Возможно, я была спокойна. Я не была уверена.
Поцеловав в последний раз мою внутреннюю сторону бедра, Мак снова двинулся вверх по моему телу. — Господи Иисусе, — сказал он, его голос был грубым.
— Я была слишком громкой? — прошептала я.
— Понятия не имею. Я был слишком занят, пытаясь не кончить от твоего вкуса.
Он поцеловал меня в шею. — И от того, как ты двигаешься. Он поцеловал мою челюсть. — И от того, что я буду чувствовать, когда окажусь внутри тебя. Он накрыл мой рот своим, и я обвила его своими ногами, отчаянно желая того же самого. Я чувствовала, какой он большой и твердый, когда он покачивал бедрами надо мной.
— Да, — сказала я ему в губы. — Я хочу, чтобы ты был внутри меня. Сейчас.
Мак наклонился ко мне, чтобы открыть ящик тумбочки. Через десять секунд он уже стряхнул с себя трусы и стоял на коленях между моих ног, натягивая презерватив. Я дважды видела, как другие парни делали это раньше, но это всегда было неловко и неуклюже, как будто они не хотели, чтобы я даже смотрела на них. Конечно, по сравнению с мужчиной, который стоял передо мной сейчас они были тощими мальчишками-подростками. Он был зрелым и уверенным в себе, грубым и сильным. Все в нем излучало мужественность, от щетины на подбородке до волос на груди, до мускулистых рук и толстого, твердого члена.
Но я едва успела полюбоваться его силуэтом в полумраке, как он снова оказался надо мной, расположился между моих ног, а затем вошел в меня. Медленно. Дюйм за дюймом, горячий, твердый как камень.
Я сделала несколько глубоких вдохов и закрыла глаза, пока мое тело привыкало к тому, что его так туго растягивают и так сильно заполняют.
— Ты в порядке? — спросил он. — Ты можешь сказать мне, чтобы я притормозил.
Но он уже начал двигаться, его бедра накатывались на мои в глубоких, неторопливых движениях.
Подражая его ритму, я двигала бедрами под ним, скользила руками по его спине и шептала ему на ухо. — Я более чем в порядке. Я так хочу этого.
Он продолжал держать медленный и ровный ритм, его голос звучал низко. — Ты знаешь, сколько раз я думал о том, чтобы трахнуть тебя прямо здесь, в этой постели?
— Скажи мне. Я изо всех сил старалась говорить.
— Так много раз. Он изменил угол, заставив меня вздохнуть и впиться зубами в его плечо.
— Но ты даже лучше, чем в моих фантазиях. Слаще. Горячее. И мне чертовски нравится, как ты мокрая. Это так чертовски приятно.
Боже, как мне нравился его грязный язык. Я бы пожертвовала каждый цент, который у меня был, на банку ругательств, если бы он продолжал говорить со мной в такой манере.
И то, как он двигался, о Боже…
Уже возбужденное от первого оргазма, мое тело было более чем отзывчиво и готово ко второму. Через несколько минут я снова почувствовала себя на краю обрыва, и каждый глубокий, твердый толчок его члена приближал меня к прыжку. И судя по придушенным стонам и прерывистому дыханию Мака, он был также близок к этому.
Я вцепилась ногтями в его кожу. Я подавляла крики. Я схватила его за задницу и втянула его в себя, желая еще, еще, еще, хотя знала, что мое тело не выдержит этого. — Мак, — умоляла я. — Мак…
Просто произносить его имя, чувствовать его на своих губах, когда он двигался во мне, было своего рода экстазом.
Секс с Маком не был похож ни на что, что я когда-либо испытывала раньше. Грубее. Глубже. Более интенсивным. Это было похоже на настоящее, как будто все предыдущие разы были глупыми имитациями. И каждое ощущение усиливалось тем, что мы не могли быть громкими. Это было почти невозможно! Все мои усилия были направлены на то, чтобы не закричать — от удовольствия, от боли, от полного неверия в то, что это происходит на самом деле.
Затем он выругался в подушку под моей головой, его мышцы сжались, и я почувствовала, как его оргазм пронесся по его телу в мое. Это послало меня по спирали в высоту, головой вперед, кружась и падая, пульсируя и прижимая его к себе, пока мы делили это безумно мощное, необыкновенное явление. Через несколько мгновений он оторвал свою грудь от моей и отстранился. — Я сейчас вернусь.
