Наташа, конечно же, все заметила, но тактично молчала. Она не задавала никаких вопросов, воспринимала все так, как есть. День ото дня она просто все больше замыкалась в себе, терзаемая собственными мыслями, которые черт его знает куда уносили ее. Костя чувствовал себя просто ужасно. Собственное эгоистичное счастье против переживаний родного человека. Но и поделать уже ничего не мог. Прежде всего, с самим собой.
А дальше в ход пошли простые, но до банальности действенные методы: частые нечаянные встречи, предложение подвезти до работы или до дома, комплименты, цветы. Но чем, казалось бы, действеннее должен был быть знак внимания, тем больше во взгляде Светы паники он видел. Она пугалась, словно маленькая птичка, пряталась где-то глубоко в себе, возводя между ними стену. Нет, не отчуждения, а собственного страха. И уже который день Костя гадал, кто же так ее обидел.
Ему никогда не забыть первое прикосновение. Оно, как и первый поцелуй, навсегда осталось в памяти. В тот день безрадостную перспективу толкания в переполненном метро скрасило одно только ее появление. Костя узнал в толпе эту хрупкую точеную фигурку сразу же и поспешил к ней, на ходу проталкиваясь сквозь еще сонных прохожих. Увидел ее радостную улыбку и светящиеся глаза, адресованные именно ему… и что-то словно взорвалось внутри него. Этот взгляд, еще не попавший под контроль эмоций, выдал все, зародил в нем надежду. Потом на смену снова пришли сдержанность и грусть, но эти первые искренние эмоции Светы он уже не мог просто так оставить без внимания. Все он правильно делал, нужно только терпение.
В переполненном вагоне так легко было стоять на предельно допустимой близости, не боясь показаться нетактичным или несдержанным, и вдыхать аромат ее мягких духов, поразительно нежных и запоминающихся. Он хотел бы собирать этот аромат с ее тела, оставляя за собой влажную дорожку поцелуев и смотреть, как в ее глазах отражается желание. Мгновенная реакция на резкое движение вагона – и вот он уже держит ее за талию, прижимая к себе ладонью поверх тонкой блузки и ощущая ее тепло. Было полнейшим наваждением возникшее желание заключить Свету в своих объятиях, пройтись ладонью по всему телу, но он знал, что торопиться нельзя. И все же не мог отказать себе в удовольствии прижать ее к себе и, уткнувшись носом в светлые распущенные пряди, вдыхать ее аромат. Несколько секунд, всего лишь несколько секунд… и он снова отпустил ее, чтобы сойти на своей станции. Обернувшись, увидел ее смущенно-растерянное лицо с затуманенным взглядом. Да именно такой взгляд он хотел бы видеть каждый раз, когда она будет в его объятиях.
А потом был тот ужин в кафе. Костя до сих пор на себя злился, что настоял на нем. Не нужно было идти на поводу своих желаний и делать такого необдуманного решительного шага. Нужно было еще немножко выждать, дать Свете время привыкнуть к нему. Безусловно, ей было неловко, это читалось по ее нервозным жестам, отрывистым фразам и тому, как часто она поглядывала на часы. Нет, пожалуй, стыдно ему не было, но все же мысленного пинка он себе отвесил за излишнюю торопливость. И при этом, вновь поддавшись порыву, потянулся к ее щеке, желая сколь-нибудь унять ее скованность, чуть погладив нежную кожу. Но результат оказался прямо противоположный. Это еще больше напугало Свету. А тут еще и эта пигалица с ее работы, которая прямой наводкой направилась к их столику, желая получить свеженькую сплетню. Вечер был безнадежно испорчен. И Костя уже не знал, кого благодарить за это: себя или Верочку.
Заметно нервничая, Света все еще попыталась сохранить остатки собственного спокойствия, но было очевидно, что ей это уже не удавалось. И она просто сбежала от него, обронив ему на ходу какие-то слова… Не теряя ни секунды, Костя бросился следом и в последний момент успел рывком притянуть ее к себе из-под колес машины, развернул и прижал что есть силы, укрывая в своих объятиях, боясь, что она снова сбежит от него или с ней может еще что-нибудь случится. Костя все еще помнил, как усиленно билось его сердце в тот момент, когда он едва не потерял ее.
