— Через пару часов…
— Вот и отлично. Я с отцом поговорю, и мы тоже домой. А может, приедешь?
— Нет! То есть… я сегодня не готова.
— Трусиха, — шепнул он.
— Ну и пусть.
Он рассмеялся.
— Папа!
— Вань, не прыгай в лифте, — одёрнул его Андрей и подал ему телефон.
— Мама, это я! Мы ходили в театр!.. Хорошо я себя вёл…
Говоров усмехнулся. Взял ребёнка за руку и вывел из лифта. Они остановились перед дверью родительской квартиры. Андрей ждал, когда Ванька наговорится с матерью, прежде чем позвонить в дверь.
— Мама, мы пришли в гости, я больше не буду с тобой говорить. А мы когда приедем домой, ты уже дома будешь? Всё, пока!
Андрей забрал у него телефон.
— Ксюш, ну всё… И не волнуйся ты так. Как домой соберёшься — позвони, и мы поедем, хорошо?
— Пап, мне жарко.
— Подожди, сейчас войдём и разденемся.
Андрей нажал на звонок.
Родители слегка удивились, увидев ребёнка. Но быстро пришли в себя, и мама даже руками всплеснула и воскликнула вполне искренне:
— Ваня, как ты вырос! На полголовы. Паша, да?
Ванька засмущался, но не от комплиментов, а просто из-за присутствия чужих людей. Молчал, только выглядывал с интересом из-за плеча Андрея, который присел перед ним на корточки, чтобы помочь раздеться.
Говоров глянул через плечо на родителей.
— Да ладно, мам, так уж и на полголовы…
— А ты не видишь? Совсем большой. Раздевайтесь скорее. На улице холодно.
— А мы на машине приехали, — подал голос Ванька.
Андрей снял с него куртку и поднялся.
— Снимай сапоги.
— А Ксения почему не пришла? — спросил Константин Александрович, когда они оказались в гостиной.
Андрей сел на диван, а сам краем глаза наблюдал за Ванькой, который с любопытством оглядывался.
— Потому что мы не собирались. Она на работе. Ты же хотел срочно поговорить.
Отец улыбнулся, оценив его увёртливость.
Людмила Алексеевна присела рядом с сыном, но тоже постоянно посматривала на Ваню, который ходил по комнате и всё разглядывал, иногда трогал что-то очень осторожно, но тут же руку отдёргивал и опасливо оглядывался на взрослых.
— Мам, мы ваши планы не нарушили, надеюсь? — вполголоса спросил Андрей.
Та посмотрела с недоумением.
— Ты о чём?
— Я просто Ваньку пораньше немного забрал, он просил.
— Не говори ерунды, Андрей, — сдвинул брови Константин Александрович и посмотрел на жену, которая закивала.
— Да, Андрюш… Ты знаешь, что я очень переживаю ваш разрыв со Светой, для нас с папой стал полной неожиданностью…
— На самом деле? — якобы удивился Андрей, а мать в ответ недовольно поджала губы и с нажимом произнесла:
— Да. Чтобы ты не говорил, а все ваши проблемы… они вполне естественны для молодой семьи. Просто когда хотят — их решают, а когда не хотят — разводятся.
Андрей отвернулся, но всего на секунду, чтобы родители не подумали, что он проявляет неуважение к тому, что они говорят.
— Я не хочу, — просто сказал он.
Людмила Алексеевна кивнула.
— Это мы уже поняли. Ты хочешь решать другие проблемы, с этим ничего не поделаешь.
— Ты уже достаточно взрослый, чтобы самому принимать решения.
Андрей благодарно поднял глаза к потолку.
— Какое счастье, это, наконец, свершилось!
Мать улыбнулась и дала ему лёгкий подзатыльник.
— Ты сам виноват, что до таких лет дожил, а это только свершилось, — сказал отец.
Людмила Алексеевна вздохнула.
— Но Свету мне жаль, у неё столько надежд было на ваш брак. Она страдает, Андрей.
— Мама, Света успокоится. И думаю, очень скоро, как только в Париж вернётся. Я ей не нужен. Я серьёзно говорю. У нас с ней полностью противоположные взгляды на жизнь. Когда-то были одинаковые, а потом разошлись. Нам даже говорить не о чем. Мы в последние полгода с трудом находили темы для разговоров, когда оставались одни. Только о работе.
Мать вздохнула.
— Как всё это грустно…
— Мамочка, — Андрей обнял её за плечи и поцеловал в висок. — Грусть — состояние временное.
— А с Кснией у вас как? — спросил Константин Александрович, внимательно присматриваясь к сыну.
— А Ксюшу я люблю. И даже если у нас что-то когда-то бывает не так, мы всё исправим. Вот с ней я хочу исправлять, даже если и из последних сил.
Родители переглянулись, но их взгляды Андрей расценить не успел, потому что Ванька вдруг воскликнул:
— Папа, смотри какая машина!
Говоровы-старшие слегка вздрогнули. Андрей реакцию родителей заметил, но решил сделать вид, что ничего не произошло. Обернулся и посмотрел. Ванька восторженными глазёнками смотрел на модель автомашины начала века. Отцу её подарил какой-то давнишний знакомый, любитель подобных безделушек.
— Вижу, красивая.
— Здоровская машина, — ещё раз сообщил Ванька, и подбежал к Андрею, продолжая оглядываться на машинку. — У меня такой нет.
— А тебе и не надо, с ней играть нельзя.
— Почему?
— Потому что она старинная.
— Старая?
— Старинная.
— Она сломается, если я с ней играть буду?
— Ну, если ты будешь играть, то точно сломается. Твоих игр даже паровоз не выдержал, а он железный был.
Людмила Алексеевна улыбнулась.
— Ванечка, а ты нас помнишь?
Ванька влез к Андрею на колени и задумчиво посмотрел. Потом кивнул.
— Помню. Вы меня пирогами кормили, с ягодками.
Говоров захохотал.
— Пироги ты не забыл, да?
— Ещё на речку ходили!
Андрей пригладил его волосы, растрепавшиеся под шапкой.
— Мам, покорми нас. Он в садике не ел.
Людмила Алексеевна поспешила на кухню, а Андрей через несколько минут и Ваньку к ней отправил, а сам остался наедине с отцом.
— Ну что?
— Что? — разулыбался Андрей.
— Довольным выглядишь.
Говоров слегка пыл поубавил.
— Всё не так плохо, как я ожидал, пап. И вот от этого мне плохо, если честно.
— То есть?
— Да вот думаю, стоило ли… Нужно было ещё тогда решиться, а я не решился. Банально струсил.
— Судить не мне, конечно, — Константин Александрович поднялся и прошёл к бару. — Тебе налить?
— Немножко совсем, мне за руль.
Отец подал ему бокал и повторил:
— Не мне судить, я не знаю, как и что у вас было. Но может и к лучшему, что разошлись тогда.
— Мы не разошлись.
— Не важно. А то знаешь, как бывает… Намудрят, наворотят, а страсть такая штука — разум затуманивает, но проходит быстро. А так можно надеяться, что на самом деле понимаете, что делаете.
— Конечно, ты прав, пап, не поспоришь, вот только пока мы чувства проверяли — ребёнок страдал. — Андрей кашлянул в кулак. — Пап, я сказать тебе хотел… Я Ваньку усыновлю. — И посмотрел на отца.