— Хорошо, — сказала я, разочарованная тем, что он хотел встать так быстро.
Пока он был в ванной, я лежала, сжимая одеяла под подбородком. Я не могла в это поверить! Чтобы убедиться, что это не сон, я ущипнула себя. Сильно.
Нет. Это реальность.
Но что теперь? Не могу же я на самом деле спать здесь? Нет, я должна вернуться на диван. Нам не нужно было, чтобы его дети обнаружили меня утром в его спальне. Я нашла свои трусы внизу у кровати, натянула их и искала на полу свою футболку, когда Мак открыл дверь ванной. В спальню хлынул свет.
— Привет, — сказал он.
— Привет. Увидев футболку на полу, я выпрямился и надел ее через голову.
— Эм, ты хочешь воспользоваться ванной?
— О… конечно.
Он отступил в сторону, когда я проходила мимо него, давая мне гораздо больше места, чем нужно, что казалось довольно странным, поскольку его потное, обнаженное тело было прижато к моему в течение последних тридцати минут. Так можно было пройти мимо кого-то в коридоре на работе, а не в спальне после секса. Неужели мы теперь идем в обратном направлении?
В ванной я закрыла за собой дверь и немного привела себя в порядок, стараясь не придавать этому слишком большого значения. Но что-то было не так. Я вытерла руки и на мгновение задержалась, прежде чем взяться за ручку двери. Сделав пару глубоких вдохов, я выключила свет и открыла дверь, надеясь, что ошиблась.
Мои глаза не привыкли к темноте, и я не сразу поняла, где он находится. Только через мгновение я поняла, что его вообще нет в комнате. Я стояла там минуту, растерянная и смотрела моргая на пустую кровать, когда дверь спальни открылась. Мак вошел, держа в руках подушку, которую я использовала на диване. На нем были треники и футболка.
— Привет, — прошептал он. — Я просто менял подушки.
— Менял подушки?
— Да. Перекладываю свою туда, а твою принес сюда. Я буду спать на диване, а ты на кровати.
— В этом нет необходимости. Я могу спать на диване.
— Я просто скажу девочкам, что предложил тебе кровать, когда понял, что там холодно.
На самом деле там было не так уж и холодно, но здесь вдруг стало почти арктически холодно. — Мак, я…
— Ты хочешь постелить чистые простыни на кровать?
— Что? Нет.
— Хорошо. Держи дверь закрытой, и, надеюсь, дети не будут слишком громкими, когда спустятся. Ты можешь немного поспать.
Он взялся за ручку двери и начал закрывать ее за собой. — Спокойной ночи.
— Подожди минутку. Мак. Я подошла к дверному проему. — Вернись сюда на секунду.
Он колебался, но потом сделал, как я просила, и снова вошел в свою спальню, закрыв дверь. — Что?
— Ну.… Я сложила руки на груди. — Что теперь?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, мы просто притворимся, что этого не было?
— Я думаю, так будет лучше. Правда?
Конечно, нет. Я хотела уехать с ним в закат. Включить музыку. Прокрутить титры.
— Я… я не знаю. Наверное, да.
Он перешел на тон "Я старше и мудрее", который заставил меня почувствовать себя пятилетним ребенком.
— Сегодняшний вечер был приятным отклонением от нормы, но это не должно повториться.
Приятным отклонением от нормы?
Приятным?
Я только что пережила самый невероятный, умопомрачительный, сокрушительный секс, который только можно себе представить. Моя жизнь никогда не будет прежней. А он думал, что это было приятно?
Я хотела умереть.
— Хорошо, — сказала я, радуясь, что свет был выключен, и что он не видел, как я была потрясена. — Хорошо. Этого не было.
— Хорошо. Мы договорились. В его голосе звучало облегчение. — И теперь, когда это вышло из нашей системы, мы можем просто вернуться к тому, что было раньше. Спокойной ночи.
Он вышел за дверь прежде, чем я успела пожелать ему спокойной ночи в ответ.
Смущенная, обиженная и пристыженная, я заползла обратно в кровать, которая пахла им. Свернувшись калачиком на боку с подушкой в руках, я боролась с комком, набухающим в горле.
