— Мне нравится, когда дети шумят. Тогда я понимаю, что должен был сам завести семью.
— Почему же вы этого не сделали?
— Некогда было. Медицина захватила меня целиком. Будь мои родители живы, я, наверное, вырос бы другим. Но, кроме Вероники, у меня никого нет.
— Что случилось с вашими родителями?
— Они погибли в автокатастрофе во Франции. Вероника и я тогда учились в Англии, ну, мы и остались тут. На наследство я купил дом и нанял прислугу. Остальное вы знаете. Я отправился в медицинскую школу, а Вероника вышла замуж за Майкла.
— А что она делала до замужества?
— Училась живописи, потом работала у Сотби, специализировалась на французских импрессионистах. Там она встретилась с Майклом. Советовала ему, что покупать.
Луиза подумала, что, наверное, это она выбирала картины, которые висели в спальне. Несколько месяцев назад подобное открытие всерьез расстроило бы ее, но теперь она чувствовала себя защищенной от всех напастей.
— Вам и теперь не поздно обзавестись семьей, — сказала она, повернувшись к Роберту.
— Легче сказать, чем сделать. Вы верите в любовь с первого взгляда?
Луиза вспомнила, как в первый раз встретилась с Майклом и какое он произвел на нее впечатление.
— Не знаю.
— Вы меня удивляете. Я думал, вы незамедлительно ответите утвердительно. Ваш роман с Майклом развивался так стремительно. Разве это не была любовь с первого взгляда?
— Может быть.
Ей не хотелось ничего объяснять.
— Майкл счастливец.
— Мне бы хотелось, чтобы вы были счастливы, — вырвалось у Луизы.
Роберт улыбнулся ей:
— Спасибо.
— Хотите, я вам кого-нибудь сосватаю?
— О нет. Влюбиться легко, а вот быть счастливым куда труднее.
— Все люди заслуживают счастья. Роберт ласково коснулся ее щеки, потом убрал руку, и Луиза с ужасом ощутила, что жаждет его прикосновений. Испугавшись, она отодвинулась.
— Да, все, — согласился Роберт. — Но не все получают его.
Луиза положила руку ему на плечо, и Роберт, не открывая глаз, улыбнулся.
— Пора обедать! — крикнула Евгения. Лиззи Кэри принесла ледяной лимонад для детей и горячий чай для взрослых. Она не забыла захватить свое вязанье и теперь сидела между Евгенией и Бетти, которая крепко держала Тару.
— Какие прелестные дети, — сказала она.
— Настоящие цыгане, — добродушно пробурчала Бетти, глядя, как они жадно накинулись на еду, словно неделю не ели.
— А ты цыганская королева, — сказала Луиза.
И впрямь, в своем длинном платье из тонкой индийской ткани, с красными волосами, повязанными золотистым шарфом, она выглядела, как настоящая цыганская королева.
— Не представляю вас другой, — заметил Роберт.
— Я тоже, — отозвалась Луиза. — Когда я училась в школе, это меня раздражало, зато потом я была рада, что ты такая. Ты больше похожа на подружку, чем на мать.
— Это комплимент?
— Мы оба рады, что ты такая, — заявил Гордон.
— Быть нормальной ужасно скучно, — не стала скромничать Бетти.
— Это я. Нормальная и скучная, — вздохнула Лиззи. — Но так уж я устроена.
— Не скучная, а разумная, — улыбнулась ей Луиза. — Кто-то же должен быть разумным. Представляете, если все люди будут такими, как Бетти?
Роберт рассмеялся:
— Вот ужас был бы. Сплошной хаос.
— Я думала, что нравлюсь вам, — возмутилась Бетти.
— Нравитесь. Но хаос хорош в небольших количествах.
— Вот видите, — сказала Луиза, обращаясь к Лиззи. — Разумные люди, вроде нас с вами, тоже нужны.
— Если бы ты была разумной, — возразила Бетти, — то не наделала бы ошибок.
Бетти не любила Майкла, и Луиза отлично это знала.
— Все совершают ошибки, — вступился за нее Роберт. — Вы тоже совершали. Признавайтесь.
— Мама, тебе лучше поесть, — вмешался Гордон.
— Не могу. Я на диете.
— С каких пор?
— С завтрашнего дня.
И Бетти взяла самый большой кусок пирога.
Все рассмеялись. Только Луизе было не до смеха. Сначала прикосновение Роберта. Потом слова матери. Она посмотрела на Роберта. Он весело переговаривался с Гордоном и Евгенией, шутил, смеялся, не забывая уделять внимание Мильтону, который смотрел на него с откровенным обожанием. Луиза поймала себя на том, что впервые глядит на Роберта не как на друга, а как на мужчину. Семь месяцев беременности — и на тебе! Ребенок больно стукнул Луизу изнутри, и она очнулась от странных мыслей.
Евгения принялась собирать тарелки.
— Когда я пойду в школу, то не смогу помогать Дику в саду, — печально проговорил Руперт.
— Ничего, будешь помогать по воскресеньям, — успокоила его Лиззи и смутилась. — О нет! Я забыла. По воскресеньям тут будет мистер Барух.
— Но сегодня же воскресенье, а мы тут, — заявил Мильтон.
— Майкл во Франции. — Луиза попыталась развеселить Руперта. — Возможно, он будет часто ездить, тогда ты сможешь приходить.
— Надеюсь, что нет, — твердо проговорил Роберт. — Майкл должен быть тут, а не во Франции.
Луиза внимательно посмотрела на него. Ей показалось или его что-то огорчило? О чем он подумал? Что он думает обо мне?
Прошло всего три недели, а погода уже резко изменилась. Осень в этом году решила поторопиться. Луизе понадобились теплые вещи, и она отправилась в Винчестер. Купив кое-что, она шла мимо собора и почему-то ей захотелось зайти в него.
Остановившись, чтобы положить деньги в ящик на нужды собора, она огляделась, потом пошла дальше. В первый раз после пикника на нее снизошел покой. Странно, как древние камни помогают обрести равновесие.
Майкл возвратился из Франции, и жить с ним стало невыносимо трудно. Не то чтобы он стал недобрым. Нет. Но он был взвинченным, противоречивым, раздраженным и обрушивал на нее слишком много знаков внимания. Что-то случилось в тот уик-энд. Но что?
Неожиданно Луиза увидела человека, который молился, обхватив голову руками. Бедняга, подумала она и тотчас узнала Майкла. Сначала она не поверила своим глазам, а потом ей стало страшно — такое отчаяние было написано на его лице.
Майкл сам не знал, что привело его в собор. Он довольно рано освободился и остановился в Винчестере, чтобы купить для Луизы цветы и хоть немного загладить свою вину перед ней. Он знал, что в последнее время вел себя с ней отвратительно. Весь поглощенный мыслями о Луизе и Веронике, он остановил машину и отправился по Хай-стрит, не замечая цветочных магазинов. Если бы мне было, кому довериться, думал он, с завистью вспоминая об удивительной близости Луизы и ее матери. Его мать ему бы не помогла. Она совсем ничего не понимала. Почти нищая, измученная работой, фанатичная католичка, она различала только черное и белое. Каждое воскресенье, хотел этого Майкл или не хотел, его тащили на службу. Когда он получил стипендию, открыл для себя другой мир. И тогда решил, что во что бы то ни стало разбогатеет. Церковь была для него пустой тратой времени. Он предпочитал делать деньги.
