Он, конечно, интриговал меня своей манерой говорить и смотреть. Будь я в другом эмоциональном состоянии, ему бы не составило большого труда соблазнить меня сегодня же вечером. Но сейчас, когда я только отвязалась от токсичного пассивно-агрессивного Томмазо, я не хочу бросаться на первого, кто проявит ко мне интерес.
В конце концов у Карло, кажется, нет никакой постоянной и серьезной подружки, иначе бы она нарисовалась в праздники. Так пусть все идет своим чередом. Мне пока нечего предложить, но я могу принимать, если мне будет предложено.
С этими мыслями я, стоя перед зеркалом, нанесла по капле духов за мочками ушей — этого вполне достаточно. А затем оглядела себя в зеркале. На мне было узкое кашемировое платье по колено верблюжьего цвета с широким кожаным поясом и треугольным вырезом. На шею свободно повязала объемный нежно голубой шарф, на ногах — замшевые высокие сапоги на каблуке.
До восьми оставалось буквально несколько минут, и я прошла на кухню, чтобы включить посудомойку. А ровно в восемь в дверь постучали.
Я взяла пальто с дивана и прошла открывать.
— Добрый вечер, — Карло был серьезен и смотрел мне в лицо, в квартиру не вошел. — Не целую тебя, ты этого не любишь…
— Верно, не люблю. С незнакомыми людьми, — пояснила я.
— Мы знакомы, — улыбнулся он.
— Самую малость, — уточнила я.
— Сообщишь, когда сможем перейти на новый уровень от «малознакомых» до «знакомых»?
— Обещаю, — ответила я и стала надевать пальто.
Думаю, именно в тот момент Карло позволил себе начать разглядывать меня — когда я повернулась к нему спиной. А когда снова развернулась к нему, застегивая пальто, он снова был сосредоточен на лице.
— Поедем на моей машине, — сообщил он, когда мы спускались в подземный гараж. — Так ты не сможешь сбежать раньше и заплатить в очередной раз за ужин.
— Вижу, я нанесла тебе серьёзную душевную травму, — засмеялась я и Карло присоединился ко мне.
У него был точно такой же черный внедорожник, как и у меня, только совсем новый. Но я решила не комментировать этот факт. В машине играло радио, Карло сосредоточенно вел машину, иногда перебрасывался со мной парой слов.
— Куда мы едем? — спросила я, чтобы нарушить тишину.
— В ресторан, у которого три звезды Мешлен.
— Неужели, — кисло отозвалась я, не сумев проконтролировать вовремя то, каким тоном я это сказала. — Не люблю вычурную еду…
— Это и хорошо, потому что сегодня мы туда не едем. В следующий раз.
— Не стоит, — ответила я.
— Почему? Следующего раза не будет или просто туда не пойдешь?
— Ну, почему же, пойду. Только я действительно не люблю, когда мой мозг взрывается от того, что пытается понять, из чего приготовлен очередной кулинарный шедевр. Я больше люблю семейные траттории. И когда нет меню и ты должен все уловить на слух…
— Убедила, никаких звезд!
Мы уже подъезжали к парковке ресторана, который оказался расположен у самого озера. На крытой террасе наш столик был у самого окна.
— Очень красиво, — заметила я, смотря на лунную дорожку.
Карло не успел ничего ответить, мы вообще еще даже не сели, как к нам подошла девушка-блондинка с томным взглядом и, заглядывая в рот моему спутнику, сказала:
— Добрый вечер, профессор.
Я не смогла сдержать удивления и любопытства, а потому сразу спросила Карло, чем он занимается?
— Преподаю экономику в университете, — равнодушно ответил он.
— Представляю, скольким студенткам ты разбил сердце!
— Не представляешь, — отрезал Карло, — обо мне ходит дурная слава…
— Соблазняешь все, что движется? — улыбнулась я.
Карло прищурился, как будто пытаясь понять, серьезно я или нет, а затем ответил:
— Давно не ведусь на смазливые юные личики…
Меня вдруг осенило, надеюсь, он и меня не включил в эти “личики"?!