- Почему ты убегаешь? – надломлено спросил он, все еще не отойдя от шока и поглаживая ладонью ее светлые волосы.
- Не нужно, Константин, я очень прошу: не нужно всего этого, - сквозь тихие всхлипывания расслышал он ее слова. - У Вас семья, дети... Не ставьте меня в неловкое положение.
Вот оно в чем дело! Как же он раньше не догадывался-то? Света, милая его Света! Она так боялась разрушить чужую семью, что даже готова была наступить на свои чувства, перебороть их. Часто ли встретишь в наше время эгоистов такого человечка? И все же где-то затаилось понимание, что такое поведение было не просто от природной порядочности этой девушки - ее кто-то очень сильно обидел, возможно даже сыграл на доверии, безбожно подорвав его ко всем окружающим.
И все же, и все же!!! Если наличие жены и троих детей - это единственное препятствие, стоящее между ними...
Костя охватил ладонями ее лицо и поднял его к себе, заставляя Свету посмотреть на него. Он на секунды всмотрелся в зеленые глаза, в которых блестели капельки-слезы, поймал испуганный взгляд. И опустился губами к теплым нежным губам. "Моя", - отчего-то сразу промелькнуло у него в голове. Он крепко обнял одной рукой хрупкое подрагивающее тело, прижимая к себе, словно огораживая от всего мира. Да, теперь он твердо убедился, что это его женщина, и теперь он не позволит ей прятаться за стену своего страха. Его ладонь мягко переместилась с ее скулы на затылок, пальцы зарылись в распущенные волосы. Этот поцелуй не хотелось прерывать. Света всхлипнула пару раз, но, к его вящей радости, даже не пыталась отстраниться, замерев, словно испуганный воробушек, в его руках. А ему будто все планки сносило. Дорвался.
- Глупости, - едва только оторвавшись, проговорил Костя, снова заставляя девушку посмотреть на него, - Наташа - моя сестра, она со своими детьми пока живет у меня. Света...
- Ннн... нне надо, Константин, - девушка забилась в его руках, силясь освободиться.
- Костя. Просто Костя.
- Константин, не нужно.
Этим "Константин" сознательно держала дистанцию между ними, давая понять, что он слишком торопит все, слишком настаивает. Его охватило разочарование. Хотя чего он ожидал? Что Света сразу же уступит ему? Тогда он точно бы разочаровался прежде всего в себе самом за неспособность разбираться в людях. Ведь не эта ли порядочность и скромность так импонировали ему с первой встречи?
Света высвободилась из кольца его рук и отошла на несколько шагов. Испуганная, растерянная, она смотрела на него, а у самой дрожали пальцы.
- Мне нужно иди, - наконец, произнесла она. - До свидания. Не нужно меня провожать, пожалуйста. Ни сегодня, ни в другие дни.
И ушла. В тот вечер она просто ушла, точнее это Костя дал ей уйти, понимая, в каком состоянии она должна была пребывать. Он дал ей время. Одно утро. А вечером он уже ждал ее после работы. Через неделю она сменила категоричное "Нет" на "хорошо, уговорили". А потом время полетело слишком уж незаметно. Они могли часами стоять после работы возле дома и разговаривать, или в редкие дни пройтись в парке, выгуливая неугомонную Тесси. Костя стал осторожнее, боясь разрушить своей напористостью то, что создавалось с огромным трудом. Больше никаких поцелуев, никаких откровенных прикосновений. Он пустил все на подконтрольный самотек.
За это время удалось узнать, что у Светы был неудачный брак и неприятный развод, что, вероятнее всего, и стало причиной ее замкнутости. Но Костя уже успел заметить произошедшие перемены в его женщине: привлекали внимание ее зажегшиеся каким-то невероятным теплым блеском глаза. О таких обычно говорят: глаза влюбленного человека. Интересно, с ним тоже произошли подобные перемены? А еще на ее лице появилась улыбка, адресованная именно ему. Эта улыбка, нежная и искренняя, встречала и провожала его, а потом еще долго жила в воспоминаниях проходящего дня, чтобы на другой день уступить место новой.
