— повторил он, хотя ни одному из нас не дал времени объяснить, «какого хрена» (я тоже так и не поняла).
— Майк... — начала Одри, протягивая к нему руку, но он остановился в трех шагах от нее, его глаза все еще были прикованы к ней.
— Это твой «Мерседес». Я не поверил своим глазам, поэтому надеялся, что ошибся. Но нет. Бл*дь, это твоя машина. Какого хрена ты здесь делаешь?
— Мне нужно поговорить с Дасти, — ответила она.
— Одри, честное слово, нет ни одной вещи, о которой тебе нужно поговорить с Дасти.
— Ты ошибаешься, Майк, — тихо произнесла она.
— О нет, я, бл*дь, совсем не ошибаюсь, — резко ответил он.
— Прошу тебя, могу я просто поговорить с Дасти минутку, это займет всего минуту. А потом уйду.
— Нет. Ты уйдешь через две секунды, и за эти две секунды ты ни хрена не скажешь Дасти.
— Майк... – начала она.
— Садись в свою гребаную машину и уезжай.
— Майк, пожалуйста... — начала она снова.
Но он наклонился вперед, лицо все еще было жестким, глаза блестели, теперь сузились, и он выдавил:
— Мы не играем в эти игры, Одри. Не сейчас, ни мать твою, когда-либо. Дасти для тебя табу. Полностью. Окончательно. Она не существует для тебя. А теперь садись в свою гребаную машину и уезжай.
К сожалению, она не села в свою гребаную машину и не уехала.
Она раздраженно всплеснула обеими руками и заявила:
— Ты даже не можешь представить, как для меня это не легко.
— Я даже не знаю, что это такое, — парировал Майк. — И мне, бл*дь, наплевать. — Он посмотрел на меня и спросил: — Ты знаешь, что это за ее шоу?
Я сжала губы, так как Майк был так зол, что подходил под определение «в ярости», я не хотела выводить его из себя еще больше. На самом деле, я вообще не хотела находиться здесь, пока они ругались, но, к сожалению, керамику нужно делать, она не сделается сама по себе, и, в отличие от других, находящихся в моем сарае, я как раз и должна была находиться в нем. И все же я медленно отрицательно покачала головой.
Взгляд Майка вернулся к Одри, но обратился он ко мне:
— Конечно, нет. С чего бы? — Затем он обратился к Одри: — У тебя нет ее номеров телефона. Но ты слушала городские сплетни и узнала, что она Холлидей. Узнала, где находится ее ферма. И ты знаешь, что она работает. Так что это ты устраиваешь здесь шоу. Ставишь ее в неловкое положение из-за того дерьма, которое собираешься на нее вылить, хотя у моей женщины и так уже огромное количество дерьма на ее чертовой тарелке.
И вот тогда Одри потеряла самообладание.
Она уперла руки в бедра, наклонилась вперед и рявкнула:
— Она главная героиня шоу, Майк. Я не могу от нее отделаться, — она высвободила одну руку и взмахнула в мою сторону, прежде чем продолжить. — Рис все время тараторит о ней. Даже Джонас все время говорит о ней. У Дасти есть лошади. Дасти въехала на своей лошади к вам на задний двор. У Дасти приятный смех. У Дасти красивый голос. Дасти всегда носит классную одежду. Все время только одна Дасти. Они видят Дасти чаще, чем меня. И они, очевидно, разговаривают с Дасти больше, чем со мной, поскольку у них гораздо больше возможностей, учитывая, что теперь она переехала к тебе, и кстати, теперь живет с моими детьми. Поэтому, когда я хочу сделать что-то особенное для своего сына на день рождения, я должна пойти и узнать у Дасти, что мне сделать для него особенное.
Майк замер, я тоже, а Одри стояла на своем месте, ее грудь заметно поднималась и опускалась.
Я подозревала, что Майк замер по той же причине, что и я. Я была удивлена. На самом деле, шокирована. Я не ожидала услышать такого от Одри. Совсем не ожидала. И то, что она сказала в конце, было печально во всем своем многообразии употребления этого слова.
Поскольку мы молчали, Одри нарушила молчание.
— Итак, как вы поняли, для меня вся эта история нелегкая. Я пытаюсь быть хорошей матерью, а мне приходится идти к девушке моего бывшего мужа, чтобы узнать, что мне следует сделать для моего сына такого особенного на его день рождения, поскольку, я думала, что лучшим подарком для него будет — совместный семейный ужин, мне не разрешили.
Этого явно не следовало ей говорить. Она приобрела некоторую значимость в моих глазах, но тут же ее потеряла.
И Майк сразу же ухватился за ее слова.
— О нет, не начинай снова это дерьмо, — прорычал он.
— А разве это неправда? — спросила она.
— Ты сама на это пошла добровольно, во время нашего развода, — напомнил он ей.
— Я уже заплатила за это, — выпалила она в ответ. — Боже, Майк, я до сих пор расплачиваюсь.
Майк открыл рот, но я вмешалась, причем быстро.
— Ноу все равно.
Майк и Одри посмотрели на меня, но мои глаза были прикованы к Одри.
— Ноу, — начала я объяснять. — Ему все равно, что ты предложишь. Ты можешь отвести его к «Фрэнку». Можешь в «Стейшен». Можешь к «Реджи» и взять фильмы напрокат. Ты сейчас живешь в Инди, отведи его куда-нибудь в новое и веселое место у вас в городе. Ему все равно. Он любит тебя. В глубине души он верит, что ты хорошая мама. Ему понравится все, что ты сделаешь. Испеки ему один из своих замечательных тортов, которые, по словам Майка, просто бомба, сделай что-нибудь необычное, но веселое и проведи с ним время. Это все, что тебе нужно сделать.
Одри посмотрела мне в глаза. Затем я увидела, как она сделала глубокий вдох.
Затем она заявила:
— Но это должно быть что-то особенное.
— Особенное — это всегда люди, с которыми ты проводишь время, а не то, куда вы пойдете, — ответила я. — Но если ты хочешь приложить усилия и сделать что-то совсем уж особенное, то человек, которого тебе стоит спросить, — это ни я, ни Майк, а Рис. Она знает своего брата лучше нас всех. И она будет счастлива поделиться своими мыслями с тобой, а также будет счастливо, что
