово» я должна была засунуть ему в… В то место, которое не принято упоминать за столом.
Но вместо этого я со вздохом взяла вилку и принялась есть.
Ну, ничего! Вот уедешь ты завтра на свои игры, Синицын, и я за все отыграюсь.
Врагу не сдаётся Улька Фролова!