— О, слава Богу, меня больше нельзя отнести к юным…
— К смазливым тоже…
Он произнес это почти серьезным тоном, совсем не улыбаясь и явно без желания что-либо пояснять. А мне хотелось зацепиться. Но к счастью, мне помешал официант, который принес меню. Мы сделали заказ, а когда принесли вино, Карло предложил выпить за знакомство. Я едва сделала глоток красного вина, как Карло нарушил молчание:
— Звева, давно у тебя случаются панические атаки?
Если бы я все еще пила, то непременно бы поперхнулась в тот момент. Его вопрос был настолько неожиданным, что я не смогла вовремя подготовиться и вся гамма чувств от досады до удивления, всплыла на моем лице. Глупо было бы после этого отнекиваться.
— Недавно, — ответила я, — но мы не будем сейчас это обсуждать.
— Сейчас не будем, — согласился он.
Если честно, в тот момент я как будто зависла. Меня раздавила мысль о том, что кто-то знакомый видел меня и знает. Это было унизительно. Как будто я оказалась сейчас перед Карло голой. И он, конечно же, понял это и попытался привести меня в чувство, но приходить в себя у меня получалось плохо.
— Звева, посмотри на меня, — его голос был таким вкрадчивым и глубоким, что я тут же повиновалась. — Я больше не буду тебя ни о чем спрашивать. Но если тебе понадобится помощь, то скажи мне. Нет, не перебивай…
Он сделал жест рукой, когда я собралась возразить ему.
— Дай мне закончить, — продолжил он, — если захочешь, можешь прийти ко мне, мы поговорим. Я мог бы тебе помочь. Действительно мог бы. А сейчас сделаем вид, что я тебя ни о чем не спрашивал. В котором часу прилетает твоя подруга?
Я ответила, все еще чувствуя, как быстро бьется сердце. Но Карло увлек меня беседой и к десерту я смогла вернуться к нормальному состоянию.
Он оказался увлекательным собеседником: интересно и остроумно рассказывал, много знал. Часто бывал в Риме по работе и интересовался его историей.
— Почему переехал в Лозанну?
— Меня воспитывала сестра, и когда она вышла замуж за швейцарца, то я, естественно, переехал вместе с ней. Мне было тринадцать.
Рассказывая это, Карло не выглядел ни грустным, ни подавленным. Он говорил о своем прошлом, в котором, вероятно, произошло что-то плохое, отчего он жил с сестрой, как будто это была всего лишь беседа о погоде.
— Родители? — осторожно спросила я.
— Отца я не знал, а мама умерла, когда мне было пять. Я ее почти не помню.
— Мне очень жаль…
На меня нахлынули эмоции, в носу защекотало и глаза стали влажными. Еще чуть-чуть, и я могла бы разразиться слезами. Но я не могла себе этого позволить, более того, я не понимала, откуда такая чувствительность.
— Я давно пережил это, Звева. Эта история больше действует на тех, кому я ее рассказываю, чем на меня, — улыбнулся он, и я улыбнулась в ответ. — Ну, а ты выросла в полной семье?
Я боялась и ждала этого вопроса. Что ж, я не могу не ответить. И если придать голосу уверенности с легким налетом безразличия, то я смогу обмануть сама себя.
— До двенадцати лет в условно полной. Затем — с отцом.
— Ты ведь в курсе, что базовое доверие миру формируется в основном матерью в первый год жизни на основе ее тесного физического и эмоционального контакта?
Кажется, этому не учат на факультете экономики.
— Что так заметно, что в моей жизни этот компонент отсутствует? — я почувствовала, что начинаю ощетиниваться и усилила контроль за своими эмоциями.
— Иногда, — Карло отрезал вилкой кусочек от своего десерта.
Мне пришлось ждать, пока он прожует и продолжит начатый разговор. А когда он был готов говорить, то кардинально сменил тему.
— Катаешься на лыжах? — спросил он.
— Да, как раз хотела тебя спросить, куда можно съездить.
Это была безопасная тема.
— Я еду кататься с друзьями четвертого января. Хочешь присоединиться? Мы едем в Ле Диаблерет в этот раз.
— Хочу!
Я действительно хотела. Во-первых, я смогу познакомиться с новыми людьми, а во-вторых, поехать куда-то с Карло будет очень интересно. Он дарит какое-то необъяснимое спокойствие и уверенность. Надеюсь, он пригласит меня ехать с ним в машине.
