Я залезаю в салон, не стесняясь, что нас кто-то увидит. Ночь, пустой переулок и один единственный фонарь на всю округу. Странное место.
Когда оказываюсь на сидении (с помощью узурпатора, который так и не развязал мне руки), забиваюсь в угол. С силой закусываю губу и пялюсь в тонированное окно. Да ладно, ничего же не случилось!
Он всего лишь вошёл в мой рот. Поимел его, кончил на лицо. И пообещал, что через неделю меня трахнет толпа мужиков.
Это так, сука, «ничего же не случилось»!
— Спиной ко мне повернись, — сбоку раздаётся холодный приказ. А я не шевелюсь. Мне ничего не хочется делать. Особенно играть под его дудку.
Желаю всё сделать назло подонку.
— Если не сделаешь этого сама, это сделаю я.
Я опускаю взгляд вниз, закусываю остервенело губу.
Смотрю на колготки, которые вряд ли когда-либо больше надену. О ночи об этой напоминать будут.
Но всё же поворачиваюсь. Но только из-за того что руки затекли. А на лице до сих пор осталась сперма этого ублюдка.
И когда ладонь касается запястья и дёргает за ленту, чувствую облегчение.
Не благодарю. Пошёл он нахер.
Беру ленту и, смотря в отражение стекла, стираю белую жидкость с лица.
Как только убираю её, выкидываю в сторону. И не обращая никакого внимания на мужчину, обхватываю себя руками. Запястья покраснели, зудят. И я всё равно закрываюсь. Хоть и понимаю — он всё видел уже.
Но больше не дам ему такой возможности.
— А где моя благодарность за доброту и милосердие, игрушка?
Я сжимаю цепко зубы. Из-за его ко мне обращения. Да и из-за доброты.
Где он её тут увидел?
— Это говорит человек, который только что сказал мне, что через неделю меня оттрахает толпа мужиков.
Он едко усмехается, чем злит меня ещё сильнее. До боли в кулаках, которые я сейчас сжимаю, ногтями врезаясь в кожу.
— Ты так наивна и глупа, — от этих бесящих слов я резко оборачиваюсь к нему. Кидаю обозлённый взгляд и едва не срываюсь. Чтобы впиться ногтями в его лицо. Искусать зубами.
Хотя что-то мне подсказывает — терпение у него не такое большое.
— Я не делюсь своими игрушками. Просто их убиваю, когда они начинают мне надоедать.
— То есть, — голос дрожит. — Как только я стану тебе бесполезна, ты меня убьёшь?
Надо было спросить другой вопрос.
Про толпу мужиков. Про них.
— Посмотрим, — наклоняет голову набок. Сканирует меня своими голубыми глазами, от которых бросает в холодный и мерзкий пот.
Или это всё холод. Да. Именно он.
— Сейчас у меня на тебя другие планы. Я буду делать с тобой то, что захочу. Хоть трахну дилдо на глазах у охранника.
Я округляю от ужаса глаза.
— Тебе мало? Ты только что…
Я сглатываю опять рвущиеся наружу слёзы.
— Диана, — строгий голос заставляет замолчать. — Не ты ли несколько часов назад кричала, что готова к сотрудничеству? Готова делать всё, что я тебе скажу? Если бы я согласился и дал тебе мнимую свободу и приказал бы встать на колени и отсосать мне в комнате, ты бы сделала это?
— Нет…
— Тогда чего ты ожидала, предложив мне это? Будешь только ломаться. Лучше уж заставить. Силой. И я сделаю с тобой ещё многое, — прищуривается и шепчет тонкими губами. — И если ты сейчас не замолчишь, я высажу тебя прямо здесь. Посажу тебя на цепь. И пока мы будем ехать — ты будешь идти. Рядом. Терпеть на себе взгляды других людей. Попадёшь в интернет. Станешь всемирной звездой. Хочешь? Мне-то похуй. Я ещё больше Волкову дровишек в костёр подкину.
Я застываю и еле-еле кручу головой.
Отворачиваюсь и всё же не сдерживаюсь.
Плачу. Позволяю омерзительным слезам вырваться из глаз и спуститься по щекам, к подбородку.
Ну и плевать.
Я не могу контролировать страх, который и заставляет меня реветь как умалишённую.
Но понимаю — лучше притихнуть. Пока Арчи ещё не сорвался.
Глава 10
Мы подъезжаем к многоэтажке и Арсанов выходит из автомобиля. Открывает рядом со мной дверь и приказывает выйти.
Я ступаю на холодный асфальт и ёжусь ещё сильнее. Ледяной ветер обдаёт тело, а пальцы на ногах оказываются в первом снеге.
На дворе — ранняя зима. А я в таком виде.
— Пиджак дай.
Я поднимаю взгляд с ног и наблюдаю за тем, как Емеля снимает с себя верхнюю одежду. Передаёт её Арсанову, а тот накидывает мне ткань на плечи.
И я знаю, что он скажет.
Это чтобы потом я не жевала сопли, когда буду отсасывать ему.
— Пошли, — кидает мне, уходя вперёд.
И я иду. Хотя сама посматриваю в стороны, ища пути отступления. Вряд ли я убегу от двух здоровых мужиков. Уверена, даже если и сделаю это — Арчи прострелит мне ногу.
Поэтому поднимаюсь следом за ним. Захожу в лифт — доезжаю до четырнадцатого этажа.
Через несколько минут он толкает меня вглубь квартиры.
— Располагайся, — усмехается, и судя по звуку — кидает ключи на тумбочку в прихожей. Я запоминаю. — И будь как дома!
Попробуй здесь быть дома, когда за твоей спиной стоит человек, что заставил меня отсосать ему перед человеком, что долгое время бил меня.
— Я искупаться хочу, — говорю нерешительно. — Можно?
Я вся липкая. И грязная. Хочу вымыть рот с мылом.
Поэтому скидываю чужой пиджак. Хватаю покрывало с дивана, хоть мне и не разрешают.
— Вторая дверь.
Я сразу вижу две двери. Подхожу к одной из них. Открываю и захожу внутрь. Закрываюсь на замок. Снимаю с себя колготки и дёргаю за ошейник. И снять не могу его.
Чёрт!
Ладно, искупаюсь так, а потом… Попрошу
