Много позже, готовясь к эфиру, Ливи никак не могла выбросить из головы слова Майры. Пора что-то предпринять, решила она во время спортивного репортажа. Если она хочет быть с Торпом, ей надо об этом ему сказать, и она это сделает.
Как только передача кончилась, Ливи поднялась наверх. Увидев ее, секретарша обреченно вздохнула.
– Его здесь нет. – Она явно собиралась уходить. – Он дает информацию местному телевещанию.
– Я подожду его в кабинете.
Ливи, как ветер, пролетела мимо, прежде чем та успела что-либо возразить.
«Но что я ему скажу? – спросила себя Ливи, закрывая за собой дверь. – Что я могу ему сказать?» И, шагая по кабинету, она пыталась подыскать нужные слова.
Странно было находиться здесь без него. Кабинет носил такой явственный отпечаток его личности. На стенах висело множество фотографий, где Торп был запечатлен с главами мировых держав. На всех снимках он держался свободно. «Он везде был самим собой», – подумала Ливи. И этого достаточно. На столе было полно бумаг и папок. Она подошла к окну, чтобы окинуть взглядом панораму города.
Она видела купол Капитолия. В лучах заходящего солнца он приобрел розоватый оттенок и казался сказочным. Движение на улицах было очень плотное, но толстое стекло не пропускало городского шума. Она смотрела на линии улиц и контуры старых величественных зданий, на вишневые сады, которые должны вот-вот зацвести. «Здесь не чувствуется такого напряженного ритма жизни, как в Нью-Йорке, – думала Ливи, – но Вашингтон по-своему прекрасен». Она не слышала, как в кабинет вошел Торп.
Увидев ее, он удивился и растерялся, что было ему совсем не свойственно. Все еще колеблясь, он медлил у двери. Затем очень осторожно закрыл дверь за спиной.
– Ливи?
Она круто обернулась, и на ее лице попеременно отразилась радость от того, что она его увидела, и сдерживаемое беспокойство. Больше всего на свете Торпу хотелось сейчас обнять ее и сделать вид, что вчерашней сцены не было.
– Торп. – При виде его из головы Ливи сразу улетучились все заготовленные слова. Она просто приросла к месту. – Надеюсь, ты не против, что я вошла сюда в твое отсутствие.
Он вздернул бровь – слегка насмешливо, немного удивленно.
– Конечно, нет. Хочешь кофе?
Как ни в чем не бывало он взял кофейник, и она засомневалась, неужели меньше чем сутки назад он сказал, что любит ее.
– Нет. Я пришла узнать, не приедешь ли ты к обеду? – внезапно вырвалось у нее.
Чувствуя, что Торп может отказаться, Ливи поспешно добавила:
– Я, конечно, не могу обещать такого пиршества, как у тебя, но я тебя не отравлю.
Торп перестал заниматься кофе, повернулся и тихо сказал:
– Ливи, мне эта мысль не кажется удачной.
– Торп…
Она отвернулась на мгновение, чтобы собраться с силами. Единственное, что ей хотелось, так это выплакаться – и на его плече, но слезы ничему и никому не помогут, и она снова взглянула ему в лицо.
– Ты очень многого не знаешь обо мне. Но я хочу, чтобы ты понял одно, ты мне не безразличен.
Он слышал, как нервно, на какой-то отчаянной ноте звучал ее голос, когда она шагнула к нему.
– Я знаю, что прошу очень о многом, но если бы ты дал мне время…
«Ей не просто об этом просить. Ей не просто было прийти ко мне, – подумал Торп. – И разве я не твердил себе постоянно, что надо терпеливо ждать?»
– Сперва мне надо кое-что закончить. Ничего, если я приеду примерно через час?
Она прерывисто вздохнула.
– Хорошо.
Через час Ливи уже собралась с силами. Она постаралась взять себя в руки и все-таки сочинить какой-никакой обед, но глаза ее не отрывались от стрелок часов. Может быть, надо переодеться? Она с сомнением оглядела свой строгий темно-серый костюм, но не успела выйти из кухни, как вдруг прозвенел звонок. Ливи вздрогнула. «Ох, не будь смешной», – приказала она себе, но, когда она открывала ему дверь, ей казалось, что стук ее сердца слышен на весь свет.
– Привет. – Она одарила его ясной, хотя и слегка натянутой улыбкой. – Ты вовремя. Я через минуту выну из печи бифштексы.
Ливи закрыла дверь и теперь не знала, куда деть руки.
– С бифштексами я действую более уверенно. Их не очень легко испортить. А что ты хочешь выпить?
«Я трещу, как сорока, – подумала она. – Господи милосердный! А он смотрит на меня, как всегда, спокойно и пристально». Ливи подошла к бару, не ожидая его ответа. Если Торп и откажется, то ей глоток не повредит.
– Может быть, виски? – спросила она, сначала налив себе из графина вермута. И тут она почувствовала на плечах его руки.
Ливи не сопротивлялась, когда он повернул ее к себе лицом, и не опустила глаза перед его взглядом. Он молча обнял ее и прижал к себе. Ливи прерывисто вздохнула и приникла к нему, чувствуя, как напряженность покидает тело.
– О, Торп, без тебя я почти лишилась рассудка. Ты мне нужен.
Эти слова уже сами по себе значили очень много. И оба они это понимали. Ливи подняла глаза и очень тихо сказала:
– Не уходи, – и нашла ртом его губы. Мир снова обрел свои прежние очертания. – Люби меня, – прошептала она, – прямо теперь, Торп, сейчас.
Не отрываясь от ее губ, он опустил ее на кушетку, ласково поглаживая через одежду. Тело ее было гибко и податливо. С невыразимой, мучительной нежностью он целовал ее снова и снова, пока Ливи совершенно не подчинилась ему мыслью, телом и душой. Сейчас она не испытывала ни исступления страсти, ни отчаянной необходимости слияния, только безбрежную покорность его воле.
Торп медленно ее раздел, слегка касаясь кончиками пальцев груди, бедер. Ливи вздохнула. Теперь властвовал он, он мог взять ее в любой угодный ему миг.
Он гладил ее, и его прикосновение было легким, почти благоговейным. Даже когда он коснулся разгоряченной плоти между бедрами, движения рук оставались такими же медленными. Ее охватила дрожь, но он не спешил. Он возбуждал кончиком языка ее соски. Страсть пронзила ее. Она словно ожила и стала его торопить, но он не желал уступать. Губы его проследовали тем же путем, медленным и мучительным, что и пальцы, бросая ее в жар и холод одновременно. У нее вырвалось его имя, хрипло и резко. Она уже не могла смирять веления плоти и пассивно ждать его ласк. Его ласк. Только его. Он медленно взял Ливи, почти потерявшую сознание от счастья и стремительно вознес в надзвездные миры.
– Эй! – Торп пощекотал губами шею Ливи, чтобы она проснулась. – Ты собираешься проспать целый день?
Она подвинулась к нему поближе.
– Угу.
Единственное, чего ей сейчас хотелось, так это чувствовать его тело рядом с собой. И пусть будет ночь, утро или день. Все равно.
– Уже десятый час.
Он провел рукой по ее спине, и она вздохнула от удовольствия.
